Мефи на моем плече недовольно тявкнул. Пушистому паршивцу не нравилась спертая и влажная атмосфера, пропитанная запахом тины и ряски.

– Эй, Иван, закончил связывать дуболома?

– Так точно, господин пространственник! Но думаю, это… того, лишнее. Вы знатно приложили охранника. Он пару часов не очнется.

По веревочной лестнице пауком спустился парнишка, тот самый, которого я давеча не признал среди напавших на Лорн, младший в компании. Судя по его опасливым взглядам на Мефи – вчерашняя жертва мелкого хищника. Мосластый – кожа да кости, но жилистый, что видно сквозь рванье, которое одеждой язык не поворачивался назвать. Однако более всего мне импонировало отсутствие в глазах моего спутника озлобленности на мир… Или он умело ее скрывал.

– Уверен, что дальше охраны не будет? – Я плотнее запахнулся в старенькое пальто. С воды тянуло прохладой.

– Конечно, господин пространственник! Это… того, повторюсь, в семействе Ивана Малахитового раскол. Один из сыновей стремится занять место старшего. С ним чуть ли не половина семейства. Они совершили это… того, покушение на Ивана, но, насколько удалось подслушать, неудачное. Сейчас бунтовщики окружили дом, где он вместе с верной частью семейства. Это… того, там. – Взмах руки мальца задал направление. – Возможно, начался этот… того, штурм. Им не до посторонних.

– Хорошо. Ладно, молодец. Свободен.

– Господин пространственник, а что мне будет за это… того, информацию? – Паренек пыжился, словно голубь, выпячивая впалую грудь, и лыбился, демонстрируя обломанный резец.

– Прошу прощения? Еще раз… – вкрадчиво переспросил я, ощущая, как мое лицо застывает ледяной маской.

– Не, а чё? Рад работать на благо Империи, но это… того, и есть тоже хочется, – стушевался парень, и весь его гонор куда-то испарился.

За время прогулки пацан не затыкался ни на секунду. Он рассказывал жалостливые истории о своей нелегкой жизни. О гибели родителей. О страдающей чахоткой сестренке. О старшем брате, который денно и нощно трудится грузчиком, а последнее время пристрастился к опиуму. О прочей чепухе, должной разжалобить обывателя, чтобы тот дал пареньку пару эвот.

Куда важнее способность Ивана идеально ориентироваться на местности. После того как я по его указанию перебросил нас на Портовый остров – третий по опасности район, паренек повел меня не задумываясь и ни разу не сбившись. Мы прошли по темным закоулкам набережной, заваленной водорослями и воняющей тухлой рыбой. Зато не встретили ни одной компании пьяной матросни. Затем парень сноровисто проскользнул через район складов, так что громогласно матерящиеся грузчики даже не заподозрили о нашем присутствии. Когда мы оказались на грязных запутанных улочках жилой части, то весьма удачно разминулись с представителями менее честных профессий, попадаться которым на глаза было несподручно. Проделанный путь в очередной раз подтверждал наличие у Ивана способности чувствовать пространство.

– Так-то лучше, – полюбовавшись на склоненную голову, решил я. – Держи. Купи чего-нибудь пожевать. – Я сунул проводнику ассигнацию в десяток эвот. Глаза парня чуть не вывалились. Я продолжил мысль: – Мне потребуется с тобой еще переговорить… скажем, завтра, ближе к вечеру. У меня дома. Очень надеюсь на твое появление. А сейчас пошел прочь.

Иван забормотал что-то утвердительное и закивал, не отрывая взгляда от банкноты.

Я накинул на себя невидимость. Подумав, обезопасился от обнаружения во всех спектрах, плюс Полог тишины. Внизу покачивалась лодка, но я открыл Пробой на ближайшую незатопленную крышу.

В целом ситуация меня радовала. Если Иван Малахитовый обитает под землей, а не в особняке на Аристократическом острове, значит, он не особо влиятельная фигура. Не настолько я наивен, чтобы верить в скрывающееся зло – чем сильнее темное начало, тем больше оно жаждет выглядеть благопристойно и светло. Если бы Иван Малахитовый являлся представителем главной ветви Иванова семейства, то у меня отсутствовали бы шансы до него добраться. Как ни противно, меня остановили бы сослуживцы – Иваново семейство так же важно для структуры Агемо, как и официальная власть. Мне остается надеяться, что лишь до поры.

Неожиданно я осознал собственную попытку спрятаться за мыслями. Раньше я не задумывался о… собственно, вообще не привык отвлекаться во время дела. Да и дела предпочитал обдумывать до начала. Но сейчас. Меня терзало ощущение… Нет, не страха, но какой-то пустоты. Работа за неделю, так или иначе, проходила в компании временщиков. Теперь я один. Это казалось неправильным. Требовалась поддержка.

«Юрий, ты в порядке?» – мысленный голос Лорн коснулся разума. Интересно, она подслушивала мои мысли? Хотя нет. Она не так мелочна.

«Все хорошо, замечательно, моя госпожа. Как у вас?»

«Просто прекрасно! Как выяснилось, перстень с кристаллом деблокировки – подарок Императору на предстоящую церемонию. Вчера его доверили мне под охрану, и, чтобы не потерять, я надела его. Потом, из-за девичьей памяти, я совсем забыла…»

«И Текарий Павлов поверил?» – не сдержал я улыбки.

«Конечно нет! Но посол представил необходимые документы. Кстати, неплохо бы узнать, где он их выправил. Официальными путями не успел бы, да и не позволили…»

У меня на краю сознания промелькнула мысль о необходимости выяснить у Старого, как он вышел на посла, – уверен, без него не обошлось. А щебет Лоры заполнял сознание:

«Меня отпускают. Более того, посол умудрился изъять перстень Господина. Должна отметить, ты неплохо использовал и подставил Текария».

«У меня хорошие учителя. Жаль, вас освобождают быстрее, нежели я рассчитывал, думал. Поздравляю. Как всегда, вы на высоте, восхитительны».

«Не замечу иронии, Юрий. Успокою тебя тем, что дальше посольства меня не пускают. Начальство изволит гневаться».

«Как собираетесь оправдываться, объясняться?»

«Придумаю что-нибудь! – с женской непосредственностью рассмеялась Лорн. – Разбирательство после праздника».

Гул. Утробный. Пробирающий до потрохов гул разнесся по улицам мертвого города. Честно говоря, я вздрогнул. За прошедшее время тишину нарушали лишь мои редкие шаги да неритмичная капель вдали, каждый раз отдающаяся волной мурашек. Я закрутил головой.

Когда гул перешел в закладывающий уши грохот, мне удалось отыскать источник – из каменного свода торчал фрагмент металлической трубы. Довелось уже видеть близнеца данной трубы, не далее как сегодняшней ночью, только с другого ракурса. Более того, когда я находился в трубе, звуки слышались иначе, хотя вполне узнаваемо. Теперь меня в жизни не загонят в пневмометро!

«Однако я волнуюсь за тебя, Юрий, – нашептывала Лорн. – Мефи чувствует твою потерянность… Знаю, ты не доверяешь нам с Реймом, у тебя есть на это резоны. Однако подумай: дружба – искусство. Искусство находить идеи, что объединяет. Искусство врать друзьям и обманывать себя, чтобы личное не помешало общему. Главное искусство – манипулирование окружающей действительностью – вместе возможно сделать куда больше! Не находишь?»

«Госпожа Лорн, вы лжете. Постойте. Не возражайте. Вы лжете не мне… себе. Вы так давно играете словами, мыслями, что для вас само понятие правды, истины стерлось, размылось. Для вас что выгодно, удобно, то и есть правда. Потому не вам советовать, как лучше».

«Может быть, – легко согласилась Лорн, и я почувствовал теплый посыл улыбки. – Хотя так ли это плохо? Эгоизм ли искать друзей и единомышленников?»

Я замер на краю очередной крыши. Далее по курсу, чуть больше чем в полусотне метров, находился особняк. Вернее, пара этажей высотного дома с роскошью отреставрированные. Сейчас в дополнение – ощетинившиеся винтовками из наспех сооруженных баррикад у окон.

На крышах наиболее целых построек вокруг осажденного дома толпился народ. Некоторые махали оружием. Кто-то методично стрелял в сторону особняка. Другие готовили лодки к плаванию. И отовсюду разносился гомон и крик, словно на ярмарке. Только здесь торговали жизнями.

Лидера нападающих определить не составило труда: громила в центре наибольшего скопища. Самый крикливый. Самый наглый. И не удивлюсь, если и не самый умный.