Смерть разочарованно вздохнула:

– Никто и никогда ничего не слышал о шестом клинке. Известно только одно – он существует и своей силой значительно превосходит все остальные… Собери все клинки вместе и ты сможешь избавить мир от власти демиургов.

– И еще моя Пелена! – торопливо добавила Дарующая жизнь. – Не забудь о ней! Ведь я ее потеряла!

– А вот нечего было исподнее где попало разбрасывать! – криво ухмыльнулась я. – Глядишь, и проблем бы не возникло лишних.

Аола смутилась:

– Ну, кто же мог заранее знать, как оно все обернется! Если Пелену найдет Ледяной бог, то он обретет невиданную мощь. А если ее найдешь ты, то…

– То что? – я жадно подалась вперед.

– Видишь ли, дорогая девочка, – Смерть мягко взяла меня за руку, – Пелена способна выполнить одно желание любого человека, вернув ему красоту, молодость или излечить его от тяжелой болезни…

– Только одно? – уточнила я.

– Одно, – жестко подтвердила Смерть. – Единственное, заветное. Твоя внешность…вобщем, если ты первая найдешь Пелену, то ты сможешь стать красавицей и, безусловно, легко пленишь желанного тебе мужчину!

Я прикусила губу, сдерживая перехлестывающие через край эмоции. Завидное предложение! Мне выпал шанс, реальный, пусть и труднодостижимый, но шанс!

– Значит, Пелена и красота взамен свержения Ледяного бога? – словно торгуясь, нахально переспросила я.

Сестры закивали еще выразительнее:

– Все взаимосвязано!

– А как я проникну в Геферт? – начала я.

Но Смерть неожиданно приложила палец к губам, призывая меня к молчанию. Аола расширила глаза:

– Слышишь? – спросила она у сестры.

– Вот это да! – восхитилась Смерть. – Какое невероятное совпадение! Два, соединенных родственными узами разума одновременно проводят ритуал медитации янт. Невероятно! Это нужно использовать!

– Что случилось? – едва успела спросить я, как Смерть и Аола неожиданно совместно дунули на меня, будто на невесомую пушинку, и я внезапно ощутила, что вновь превращаюсь в искру, срываюсь с места и повторно проваливаюсь в темный, глубокий колодец.

Ускоренная могучим пинком судьбы, на этот раз действовавшей через божественных сестер, я птичкой пролетела через длинный туннель, довольно болезненно прорвала какой-то незримый барьер, ощутила себя в физическом теле и открыла глаза. Ничего себе! Куда пропали каменные стены пещеры? Меня окружали грубые перегородки из красного кирпича, заканчивающие невысоким, аккуратно оштукатуренным потолком. Я перевела взгляд на свои руки, ставшие непривычно худыми и белокожими, и в состоянии близком к шоку подергала себя за прядь длинных, пепельно-серых волос. Пресветлые боги, это же не мое тело!

– Кто я? – губы повиновались плохо, да и голоса своего, ставшего более тонким и серебристым, я определенно не узнавала.

– Как это кто? – надо мной склонился мужчина чрезвычайно неприятной наружности, мертвенно-бледный, красноглазый, щеривший в пренебрежительной ухмылке мелкие, острые зубы, более подошедшие бы какому-нибудь грызуну. – Ты что, не знаешь, как тебя зовут?

Я отрицательно помотала головой, теряясь в догадках.

– Вот видите, госпожа, – отвратительный альбинос почтительно поклонился черноволосой женщине, стоявшей напротив меня, – этого я и опасался! Под воздействием ритуала янт, болезнь моей слабоумной сестры Альзиры начала быстро прогрессировать!

Я внимательно вгляделась в черноволосую, и чуть не заорала от ужаса и неожиданности. Промолчать стоило огромного усилия, ведь я мгновенно узнала демоницу Ринецею, с которой не так давно уже имела короткую и немногословную, но весьма бурную встречу в храме Нарроны. Женщина разочарованно прищелкнула языком:

– Видно не зря я всегда имела невысокое мнение об эльфийках, а о глупышке Альзире – тем паче!

Вот тут-то мое изумление и достигло своего наивысшего предела. Альзира, они сказали – Альзира? Но ведь это имя носила моя мать! Я что, каким-то удивительным образом переместилась в тело своей матери? Я выпучила глаза, стараясь подавить рвущиеся с языка вопросы и боясь случайно выдать себя каким-нибудь неосторожным словом. Хотя нет, еще сильнее, чем за саму себя, я опасалась за судьбу своей несчастной матери, по воле рока отданной во власть безжалостной врагини. Сострадание захлестывало меня. И я, увы, не удержалась:

– Мамочка, – жалостливо выдохнула я, – милая мамочка, что же они с тобой сотворили!

– Что это? – пронзительно взвизгнула Ринецея, бросаясь ко мне и сжимая мои слабые плечи своими хищными пальцами, оканчивающимися длинными острыми когтями. – Кто ты?

Наши взоры встретились. Демоница побледнела:

– Это не полоумная Альзира, – медленно, угрожающе протянула она. – Трудно поверить, что это могло произойти на самом деле, но похоже – перед нами сама Сумасшедшая принцесса собственной персоной!

– Демоны Тьмы! – не поверил альбинос.

– Да это я! – я уже не видела причин отрицать очевидное. – И боги на моей стороне!

– Боги? – иронично усмехнулась демоница. – Да что они могут сделать против меня?

– Остановить Детей холода. – Многозначительно подсказала я.

– Не верю, – небрежно отмахнулась Ринецея. – Я ожидала изречения пророчества, способного хоть немного раскрыть неопределенное будущее, а вместо этого – боги подкинули мне тебя. И какой от тебя прок, сумасшедшая девчонка?

« А правда, зачем все это?» – мелькнуло у меня в мыслях. И словно в ответ на мое недоумение, горячая, скрючивающая конечности судорога, пронзила тело, огненной струей поднимаясь откуда-то из глубины души. Меня затрясло в конвульсиях, на губах выступила пена и слова, чужие и непонятные, властно зазвучали под сводами скромной комнатушки:

– А-а-а, – дико заорала Ринецея, хватаясь за голову, – это пророчество, она пророчествует! Остановите ее, убейте, пока не поздно…

Аберон выхватил из-за пояса острый кинжал и замахнулся на новоявленную сивиллу…

Эта бурная реакция внезапно оборвала неуправляемый поток моих слов. Недосказанные откровения, имевшие форму довольно мутных по смыслу и плохих по качеству стихов, бурлили у меня в груди, перерождаясь в сгусток убийственного пламени.

– Убирайся обратно в свою нору, в которую ты превратила Обитель затерянных душ! – гневно потребовала я, буквально прожигая ненавистную демоницу взглядом потемневших, наполненных ненавистью глаз, испускающих лучи непонятной энергии.

Ринецея зарычала как голодный зверь:

– Самонадеянная девчонка! Уже не в первый раз ты встаешь на моем пути и портишь все тщательно продуманные планы. Но клянусь, я отомщу, я обязательно отыграюсь если не на тебе самой, то на тех – кто тебе дорог. Ты у меня еще кровавыми слезами умоешься…

– Ну, – иронично усмехнулась я, – пока ты не очень то в этом преуспела!