Сейчас никто не рыбачил, и мы зашагали по одной из труб и, чем дальше продвигались, тем сильней накатывали на бетонные кольца волны, а ближе к концу те и вовсе скрылись под водой. Встали там, и я обхватил Зинку свободной рукой, притянул к себе.
— Красиво, — сказала она.
Красиво? Ну да, ну да.
Трубы — будто дорога в никуда. Дальше лишь рябь свинцовых волн и больше ничего, только далеко-далеко в серой хмари проглядывал противоположный берег озера.
Зинка запрокинула голову и глянула с непонятным напряжением.
— Ты ведь меня не бросишь?
Я попросту не знал, что будет с нами через неделю, но ответил со всей возможной уверенностью:
— Конечно, нет! Что за вопрос?
Девчонка повернулась, уткнулась в мою грудь лицом и вдруг заявила:
— Кажется, у меня задержка.
— Месячных? — уточнил я непонятно зачем.
— Нет, Серёжа, умственного развития! — огрызнулась Зинка. — Месячных, конечно! Чего ещё?!
Враз стало не по себе, но я ухватился за слово «кажется», как хватается утопающий за соломинку, и спросил:
— И большая?
— Не очень, — уклончиво ответила девчонка.
— Зин, а раньше такое случалось?
— Случалось, Серёжа, — подтвердила Зинка и шмыгнула носом, — но раньше меня не лишали девственности без презерватива!
— Тише-тише-тише, — зашептал я, поглаживая подругу по спине. — Всё будет хорошо. Как бы всё ни обернулось, я буду рядом. Ну чего ты ревёшь? Сама же поскорее переехать хотела! Поженимся и переедешь!
— Я не так хотела! — пожаловалась Зинка, постояла ещё немного, уткнувшись в меня лицом, потом достала носовой платок и промокнула глаза. — Всё! Я поплакала, и мне стало легче. Пойдём, замёрзла…
18|10|1992
вечер
И мы пошли. Я проводил девчонку домой, поднялся к себе, посидел немного на табурете в коридоре, пытаясь собраться с мыслями, но понял лишь, что, если и раньше был готов пойти на многое, лишь бы только меня оставили в покое, то теперь границы допустимого расширись и того больше. Своя шкура ближе к телу — всё так, но сейчас дело уже не только в нежелании плясать под чужую дудку. С учётом последних известий прицелиться в спину и утопить спусковой крючок будет не просто до чрезвычайности легко, на самом деле придётся сдерживаться, чтобы не сделать этого при первой же подвернувшейся возможности.
Правда, теплилась ещё надежда, что задержка у Зинки приключилась на нервной почве. Если нет — будет грандиозный залёт. Впрочем, это месяц назад одна только мысль о неизбежном разговоре с тётей Софьей и дядей Борей напугала бы до икоты, а сейчас столько всего навалилось, что уже не до моральных терзаний. Тут прорваться бы.
И всё же — неужели действительно вытащить не успел? Вот же блин…
Тяжело вздохнув, я кинул пакет с ветровкой на пол и вышел в подъезд. Направился к «Ручейку» и застал там у зелёной «буханки» нашу компанию в полном сборе.
— Ну ты вообще модный стал! — развёл руками уже чуток поддатый Рома. — Кожаная куртка, все дела!
— Почём взял? — заинтересовался Костя, а узнав цену, самодовольно улыбнулся.
Дима Воробьёв не удержался и заявил:
— Я б дешевле отдал.
— У тебя только короткие, — покачал я головой. — Ходить в них зимой — колокольчиками зазвенишь.
— Слушай, Енот! — встрепенулся вдруг Зинчук. — Ты о Толстом слышал?
Я и глазом не повёл — ну так показалось, — и спросил:
— А что с Толстым?
— Грохнули его! — объявил Рома. — Вчера утром застреленным в машине нашли. Но убили где-то в другом месте, туда уже перенесли.
— Офигеть, — разыграл я крайнее удивление. — А вы откуда знаете?
— Менты в салон приезжали, Аня их к нам направила, — пояснил Воробей. — А мы на Гуревича стрелки перевели. Ясно же, что по каким-то его делам грохнули.
— Толстый и сам что-то замутить мог, — возразил непривычно задумчивый Андрей, вытянул из кузова спортивную сумку, вжикнул молнией и принялся раздавать пачки денег. — Это за пять дней. По шесть штук на рыло вышло.
— А чего так жидко? — разочарованно протянул Костя.
— Ваучеров мало сдали. Сорок семь штук всего, — пожал плечами Фролов. — Я же предупреждал, что лафа долго не продлится.
— Выходные лучше прошли, — заметил челнок.
— Ага, только Гуревич закупочную цену на четыреста рублей уронил, — оповестил нас Андрей. — Ну тут объективно — на бирже в Москве цены вниз пошли.
Женя Зинчук взвесил в руке толстенную пачку полтинников и заявил:
— Кто-то вообще не работал, а получил как все…
— Сказал, как в лужу пёрнул, — ухмыльнулся я, приняв сказанное за камень в свой огород. — Кому-то за фасовку сахара отдельно доплачивали, нет?
— А чё ты…
— Пацаны, хорош! — вклинился между нами Андрей. — Отбивались мы все вместе, поэтому и деньги поровну. Заработать любой дурак может, главное не дать себя обобрать!
— Но вообще, Дюша всё на себе тащит, ему надо за вредность двойную пайку выдавать, — предложил я, и возражать никто не стал.
А наш бригадир не стал отказываться.
— Это на будущее, — только предупредил он. — Сейчас переигрывать ничего не станем. И вот ещё что: кто найдёт новую тему, тот с неё и денег получать больше станет. Думайте! К слову, Серый раскрутил Лемешева на двести марок с каждой тачки.
— А чё так мало? — скривился Чиж.
— Есть выходы на областное ГАИ? — спросил я. — Нет? Ну так сливки снимает тот, у кого они есть. А мы на подхвате.
Фролов хлопнул в ладоши.
— Короче, пацаны! Ваучеры нас прокормят, но надо развиваться! Нужны новые источники доходов. Даже если сами не потянем, всегда людей нанять сможем. Думайте!
Воробей усмехнулся.
— А что тут думать? Ларёк ставить надо.
— Да ты гонишь! — фыркнул Зинчук. — На машине приехал, уехал, а киоск нам не удержать. Придётся кому-то платить.
— Не, всё правильно Дима говорит. Ларёк — это тема! — поддержал я челнока. — Только ставить его нужно не здесь, а у хозблока. Там ни одного киоска поблизости и ближайший магазин через две остановки, а рядом не только жилые дома, но и стройки. Плюс электричество протянем и охрану обеспечим, уже никто не наедет. А с ментами договоримся как-нибудь, есть выходы.
— Только самого ларька нет, — скривился Чижов.
— Стырим. А лучше брошенный возьмём. «Мороженное» какое-нибудь. Большой не нужен — там всех товаров: водка, газировка, сигареты и шоколадки.
Постояли ещё немного, обсудили идею, но так в итоге ни к чему конкретному и не пришли, хоть безучастной она никого не оставила. Ну а как иначе? Собственный ларёк — это не только постоянный источник дохода, это ещё и статус.
«Мы киоск держим!» Звучит? То-то и оно.
Вскоре подошёл милиционер Илья, и Рома с Евгеном утопали пить пиво, ну а меня потянул в сторону Андрей.
— Дима, до завтра! — попрощался он с челноком и сказал: — Пошли в кафетерий, поговорить надо.
— Нормально всё? — насторожился я. — У вас без неожиданностей прошло, надеюсь?
— Нормально прошло, не парься.
— Лёня не обделался по дороге?
— Блин, Серый! Да у меня у самого очко играло! — сознался Фролов и спросил: — Ты от тел избавился?
Я кивнул, решив на эту тему помалкивать, рассказал лишь о найденной неподалёку от хозблока «девяносто девятой».
— Лучше уже её не трогать, — решил Андрей и пихнул меня в бок. — Ты глянь! Лемешев, что ли, прикатил?
Внимание приятеля привлекла знакомая иномарка: перед крыльцом кафетерия оказался припаркован «Опель Вектра» — тот самый, на капот которого я как-то уселся, чтобы выманить на улицу бригадира перегонщиков. Но если его забрал Кислый…
Додумать мысль не успел — из кафетерия вышел Козлов. Опер заметил нас и помаячил рукой.
— Привет, Влад! — по-свойски поздоровался с ним Андрей. — Ты к Алёне?
— Да, Андрей, к ней, — подтвердил капитан и попросил: — Сергей, можно тебя на пару слов?
Фролов озадаченно глянул на нас, но навязываться не стал, зашёл в кафетерий. Козлов протянул руку, я её пожал.