– Замрите! – рявкает конунг.

Корабли застывают среди океана, волны которого начинают бурлить так, как вскипает вода в котле. Нарастающий гул заставляет бороться с желанием зажать уши ладонями, словно слепые щенки, оглядываются дети Луны по сторонам, не ведая, что может издавать подобный звук. Грубая рука Хакона мягко, но крепко сжимает ее ладонь, и Ренэйст прижимается к его боку, подобно солнцерожденной девушке, замершей в руках ведуна.

Он появляется из морской бездны, живое воплощение легенд, и океан расступается перед ним. Гладкое и гибкое тело извивается кольцами, на которых в лучах Солнца влажно блестит чешуя. Рев, вырвавшийся из глотки чудовища, пронзает, подобно сотне стрел, и в ужасе смотрят северяне на него, не в силах поверить своим глазам.

Морской змей предстает пред ними, являя собой чудовищную мощь. Не иначе как сам Ермунганд, сын Локи, Мировой Змей явился по их жизни, разгневанный тем, что нарушили корабли детей Луны его мертвый сон. Змей распахивает пасть, пронзая небеса громогласным рыком, и бьет могучим хвостом по водной глади, поднимая штормовые волны. Вода заливает борт кнорра, и после этого воины словно пробуждаются ото сна. Изрыгая проклятия, мечутся они по палубе в поисках своего оружия, да разве могут их мечи и копья навредить ему? Ни одна ее стрела не собьет даже чешуйку с тела чудовища, Ренэйст даже не сомневается в этом.

Видит она, как корабли, коим удалось оказаться позади морского змея, стремятся отплыть как можно дальше. С силой налегают они на весла, унося судна прочь, в то время как вниманием Мидгардсорма овладевают три корабля, что замирают перед ним.

Ганнар отдает приказ начинать грести, да только что толку? Не суметь им скрыться от чудовищного сына самого Локи, вмиг нагонит, не оставив от них ни следа. Драккарам легче, ведь нет на них тяжкого груза, мешающего плыть быстрее. Воины кидают в змея копья, и тот, взревев вновь, бьет гибким хвостом, сбивая мачту кнорра. С громким треском ломается древесина, лопаются канаты, удерживающие свернутый парус, и мужчины разбегаются в стороны, да только не всем удается избежать удара. Громкий крик Ове, полный боли, разрывает ей сердце, и Ренэйст бросается вперед. В ужасе оглядывается она, пытаясь найти своего побратима, и с противоположной стороны от упавшей мачты появляется перед ней Ньял.

– Под парусом! – рявкает Олафсон, бросаясь в нужную сторону первым.

На подмогу к ним спешат еще двое воинов. Вчетвером им удается поднять парус и вершину мачты, вытаскивая из-под завала Ове и тех, кому посчастливилось выжить; большинству пленных и луннорожденных, которым не удалось избежать столкновения, падающей мачтой переломило хребты. Товесон стонет от боли, зажимая ладонью левую сторону своего лица. Сквозь пальцы его льется кровь, и рычит он сквозь зубы:

– Мой глаз!..

– Это лишь глаз, Ове, – рычит дрожащим от волнения голосом Ньял, – потому мы и рождаемся с двумя!

Но для лучника потеря глаза – великое горе, ведь как будет целиться он, имея лишь одно око? Ренэйст дрожащими пальцами придерживает побратима за плечи, оглядываясь по сторонам. Разгневанный змей обвивается вокруг кнорра, стискивая его в смертельных объятиях, и сквозь шум суматохи слышит она, как трещит древесина их судна. Ове прижимается лбом к ее плечу, с трудом стоя на ногах после удара, и Волчица крепко обнимает его, подняв испуганный взгляд на Ньяла. Рыжеволосый юноша выглядит растерянным и испуганным; могли ли допустить они мысль, что первый их набег окончится так?

Конунг велит покинуть кнорр, спрыгивая в воду, дабы перебраться на драккары. Быть может, пока чудовище будет занято опустевшим кнорром, им удастся отплыть достаточно далеко, чтобы у него не возникло желание преследовать их? Нельзя оставаться здесь, вот-вот погибнет корабль, сжатый смертоносными тисками. Ренэйст оглядывается на Хакона, и тот, обрубая веревки, сдерживающие пленных, кивает ей в сторону борта, велев тем самым следовать приказу конунга. Вместе с Ньялом подводят они Ове, помогая ему взобраться ногами на корму, и с драккара в воду прыгает Хейд. Островитянка подплывает как можно ближе к кольцам морского чудовища, откинув с лица темные волосы, и кричит, протянув руку:

– Держись, Ове! Я ловлю тебя!

Из подола своей рубахи Олафсон делает для него повязку, и она уже насквозь пропитана кровью. Ослабевший юноша выскальзывает из рук своих братьев по оружию, погружаясь в воду, и Хейд тут же ныряет за ним, помогая лучнику всплыть на поверхность. Придерживая его голову над водой, Хейд, испуганно глянув на змея, с трудом плывет назад, к драккару, где уже другие воины помогают ей поднять Ове наверх. Убедившись, что дальше о нем позаботятся, Ньял хватает девушку за плечи и кричит, стремясь перекричать царящий вокруг хаос:

– Я прыгну первый, а ты – за мной! Клянусь, Рена, я поймаю тебя, просто прыгни!

Не дожидаясь ответа, Ньял ловко перепрыгивает через борт корабля, и в следующий же миг огненная его макушка исчезает под водой. Кнорр практически пуст, последние воины прыгают в воду, и Ренэйст оглядывается назад, стараясь найти Хакона. Он стоит с другой стороны, помогая спрыгнуть в воду солнцерожденным детям, и конунгова дочь все же ставит одну ногу на покрытую трещинами перекладину, борясь со сковывающим ее ужасом. С самого детства боится она воды, и совершить подобный прыжок – чистое безумие. Как может она окунуться в темные эти глубины, не испытывая при этом страха? Белолунная крепко жмурится, подаваясь вперед, но среди треска древесины, не выдерживающей силы сдавливающих корабль змеиных колец, она слышит тонкий девичий крик:

– Стойте! Помогите нам!

Обернувшись, замечает Белая Волчица ту самую славянку, которую видела в объятиях ведуна. Перепрыгивая через появляющиеся в палубе разломы, подбегает Ренэйст к ней, замечая и самого ведуна, что пытается выдернуть из-под рухнувшей мачты придавленный ею конец веревки, которой они связаны. Солнцерожденный кидает на нее полный ненависти взгляд, ладони его стерты в кровь, и он дергается вперед, стремясь закрыть своим плечом хрупкую девушку, когда луннорожденная выхватывает небольшой нож, покоящийся на ее поясе. Опустившись на одно колено, Рена разрезает веревки, связывающие тонкие девичьи запястья, после чего поворачивается к ведуну. Их взгляды встречаются, и она видит, сколько гнева и ненависти плещется на дне карих глаз. Едва став свободным, юноша тут же вскакивает на ноги, притягивая к груди свою возлюбленную. Ведун оглядывается по сторонам, быстрым шагом направляясь к корме, и Ренэйст спешит следом, чувствуя, как с каждым шагом, что приближает ее к воде, ей становится все тяжелее идти.

Но боги жестоки, как и чудовища, рожденные в ужасающем союзе. Змей сжимает кольца сильнее, и кнорр разламывается на две части прямо под ногами ведуна. Ренэйст бросается вперед, хватая его за плечи, спасая тем самым от падения, и свет Солнца над их головами закрывает голова чудовища. Испуганно замирают они, три мышки перед могучим хищником. Нет им спасения.

– РЕНЭЙСТ!

Хакон замирает с противоположной стороны разлома, глядя на свою возлюбленную в бессильной ярости. Он протягивает руку, с трудом устояв на досках, что распадаются буквально под ногами, и велит ей прыгать. Опустив взгляд, смотрит конунгова дочь на пропасть, что распахивает пасть перед ними, и, обернувшись, крепко сжимает ладонью плечо ведуна, заставляя его посмотреть на нее.

– Брось ее! – кричит она, второй рукой указывая на Медведя. – Он поймает! Иначе мы все погибнем!

Лицо юноши перекашивает от злобы, когда понимает – у него нет иного выхода. Отстранив от себя жмущуюся к его груди девушку, солнцерожденный обхватывает руками влажное от слез лицо. Вглядываясь в глаза, что-то говорит, но из-за стонов умирающего корабля Ренэйст не может разобрать ни слова. Ведун целует ее, резко прижавшись губами к губам, после чего подхватывает на руки, кидая ценную свою ношу в сторону Хакона. Берсерку удается поймать девушку за руку, сжав тоненькое запястье в своей хватке, после чего он отступает на шаг, прижимая ее к груди. Мужчина хочет что-то крикнуть, но ему приходится отступить, ведь в следующий миг хвост змея, подобно хлысту, опускается на палубу, окончательно разбивая кнорр на части.