Вскоре герцог медленно и обречённо втянул носом воздух, отодвинул маркизу в сторону, сел за туалетный столик, достал из ящика лист бумаги и написал ещё одно письмо Алену.

«Доказательств её причастности нет. Потяни время, я занимаюсь этим вопросом.

А.Р.»

Андрэ убрал письмо в конверт, залил сургучом и кольцом поставил оттиск фамильного герба.

– Я вам поверю. Сделаю вид, что я слепой, и вновь отложу ваш арест. Как вы и просили ранее, я сыграю с вами в кошки-мышки. – Герцог поднялся со стула и вновь давящим и угнетающим взглядом посмотрел на маркизу. – Но! Только до вашего входа в святилище. После этого у вас будет неделя, чтобы снять с себя все обвинения, какие бы они не были.

Андрэ взял со стола первое письмо для кронпринца и маной сжёг его дотла, будто показывая маркизе, что будет с ней, если та предаст его доверие.

– Благодарю.

– Но не думайте, что я действительно слепой. Я прекрасно вижу, где вы врёте, а где недоговариваете.

– Я поняла вас, ваша светлость, – Мелиса склонила голову, а в её глазах помутнело от подступающих слёз.

– Не плачьте. Вы должны радоваться, что у вас прибавилось время на свершение своих целей. И если от этого, как вы вчера и говорили, зависит ваша жизнь, то я надеюсь вы выживите и очистите своё имя.

– Я не плачу, – Мелиса подняла взгляд и уставилась прямиком в бездонно чёрные и слегка измученные глаза Андрэ. – Я обязательно сниму все обвинения.

– Буду на это надеяться. – Герцог ещё пару секунд молча наблюдал, как упорно маркиза сдерживает слёзы. И хотя он видел, как ей тяжело, на его сердце стало так угнетающе спокойно, что он, не обронив больше и слова, покинул комнату.

Андрэ не торопясь пошёл искать близняшек, а по пути остановился около портрета своих родителей. Ему было стыдно взглянуть на него и увидеть лица отца и матери. Ему казалось, что родители недовольны его выбором, и что они винят его в том же, в чём и сам Андрэ винил императора. Герцог боялся, что столь неожиданное умиротворение на его сердце мимолётно и обманчиво, боялся, что зря доверился своему шестому чувству и боялся предать последнюю просьбу родителей.

– Я уверен, что поступил правильно. Но даже если… Даже если нет, разве не могу я позволить себе обмануться хоть раз?..

Самовольное решение об отмене ареста было для него подобно яду, и сейчас Андрэ как никогда прежде нуждался в совете родителей. Он хотел бы спросить, правильно ли он поступил, хотел бы увидеть их обвиняющий взгляд. Однако герцог не мог даже осмелиться развернуться лицом к портрету, он лишь коснулся сквозь одежду шрама на правой руке, что-то недовольно пробормотал, а затем продолжил движение по коридору.

Когда дверь тихо хлопнула и послышались удаляющиеся шаги герцога, Мелиса обессиленно рухнула на пол. Слова Андрэ о том, что она должна выжить, ударили прямо в цель и подкосили её, и без того плачевное, состояние. Подступавшие ранее слёзы моментально высохли, а ужасающие минуты борьбы с химерами уже не пугали так сильно, как это делало ощущение подступающей всё ближе и ближе смерти. Мелиса начала задыхаться. За считанные секунды её накрыла жуткая паника. Каждый вдох приносил боль и застревал в горле. Ей приходилось усиленно глотать воздух ртом, от чего в лёгкие попадали на столько мизерные капли кислорода, что сознание постепенно затуманивалось.

– …и…ии… – Мелиса попыталась позвать Лиди на помощь, но из её горла вырывались лишь тихие хриплые стоны. Голос словно пропал, и маркизе не удалось произнести и слова. В надежде доползти до дверей она переставила руки вперёд, но и тут ничего не получилось. В глазах потемнело окончательно, тело ослабло, Мелиса потеряла сознание и рухнула на пол.

За весь оставшийся день в её голове ни разу не промелькнул проблеск сознания. Маркиза утонула в мучительном забвении и очнулась лишь ночью.

В кромешной темноте ничего не было видно, но ощущение мягкой перины, одеяла и вороха подушек под головой дали ей понять, что она лежит всё в той же комнате, но уже на кровати. Мелиса попыталась приподняться. Однако пока она измученно копошилась на кровати, её глаза привыкли к темноте, и маркиза увидела чей-то огромный силуэт у окна.

– Кто здесь? – испуганно спросила она, однако ответа не поступило. Человек лишь медленно развернулся и подошёл вплотную к кровати.

– Вы всё же очнулись.

– Ах, мистер Ребер, – вовсе не выдохнула маркиза, а лишь ещё больше напряглась, так как их последний разговор был ещё слишком свеж в её памяти. Мелиса непроизвольно сжала край одеяла, подтянула его на себя и попятилась назад, упёршись в спинку кровати.

– Вас нашли на полу Сесиль и Патрисия. Вы их сильно перепугали.

– Юные мисс…

– Врач сказал, что это последствия шока. – Андрэ сел на кровать и уставился на маркизу, ожидая услышать от неё хоть слово. – Если это химеры вас так напугали, то я не в силах помочь, но, если это я перегнул палку, то прошу прощения.

Герцог пускай и неумело, но всё же переменил свой подход в общении с маркизой. И причин тому было несколько. Во-первых, он принял решение довериться своему шестому чувству и встать на сторону Мелисы, что дало толчок и позволило ему проявить редкие для него сочувствие и сострадание, (по крайней мере в том объёме и проявлении, на которое его охладевшее сердце было способно). Во-вторых, Андрэ понял, что своими действиями и словами переломил внутри Мелисы что-то, что и без того держалось неведомо на какой силе. А это в свою очередь дало ему осознать, что он не хочет наблюдать за внутренним разрушением маркизы. И наконец, в-третьих, на герцога подействовал мистер Стрикт, который хоть и был намного ниже статусом, но всё же впервые позволил себе с высоты своего возраста серьёзно отчитать герцога и высказать тому, что военные замашки господина слишком суровы по отношению к молодой маркизе и уж тем более неприемлемы в доме, где растут юные мисс.

– Вам не стоило так сильно переживать, я же пообещал, что отложу арест.

– Вы… – Мелиса почти до крови прикусила губу и не стала отвечать, испугавшись последствий.

– Да. Что вы хотите сказать?

– Вы и раньше уже обещали, что не арестуете меня, – ещё выше, прямо до самого подбородка, натянула одеяло маркиза, оставляя на виду лишь лицо.

– Так вот вы о чём. – Андрэ виновато перевёл взгляд на единственный источник света: луну за окном.

– Как я могу поверить вам во второй раз? Что если вы опять передумаете?

– Мне жаль. – Андрэ вновь взглянул на испуганную Мелису и понял, что своими же руками уничтожил её доверие, а также твёрдость её духа и мужество. Маркиза была сломлена, и он был тому причиной. – Так как я уже всё равно дал вам обещание, то я его не нарушу.

Герцог вновь пообещал Мелисе свободу в надежде, что та воспрянет духом. Но его слова были для неё лишь пустым звуком.

– Я понимаю ваше недоверие. Я нарушил слово. И мне безусловно искренне жаль. Но я надеюсь, вы простите мне мои действия, если узнаете, что послужило их причиной.

– Что вы имеете в виду?

Герцог выдохнул.

– Если бы вы просто участвовали в этом злосчастном аукционе, а слежка за вами не выявила никаких связей с подельниками и организаторами, я бы пустил всё на самотёк и вероятнее всего даже не задумался бы об аресте. Однако вокруг вас происходит столько необъяснимых вещей, которые я не в силах игнорировать, что я просто вынужден гоняться за вами, словно сорвавшийся с привязи пёс. И даже… Даже если я поверил вам, я ничего не могу сделать с уже существующими доказательствами вашей вины. Ведь в крепости Бост заключены два свидетеля, которые указывают на вас, как на организатора аукциона.

– Что?

– Я до последнего надеялся, что это всё неудачное стечение обстоятельств. Однако помимо их показаний есть ещё и книги рождаемости в которых вы почему-то не числитесь.