— Я понял, Гуревич так с ней и живёт? До сих пор якобы от бандитов скрывается.

— Это надолго теперь. Он её во все дыхательно-пихательные отверстия имеет, она ему с тем же усердием мозги трахает. А я уже в минус работаю. — Фролов выпил, вздохнул и махнул рукой. — Ладно, у тебя-то самого как дела?

— Да хрен знает… Лёня говорит, с ларька на тысячу в день реально рассчитывать. Это уже чистыми без продавцов, охраны и общака.

— Только с кассет?

— Не! Говорю же — с ларька. Больше всего пока компьютер с приставкой приносят.

— По пятнадцать тысяч на рыло? Так-то неплохо, если дополнительно, — рассудительно заметил Андрей.

— С учётом бабок, которые я в аппаратуру вложил — не особо. Ну и рано или поздно выручка упадёт. Сейчас малолетние оболтусы все карманные деньги на компьютерные игры спустят, а дальше что?

— А дальше они начнут у родителей приставки выпрашивать, — усмехнулся Фролов. — Воробей неспроста картриджами занялся, у него нюх. Вот увидишь — будет ещё больше вас заколачивать!

Я махнул рукой.

— Да и хрен с ним. Ты скажи, что с дверями у вас? Заказы идут?

— Три обычных и одну элитную продали.

— Элитную?

— Обычные как — железный лист на каркас с рёбрами жёсткости наваривается, и коробка дополнительно к старой двери монтируется. А элитные самодостаточные. Их и деревом с двух сторон обшить при желании можно, и сама по себе она толстая, внутри пенопласт для звукоизоляции. Замки получше ставим, батя предлагает ещё ригели делать, чтобы сверху, снизу и по сторонам выходили.

— Круто! Такую хрен сковырнёшь.

— Но сложно и дорого. А денег в обрез. Если Гуревич сборку мебели и фасовку сахара кому-нибудь другому передаст, мы в трубу вылетим. Не успеем раскрутиться.

— И сколько надо, чтобы на плаву продержаться?

Андрей глянул на меня и покачал головой.

— Не, Серый, занимать не буду. Выкручусь как-нибудь.

— А я не про занимать. У нас тут проблемы нарисовались серьёзные. Думаю, завтра придётся человечка одного крепенько тряхнуть. Если подстрахуешь, я для тебя сто пятьдесят кусков авансом выбью. А будет результат — глядишь ещё чего обломится. Интересует?

— Излагай!

Ну а что я? Отмалчиваться не стал.

Восьми часов я дожидаться не стал, позвонил Козлову в семь. И раньше бы его набрал, да только проснулся. Умыться разве что успел и напиться из-под крана, а дальше сразу за телефон засел.

Опер оказался на работе и моему звонку нисколько не обрадовался.

— Нормально всё, — проворчал он и зевнул. — Дожал Ибрагимов брата, тот дал показания на Зимина. Три часа, блин, ту драную арматурину, которой Немцову голову проломили, по сугробам искали!

— Нашли?

— Нашли. Сейчас одежду на экспертизу отправим, но уже ясно, что не отвертится.

— Сам-то он не раскололся ещё?

— Не гони лошадей. С несовершеннолетними всё непросто.

— С меня подозрения сняты?

— Да, живи спокойно.

Не сказать, будто от сердца отлегло, но почувствовал себя несравненно уверенней прежнего, вот и напомнил о своей второй просьбе:

— А что по автомобильному номеру?

— Пиши: Зубков Геннадий Фёдорович. Невский переулок, дом пять.

Я озадаченно поскрёб затылок.

— Это где вообще?

— Так и знал, что спросишь. Специально уточнил: в посёлке рядом с вами где-то между Эстонской, Фрунзе и Дзержинского.

— Спасибо, найду.

— Должен будешь, — зевнул Козлов и бросил трубку.

Я помассировал виски и уставился на страницу записной книжки с адресом скупщика акций.

И вот что с ним делать?

Что, а?

Ясно одно: ментов привлекать нельзя. Потому как человек может быть и вовсе не при делах. А если это член банды, но жену директора держат где-то в другом месте, то и вовсе вляпаемся по полной программе. Тогда точно крайними окажемся. Выходит, надо для начала оглядеться на месте, а после уже действовать по обстоятельствам.

Голову после вчерашних возлияний немного ломило, и я минут пять принимал контрастный душ, потом насухо вытерся, оделся и позвонил на домашний номер Янки Скоковой. Вчера Андрей пообещал встать пораньше и не подвёл, снял трубку после первого же гудка.

— Давай через двадцать минут в гаражах, — предложил я.

— Тачка нужна будет?

— Нет, пешком сходит. Тут недалеко.

— Лады.

За ночь сильно похолодало, студёный ветер мёл позёмку по тёмным предрассветным улицам. Поначалу я сильно озяб и, хоть потом разошёлся и отогрелся, когда добрался до гаражного кооператива, щёки так и горели.

Первым делом я заглянул к себе и забрал сто пятьдесят тысяч, ещё поменял шапочку на ту, в которой пару месяцев назад прорезал и обметал дырки для глаз. Гараж у Фроловых был тут же, там с Андреем и встретился. Он пересчитывать деньги не стал, занёс пакет с ними внутрь и спросил:

— Куда идём? — А услышав адрес, покачал головой. — Не знаю, где это.

— Найдём.

И мы двинулись в посёлок, по пути ни о чём особо не говорили, просто шагали меж одноэтажных домишек с тёмными окнами, облезлыми воротами и покосившимися заборами и высматривали нужный переулок. Не нашли. В итоге уткнулись в трамвайные пути и сместились на соседнюю улицу, и вот уже на ней нам улыбнулась удача. Невский переулок оказался узеньким проездом, домов в котором было раз-два и обчёлся. Собственно, было их там ровно пять. Из них у четырёх шла двойная нумерация и ворота выходили на соседние улицы, а вдоль проезда тянулись заборы огородов.

Нужный нам дом за номером пять прятался в глубине застройки. Мы огляделись, не заметили в темноте случайных прохожих и двинулись по переулку, который упирался в добротный кирпичный гараж и высокие ворота по соседству с ним. Тут же была калитка.

Повернул кольцо, надавил — заперто.

— Главное, чтобы собаки не оказалось, — забеспокоился Андрей.

— Да просто осмотримся! — отмахнулся я, но к худу ли, к добру одним осмотром ограничиться не получилось.

Я сцепил руки и подсадил Андрея, тот ухватился за верх глухой ограды, подтянулся и, заглянув во двор, сообщил мне:

— Стоит!

— Кто? — не понял я. — Хозяин?

— «Бэха»!

— Та самая?

— Один в один, — подтвердил Андрей, спустившись. — Ну и что делать будем? Там окна светятся, встали уже.

Я задумчиво ругнулся. До последнего не верил, что на след рэкетиров выйти получится, а тут вон оно как — повезло. Вот только вызывать ментов нельзя, а самим лезть внутрь откровенно боязно. Если тут вся банда квартирует, здесь нас и положат…

— Револьвер взял? — спросил я у Андрея и достал собственный, начал менять патроны с газовой начинкой на дробовые.

— Само собой! — подтвердил Фролов.

— Давай осмотримся тогда, — предложил я. — У них светло, у нас темно, не должны заметить.

Мы отошли к месту, где глухая дощатая ограда участка примыкала к ограждавшему соседний огород штакетнику, пробрались к ней по колено в снегу и без особого труда, забрались внутрь, спрыгнув в куда более глубокий сугроб.

Ближайшее к нам окно неярко светилось, второе — в другой стене дома выделялось тёмным квадратом. Я первым пробрался к освещённому и через тюль заметил силуэт сидевшего в кресле человека. Чуть сместился, отыскал щель между занавесью и стеной, тогда сумел разглядеть лицо уставившегося в одну точку мужика.

Это был тот самый тип, что скупал акции. Узнал его сразу.

Телевизор смотрит. И, такое впечатление, в комнате больше никого.

— Ходу! — позвал я, перебрался к углу дома, осторожно высунулся из-за него и обнаружил, что во дворе никого нет, только стоит припорошенная снежком иномарка.

Тогда присел и выгреб набившийся в ботинки снег и лишь после этого двинулся дальше. Под выходившим во двор вторым окном комнаты с телевизором мы пробрались чуть ли не по-пластунски, за следующим обнаружился коридор, в дальней стене которой темнел занавешенный дверной проём, по-видимому, спальни.