Изредка среди них попадались индивидуумы, чья внешность давала возможность предположить более высокий уровень умственного развития, чем тот, которым обладало большинство жителей деревни, и, как правило, волосы этих людей были светлее, чем у остальных.

Таким разительным оказался этот необычный тип людей, что леди Барбара не могла не отметить этого даже при первом, беглом знакомстве с местными жителями, и она недоумевала о причинах столь значительного различия, так как никто не мог рассказать ей об Ангустусе и белокурой девушке из северного племени; не было никого, кто знал бы, что у Ангустуса был большой нос, слабо развитый подбородок, и что он страдал припадками, никого, кто мог рассказать бы о блестящем уме и прекрасном здоровье маленькой девушки-рабыни, умершей около двенадцати веков тому назад, чья кровь даже сейчас проявлялась время от времени в некоторых из вырождающейся со временем массы людей, произведя на свет такое создание, как Иезабель, и как бы делая попытку, впрочем, тщетную, приостановить полную деградацию.

Леди Барбара хотела понять, почему люди ушли в свои жилища. Что это означает?

Она посмотрела на стариков, которые остались, но их глупые, слабоумные лица ничего ей не открыли. Тогда она повернулась к девушке. Как она хотела, чтобы они поняли друг друга. Она не сомневалась, что девушка относится к ней дружелюбно, но не была уверена в отношении к ней других. Все в них отталкивало ее, и ей было почти невозможно увериться в их дружеском отношении к ней.

И как разительно отличалась от них девушка! Она тоже, без сомнения, была чужой среди них, и это давало английской девушке надежду, и, кроме того, не было никаких признаков, что золотоволосая девушка запугана, или что с ней плохо обращаются, и она сама, по крайней мере, была жива и невредима.

Да, эта девушка была другой породы. Ее простое и скудное одеяние, сделанное, очевидно, из волокон растений, было чистым, как и те части тела, которые были открыты, в то время как одежда других, особенно стариков, была ужасающе грязной, как и их волосы, и их бороды, и те части тела, которые не были скрыты скудной одеждой, едва прикрывавшей их наготу.

В то время как старики перешептывались между собой, леди Барбара медленно повернулась, осматриваясь вокруг.

Она увидела скалы, огибавшие маленькую, круглую долину, почти в центре которой было озеро. Она нигде не могла увидеть даже намека на расщелину в окружающих стенах, которые поднимались на сто футов над долиной, и все же чувствовала, что где-то должен быть вход из другого мира, иначе как же эти люди оказались здесь?

Увиденное ею давало возможность предположить, что долина лежит на дне кратера огромного потухшего вулкана, и если тут действительно имелась тропа во внешний мир, то она должна была проходить через вершину остроконечных стен, а они были почти неприступны.

Но как же объяснить присутствие здесь людей? Этот вопрос мучил ее и она знала, что обязательно должна решить его до тех пор, пока не определит, кто она для этих людей: гостья или пленница.

Вскоре вернулись жители деревни.

Многие из них несли в руках разные предметы. Они медленно и робко подошли к ней поближе, побуждаемые стариками, и, наконец, возложили у ее ног подношения: миски с приготовленной пищей, сырые овощи и фрукты, рыбу и части волокнистой одежды, такой же, из которых были сделаны их грубые одеяния. То были предметы домашнего обихода простых людей.

По мере того, как они приближались к ней, многие стали проявлять признаки нервозности, несколько человек упали на землю, став жертвами конвульсий, которые означали приступы болезни, коей большинство из них были подвержены.

Для леди Барбары это могло иметь двоякий смысл: либо эти простые люди, принеся дары, выказывали свое гостеприимство, либо просто предлагали свои товары в обмен на что-нибудь как чужеземке, проникшей из другого мира. Но вдруг она ясно осознала, что жители деревни, принеся свои дары, действительно поверили, что она посланница Бога, или даже сама богиня. Затем, возложив у ее ног свои подношения, они повернулись и поспешили уйти. Их простодушные лица выражали испуг, заставляя отбросить мысль об обмене товаров с целью торговли.

Итак, она решила, что если эти подношения сделаны не из гостеприимства, то с целью умиротворить своего потенциального врага.

Наконец, Абрахам, сын Абрахама, пришел в себя, медленно сел и осмотрелся. Он был очень слаб. После приступа он всегда испытывал слабость. Ему потребовались одна-две минуты, чтобы собраться с мыслями и вспомнить события, предшествовавшие припадку.

Он увидел последнего человека, приносящего дары к ногам леди Барбары. Он увидел незнакомку и вспомнил странное гудение, которое слышалось в облаках, и видение, выплывавшее из-под них.

Абрахам, сын Абрахама, поднялся. Дзобаб, первый из старейших увидел это.

— Аллилуйя! — воскликнул он. — Абрахам, сын Абрахама, больше не разговаривает с Йеговой. Он вернулся к нам. Давайте помолимся!

Все люди, за исключением леди Барбары и девушки по имени Иезабель, упали на колени.

Абрахам, сын Абрахама, медленно, как будто в трансе, двинулся к чужестранке.

Его разум все еще находился в сонном состоянии как вследствие припадка.

Вокруг него звучала странная, жуткая разноголосица, так как древнейшие молились громко и вразброд, только изредка прерывая молитву криками: "Аллилуйя!" или "Аминь!".

Высокий и худой, с длинной седой бородой, покрытой остатками слюны и пены, в убогой грязной одежде Абрахам, сын Абрахама, представлял собой самое отвратительное зрелище в глазах англичанки. Наконец он остановился перед ней. Сейчас его ум был ясен, и казалось, он только сейчас заметил присутствие Иезабель.

— Почему ты здесь? — потребовал он ответа. — Почему не молишься, как другие?

Леди Барбара пристально наблюдала за ними. От нее не укрылись ни суровый обвиняющий тон и грозный вид этого человека, ни тот умоляющий взгляд, который девушка обратила к ней. Инстинктивно она положила руки на плечи девушки.

— Оставайся здесь! — сказала она, опасаясь, что человек приказал девушке уйти от нее.

Если Иезабель не поняла слов странной небесной гостьи, то она не могла не уловить значения жеста, которым ее удерживала незнакомка. Кроме того, у нее не было желания присоединяться к группе молившихся.

Возможно, единственное, что она хотела, это продлить те мгновения своей значимости, когда случай вырвал ее из болота деградации и презрения, на которые ее обрекла необычная красота, унаследованная от далекого предка.

Рука чужеземки, лежавшая на ее плече, придала ей силы, и девушка решительно посмотрела на Абрахама, сына Абрахама, хотя и чуточку с боязнью, так как кто лучше ее знал, каким страшным человеком становился Абрахам, сын Абрахама, когда кто-то вставал на его пути.

— Отвечай мне, ты! — Абрахам, сын Абрахама, не мог найти слов, чтобы поставить девушку на место.

— Не позволяй гневу слепить себя, ведь это желание Йеговы, предупредила девушка.

— Что ты хочешь этим сказать? — потребовал он.

— Разве ты не видишь, что его посланница избрала меня своей доверенной?

— Это кощунство, женщина.

— Нет, — ответила она твердо. — Это желание Йеговы, а если ты не веришь мне, спроси Дзобаба, апостола.

Абрахам, сын Абрахама, повернулся туда, где молились старейшие.

— Дзобаб! — крикнул он голосом, перекрывшим шум молитвы.

В ту же минуту Дзобаб закончил молитву громким: "Аминь!"

Старики поднялись, их примеру последовали те жители деревни, которые не были подвержены эпилепсии. Дзобаб, апостол, подошел к тем, на кого были устремлены глаза всех людей.

— Что произошло, пока я общался с Йеговой? — спросил Абрахам, сын Абрахама.

— Появился посланник с небес, вернее, посланница, — ответил Дзобаб. Ее приняли с почестями, люди принесли дары, каждый что смог, и возложили у ее ног, и она, кажется, не проявила неудовольствия, впрочем и удовольствия тоже, — добавил он. — А больше мы не знаем что делать.