– Входите, – произнёс Андрэ и в комнату вошла миссис Стрикт.

– Ваша светлость.

– Няня, у вас что-то серьёзное ко мне? – Андрэ повёл бровью от столь неожиданного визита. Обычно миссис Стрикт не посещала его сразу же после его приезда. Она всегда давала ему время на отдых.

– Я рада, что вы наконец вернулись.

– Ближе к делу, – сухо отрезал Андрэ.

– Я понимаю, что мы находимся в стеснённых обстоятельствах, – миссис Стрикт ненадолго замолчала, пытаясь подобрать слова, однако, не выдержав, сорвалась и вылила на Андрэ все переживания, что накопились у неё после приезда маркизы: – Как вы могли привести в дом дочь этого отребья?! Как я теперь посмотрю в глаза Ясмине? – при упоминании имени матери глаза герцога вспыхнули огнём, а на его висках вспухли вены. Он сразу понял к чему будет клонить нянюшка. Ведь в детстве она часто говорила ему, что это Атталь замешаны в смерти его родителей. Она уверяла, что Аллар Атталь всегда вставлял герцогу Реберу палки в колёса, и что только он мог спланировать такое тщательное убийство, да ещё и чужими руками, которым позволено в этой стране всё. – Мне хватило секунды, чтобы увидеть в ней черты Атталей!

– Не связывайте их, она дочь маркиза Мартен, и эти семьи уже давно не общаются.

– Они всё равно родственники. Неужели вы не видите сходства? Эти ледяные глаза… Мне тошно даже смотреть на них, – нянюшка продолжала отчаянно пытаться достучаться до герцога, но все её слова только возводили ещё большую стену между ними.

Миссис Стрикт, некогда Исма Гамал дочь высокопоставленного дворянина из Алталабы, много лет назад была приставлена к пятой принцессе Ясмине, чтобы следить за ней и докладывать королю всё о неугодной принцессе. Тогда она и не думала, что столь обычный для тех краёв приказ перетечёт в такую крепкую дружбу. Что она, следуя за своей подругой, поедет с ней в другую страну и останется там жить: сначала из-за желания помочь той обосноваться на новом месте, затем из любопытства к культуре новой страны, а затем из-за того, что она не сможет оставить детей своей единственной подруги на растерзание местной знати.

Миссис Стрикт была высокого происхождения, она могла бы выйти замуж в своей стране почти за любого мужчину и жить в богатстве, наслаждаясь праздностью жизни. Однако познав жестокость короля Алталабы в отношении Ясмины, а затем и жестокость императора Исковии в отношении семьи Ребер, она разочаровалась в мире и осталась в чужой стране с единственной целью – позаботиться о детях её единственного компаньона и подруги, чтобы после смерти с достоинством взглянуть той в глаза. Исма, не долго размышляя, уверенно решила посвятить всю свою жизнь заботе о ближних, веря, что пока в этом мире остаётся хоть частичка любви, то есть ещё надежда, что он не обрушиться в одночасье. Она отреклась от своего имени и от своего рода, вышла замуж за обычного охотника, обрекая себя на жизнь в качестве рядовой гувернантки и посвящая себя детям, которые не имеют с ней и капли родственных связей.

– Няня! Вы всё ещё верите в свои бредни? Меч, что снёс головы родителей, держал в руках не Атталь, – Андрэ опустил взгляд на руку, вспоминая о своём шраме. – Мечом управлял император.

– Да, он был тем, кто поднял этот меч. Но действительно ли им управлял он?!

– Мы уже обсуждали это ранее! – голос Андрэ почти превратился в рычание зверя. И даже несмотря на то, что герцог из уважения к няне, пытался сдерживаться, тема разоблачения настоящего виновника тех событий сильно бередила его раны. – Ни у вас, ни у меня нет и малейшего доказательства против семьи Атталь, – Кулаки Андрэ сжались, и он в гневе накинул на плечи халат, чтобы хоть на секунду отвлечься и не сорваться. – Этот вопрос закрыт. Император сам принял и воплотил в жизнь свой указ. Прошу вас больше не поднимать эту тему. Вы сами говорили мне, что месть не приведёт ни к чему хорошему. И только ради вас я отступился от неё. Так почему вы снова ворошите прошлое? Чего вы добиваетесь? Мы ничего не знаем о том, что тогда произошло. Все, кто что-либо знал МЕРТВЫ!

Лицо няни застыло словно камень. Она была слаба перед знатью другой страны, и у неё не было ни силы, ни власти, чтобы облегчить участь Андрэ. Она никак не могла помочь герцогу, и осознание этого разрывало ей сердце.

– Прости меня, Андрэ. Порой мне кажется, что я схожу с ума. И тогда… – миссис Стрикт ненадолго замолчала и продолжила с ещё большей горечью в голосе: – Тогда я думаю о тебе, и задаюсь вопросом. Как тебе удаётся оставаться в трезвом уме? Я хочу лишь облегчить тот груз ответственности, что ты взвалил на свои плечи. Неужели тебе не тяжело? Я так стараюсь, но всё словно бестолку. Скажи мне, чем я могу помочь? Попроси хоть что-нибудь? – няня закрыла лицо руками, и хотела уже выйти из комнаты, как её остановил Андрэ. Он подошёл к ней вплотную и тихо произнёс.

– Вы заботились о нас столько лет и до сих пор думаете, что ваши усилия ничего не стоят? Исма, я не умею утешать, и вы это знаете, не так ли?

– Конечно, как я могу этого не знать, – еле заметная горькая улыбка промелькнула на её лице.

– Тогда всё, что я вам скажу, это то, что вы единственная, кому я действительно могу доверять.

– Андрэ… – сердце няни дрогнуло. – Но всё же я хочу, чтобы ты знал, что ты можешь обратиться ко мне в любое время.

– Прошу вас, просто и дальше следите за девочками и не о чём не переживайте. А что касается нежданных гостей, то я позаботился о том, чтобы сюда больше никто не приехал, так что об этом вы можете не переживать. И Мисс Мартен уедет сразу же после смотра талантов.

– Конечно я о них позабочусь, – выдавила миссис Стрикт и по её щекам потекли слёзы.

– Можете оставаться в комнате пока не успокоитесь, – произнёс Андрэ и вышел, захлопнув за собой дверь. Он знал, что строгость миссис Стрикт это всего лишь её защитная реакция, которую она выработала за время, проведённое среди дворян Исковии. Её холодность помогала ей сдерживать больные воспоминания, и Андрэ был одним из немногих, кто ещё помнил, как некогда молодая Исма читала ему сказки и придания Алталабы. А потому Андрэ не мог позволить, чтобы единственный стержень, на котором ещё держалось внутреннее состояние нянюшки, рассыпался прахом. Если бы слуги увидели её слёзы, то от прежней миссис Стрикт осталась бы только оболочка.

– Господин, юные мисс уже забрали Аманду и играют с ней на первом этаже.

– Можешь быть свободен, – кивнул Андрэ и, погружённый в горькие воспоминания, спустился на первый этаж поместья. Затем прошёл через анфиладу просторных комнат и вошёл в гостиную, где его уже ожидали близняшки.

– Ох, наконец-то. Нам столько нужно тебе рассказать. Садись скорее.

– Произошло что-то интересное? – попытался поддержать их энтузиазм Андрэ.

– Конечно!

– Мы ездили к графу Триаль месяц назад, у него просто огромнейшая ферма с кроликами, – начала Патрисия.

– Мы хотели взять одного, но оказывается за животными так сложно ухаживать.

– Ещё я улучшила игру на арфе, а Сесиль наконец почти выучила детскую песенку на фортепьяно.

– Эй, она не детская!

– Ладно-ладно, – Патрисия повисла на плече Андрэ и сбавив громкость добавила: – Она даже ещё легче.

– Да ну тебя! Не все рождаются с талантом к игре.

– Ох, а ещё мы уже подружились с мисс Мартен.

– Неужели?

– Она просто прелесть!

– Как мы себе и представляли!

Девочки продолжали всё тараторить и тараторить, а Андрэ пропускал почти все их слова мимо ушей. Глядя на их лица, так похожие на матушкины, он никак не мог выкинуть герцогиню из головы. Он думал о том, что говорила ему нянюшка много лет назад, и что случилось бы не послушай он её и убей императора. Возможно тогда, в силу его молодого возраста, ему бы это не удалось, и сейчас его сёстры сидели бы в этой комнате в одиночестве, или же они и вовсе все вместе уже были бы в другом мире. Но были ли? Андрэ задумался, а существует ли этот другой мир. Что если даже после смерти они уже никогда больше не встретятся? Тогда получается, что его воспоминания это единственное, что осталось от его родителей, и миссис Стрикт была права, когда просила его делать всё ради счастья живых.