– Будет жалко оставить картину незавершенной. Дайте мне ещё пару минут, – попросила маркиза, на что Андрэ кивнул и замер в ожидании.

«Всего пару минут?.. Не так уж и долго», – размышлял он, наблюдая за тем как Мелиса садиться, берёт в руки кисть и палитру и возвращается к рисованию.

– Вы так и будете стоять над душой?

Андрэ стоял прямо за мольбертом, загораживая собой весь вид на поле с крокусами.

– Тогда я пройдусь, чтобы вам не мешать, – смекнул он и, неторопливо развернувшись, направился в сторону леса.

Мелиса с облегчением выдохнула. Ей было тяжело выдерживать на себе пристальный взгляд герцога и держать при этом свои мысли под контролем.

После того, как она, ещё на свадьбе стоя под ивовым деревом, призналась себе в чувствах к Андрэ, она много размышляла: действительно ли это правда, могло ли такое произойти и не сошла ли она с ума. Все её мысли сплетались в запутанный клубок, который она никак не могла распутать. Лишь работа и её единственная цель в жизни направляли маркизу и из последних сил помогали оставаться в здравом уме. Так, подготовка к смотру талантов и внезапный отъезд в поместье Шато де Гольфре, а не в отель, как было задумано, отвлекли её; и Мелиса даже убедила себя, что она ошибочно приняла страх за любовь и, что все её чувства на самом деле были противоречивы и обманчивы. Она с облегчением поверила в ошибочность своих любовных суждений и отбросила эти мысли как можно дальше. Однако неожиданное чувство предательства, которое она испытала, когда Аманда раскрыла личность своего хозяина, с новой силой пробудило в ней все её прежние переживания. И, казалось бы, Мелиса могла бы вновь убедить себя в отсутствии каких-либо чувств, только, увы, теперь, благодаря близняшкам, она знала об Андрэ намного больше. В её голове больше не всплывало излюбленное всеми прозвище кровавый герцог, а в её мыслях герцог Ребер сменился на мистера Ребера. С каждым новым фактом о нём маркиза понимала, что её представление о его истинной личности было ложным, и что у каждого его поступка всегда была предыстория, а потому Мелиса всё сильнее удивлялась, как человек пройдя через такое огромное количество мягко говоря неблагоприятных событий, смог остаться человеком, пускай и с некоторыми изъянами.

Таким образом, после вчерашнего позднего вечера Мелисе уже никак не удавалось переменить свои чувства и единственное на что она могла надеяться, так это на сокращение встреч и общения между ними. Ради этого она и отправилась с близняшками в поле, планируя провести там весь день. Только Андрэ испортил все её планы. И хоть она и пыталась отстраниться и старательно сдерживалась до последнего, слова герцога задели её и единственными словами, прозвучавшими в её голове, стали: – «Будь что будет!»

– Вы закончили? – задал вопрос Андрэ после того, как обошёл половину поля крокусов вдоль леса.

– Ох, нет. Ещё не готово, – суетливо выпалила маркиза и принялась ещё усерднее что-то дорисовывать, от чего её сердце ускорило ритм, а тело бросило в жар. Она до последнего надеялась привести картину в удовлетворимый вид, и сейчас больше всего на свете ей не хотелось, чтобы герцог увидел её творчество.

На деле маркиза, будучи человеком из другого мира, была абсолютно далека от здешних культурных времяпрепровождений. И хоть после попадания в дом Мартен ей нанимали учителей и пытались привить любовь к искусству, в итоге она не достигла и малейших среднестатистических способностей ни в рисовании, ни в пении, ни в игре на музыкальных инструментах. Все её навыки и с натяжкой нельзя было назвать посредственными, на столько сильно она выбивалась из общей массы. Даже рисование, которое так важно в эскизах новых нарядов, давалось ей с трудом. Поначалу, когда Мелиса только задумала авантюру с ателье, она даже не могла перенести свои идеи на бумагу, и только спустя недели бессонных ночей ей удалось нарисовать хоть немного понятное другим людям платье. Правда на этом её стремления к улучшению своих способностей прекратились. На практике оказалось, что схематичных рисунков вполне достаточно, и что удобнее было создавать что-то новое сразу на манекене, а если же и случались какие-либо проблемы, то Мелиса просто обращалась за помощью к конструкторам выкроек, и они вместе придумывали как воплотить идеи маркизы в жизнь.

Что же касается картин маслом, то это была первая такая картина в её жизни. И достижением было уже то, что Мелиса не перепачкалась в красках с головы до пят.

– Да бросьте, всё уже наверняка давно готово. Что вы там всё подрисовываете? – Андрэ повис над мольбертом, пытаясь заглянуть в него. – Хм? Что это? Это вы нарисовали? – он смолк и в недоумении уставился на маркизу, которая подскочила с места, усиленно пытаясь прикрыть своё творчество.

– Я же говорю, что ещё не закончила.

«Это месть, чтобы я ждал её до самого вечера?» – задался вопросом Андрэ, затем обошёл мольберт и внимательно оценил те части картины, которые маркизе не удалось заслонить собой. – Какая у вас была оценка по живописи?

– Оценка? Я была отличницей! – И Мелиса не соврала, в школе по ИЗО у неё действительно были исключительно пятёрки.

– Мистеру Мартен следовало уволить вашего преподавателя.

– Мне просто нужно ещё немного времени, – не хотела она признавать своего провала.

– Слышал, что раньше часто встречались мошенники, которые выдавали себя за учителей. Ваш преподаватель точно не был шарлатаном? – Андрэ обхватил Мелису за талию и бережно оттащил от мольберта, чтобы рассмотреть картину целиком и не довольствоваться только краями, которые не удалось заслонить маркизе собой.

– Как будто вы смогли бы лучше? – цокнула язычком Мелиса и возмущённо всплеснула руками, словно кидая герцогу вызов, пока тот, не обращая на неё внимания, рассматривал картину.

– А это что за пятна? Стога сена? – Андрэ наклонился, чтобы получше разглядеть.

– Это козочки! Когда я только пришла сюда, то на том холме пастух пас коз.

– Ах, ко-озочки, – протяжно передразнил её Андрэ, затем выпрямился, с ухмылкой потёр подбородок и добавил. – В этих краях не разводят коз. Если это было на том холме, то там обычно Бартеламью пасёт овец.

– Но они явно были не пушистые и то и дело прыгали, – настаивала на своей правоте Мелиса.

– Конечно они были лысые, ведь их как раз недавно подстригли. Овец стригут по весне. Вы не знали?

Мелиса надула губы и обиженно, почти беззвучно пробубнила: – Раз такой умный, зачем было вообще спрашивать?

– Вы правы, мне не следовало так реагировать. Ни один человек не может быть талантлив во всём.

– Звучит словно снисхождение. Неужели всё так плохо?

– Не всё… – Андрэ принялся ещё усерднее рассматривать картину. После чего сквозь сдержанную ухмылку еле выдавил из себя хоть какой-то комплимент: – Облака вот красивые.

– Ох, ладно, просмейтесь наконец.

– Не буду, всё правда не так плохо. Ну разве, что овцы… Сколько бы я не приглядывался, но ног всё равно почти не видно. Ваши ко-о-озочки похожи на маленькие кучки сена, – сделав особый акцент на козочках, выдал свой вердикт герцог.

– Так исправьте. Вот держите, – недовольная его насмешками, Мелиса моментально вложила кисть в руку Андрэ.

– Боюсь, если я приложу руку к картине, то животные даже издалека не сойдут за стога сена, – Андрэ хоть и подкалывал маркизу, но сам он последний раз держал в руках кисть в далёком детстве, и в действительности его навыки в рисовании были ничуть не лучше, чем у Мелисы. Он всегда считал рисование наискучнейшим времяпрепровождением.

«Это занятие для нудных девчонок», – кричал маленький Андрэ и никто, кроме матери, не мог заставить его взять в руки кисть и краски.

– Давайте-давайте! Смеялись? Так теперь покажите мастер-класс, – продолжала подначивать его Мелиса, и герцог недолго думая сдался.

– Обращаю ваше внимание, что я вас предупредил. Если я всё испорчу, то не расстраивайтесь и не вините меня потом.