— Конец тебе, сука! — хрипло выдохнул Клёпа, не заметив, как из кабины за его спиной выскочил Рома.

Монтировка со всего маху угодила по плечу, а следующий удар пришёлся по голове, и парень повалился на асфальт. Я воспользовался моментом и рванул из кармана револьвер, но Захаров, ещё прежде чем удалось высвободить оружие, развернулся и задал стрекача. Вот только с направлением для бегства он определённо прогадал: от «Ручейка» ему навстречу уже спешил Андрей.

Результат их столкновения представлялся мне совершенно однозначным, и я коротко бросил Роме:

— Пошли! — и сразу рванул на подмогу пацанам.

Успели как раз вовремя: если Чиж и Пантелей катались по газону, то Зинчук уже выбыл из драки и бестолково мотал головой, пытаясь прийти в себя. Вырубивший его Бонифаций наседал с ножом на Воробья, а тот хоть и отмахивался дрыном, который мы возили в «буханке», едва удерживал палку; ему порезали левую руку.

Стрелять я не стал и с разбега пнул Бонифация, попал под рёбра и враз сбил дыхание. А только крепыш начал выпрямляться, и Рома без сомнений и колебаний приложил его монтировкой по голове. Из глубокого рассечения потекла кровь, Боря согнулся, зажал рану ладонью и на подгибающихся ногах отбежал, споткнулся о бордюр, упал, поднялся и поплёлся прочь.

Нагнать бы и запинать, да уже начали собираться зеваки.

— Гаси его! — крикнул я Роме, указав на Мишу Пантелеева, который сумел оседлать Чижа и вовсю молотил того кулаками, но, к моему немалому удивлению, первым отреагировал Воробей.

Он со всего маху врезал Пантелею палкой по хребту, тот откатился в сторону, получил дрыном второй раз и, сгибаясь в три погибели, побежал к ковылявшему прочь Бонифацию, за которым на пыльном асфальте тянулась цепочка кровавых отметин.

Мне было уже не до этой парочки. От души приложив левой Кислого, я вновь сшиб его с ног, потом ухватил за ворот куртки и рывком подтащил к задним дверцам «буханки». Подбежал Андрей Фролов, понял меня без слов и помог закинуть пацана в кузов.

— Готовы? — спросил Рома, который успел обежать автомобиль и забрался в кабину.

Я подсадил Зинчука и заскочил в УАЗ следом.

— Погнали! — скомандовал, захлопывая дверцы.

Машина рывком тронулась с места и покатила прочь, Кислый попытался было взбрыкнуться, но только-только очухавшийся Женя Зинчук мигом угомонил его на удивление резким и акцентированным ударом. Ну да, ну да — у нашего рыжего товарища причин любить эту компанию не было, выхватывал от них не раз и не два.

— Сказали, это их место, — пояснил я пропустившему начало замеса Фролову.

— Граф, сука… — с ненавистью процедил тот и тряхнул Кислого. — Вас Граф попросил, так?

— Иди на хер!

Андрей врезал открытой ладонью, да так что стенку забрызгало бисеринками крови, глянул на свою руку и поморщился.

— Костяшки о Захара рассадил. Опухли уже…

— Куда ехать? — спросил Рома. — Пацаны, что делать будем? Не молчите, блин!

— Давай к этим уродам, пока вся шобла не собралась, — распорядился Андрей. — Знаешь, где Кислые живут? — получив утвердительный ответ, он уставился на забившегося в угол пленника. — Эй, гнида, брат твой дома?

Ответа не последовало, и я предложил:

— Может, выкинем его к херам? Прямо на ходу?

Кислый ожёг меня ненавидящим взглядом и процедил:

— Дома он, твари…

Ехали недолго, но этого времени как раз хватило, чтобы разобраться с ушибами и порезами. Серьёзней всего пострадал Воробей — ножом ему пропороли левый бицепс. К счастью, рана оказалась неглубокой; мы распотрошили автомобильную аптечку, наложили повязку и кровотечение сразу сошло на нет. Куда больше челнок огорчился из-за пропоротой куртки. Зинчуку сломали нос, он заткнул его ватой и кое как оттёр с рук и одежды успевшую набежать кровь. Чижов отделался синяками и ссадинами, а у меня после удара сильно опухло правое ухо, звенело в нём как после контузии.

Никак не пострадал в драке только Саша Романов.

— Против лома нет приёма! — хохотнул он. — Монтировка — это вещь! Учитесь, пацаны!

А вот Андрей перестарался, обрабатывая Захара, и выбил костяшку. Меня так и подмывало пошутить на этот счёт, едва сдержался.

— Держи, — протянул я Фролову револьвер. — И бинт эластичный купи, что ли…

В этот момент «буханка» заехала во двор панельной девятиэтажки и резко остановилась.

— Вон он сидит! — встрепенулся Рома.

И точно — старший из Кислых в одиночестве сидел за столиком под навесом. На наше появление он не отреагировал вообще никак. Даже когда вытащили из машины его брата, и то в лице не изменился. Как сидел бледный и потный, так и продолжил сидеть.

— Вмазанный, что ли? — пригляделся Чижов.

— Ага, — кивнул Андрей.

— Загасим? — то ли спросил, то ли предложил Зинчук.

— Ответите, суки! — взвизгнул младший из братьев, и я заставил его умолкнуть, пробив по почке, а потом и вовсе отправил к столику пинком под зад.

Кислый-старший и тут не вспылил, только сплюнул на землю длинную струйку слюны.

Андрей выдвинулся вперёд и потребовал объяснений:

— Чё за наезд был? — А, когда не последовало никакого ответа, предупредил: — В следующий раз наглухо всех загасим. Понял?

Я тоже не стал отмалчиваться.

— Брат твой сказал, вы Лемешева не крышевали и нам по ушам проехались. Мы его себе забираем. Есть возражения?

Удивительное дело, но Кислый-старший презрительно осклабился и вяло махнул рукой.

— Да забирайте!

Более того — хоть ситуация к тому нисколько и не располагала, но захихикал и младший из братьев. Он бы наверняка снова лохов помянул, да перехватил мой взгляд и вовремя прикусил язык.

— Ну и отлично, — совладав с удивлением, сказал Андрей и скомандовал: — Поехали!

Мы вернулись к «буханке», забрались в неё, вывернули со двора.

— Так просто? — спросил Рома. — Мы вот так просто на Кислого наехали?

— Демид говорил, он в конец сторчался, — пояснил я. — С ним только эти клоуны и остались.

— Надо было загасить его, — зло выдал Зинчук.

— Всему своё время, — рассудительно заметил Андрей. — Сейчас за него ещё могут спросить, а как совсем опустится, так всё ему и припомним.

— А с перегонщиком что делать будем? — поинтересовался Костя. — Под крышу возьмём?

Фролов покачал головой.

— Нам не с руки. Не наш уровень. — Он пристально посмотрел на меня и предложил: — Серый, поговори насчёт него с Демидом. Обмен вполне равноценный получится, как думаешь?

— Более чем, — подтвердил я, хоть весьма сомневался, что всё пройдёт гладко. Как-то слишком легко нам сдали Лемешева, без подвоха точно не обошлось.

— Что за обмен? — озадачился Зинчук.

— Демид к нам приглядывается, надо бы с ним краями разойтись, — ответил Андрей и усмехнулся. — Ну что — пиво возьмём или «Рояль» разбавим?

— У меня сегодня с ментами встреча! — напомнил Воробей.

Я тоже пить не собирался, но совсем по другой причине.

— Надо с участковым переговорить.

Андрей вспомнил о просьбе Никифорова не нарушать общественный порядок и кивнул.

— Да, поговори. А мы выпьем.

Рома одобрительно взревел, да и остальные повеселели. Ну в самом деле — как после подобного замеса не выпить? Душа требует.

Я и сам невесть с чего ощутил определённое воодушевление. Впервые за последнее время забрезжил свет в конце тоннеля и очень хотелось верить, что это выход из него, а вовсе не фара встречного товарняка, гружённого новыми проблемами.

Разговор с участковым выдался не из лёгких, и осадок после себя оставил весьма и весьма неприятный. Пусть Никифоров нас крайними в драке выставить и не пытался, но по всему выходило, что мы его подвели. Некрасиво получилось, в общем. Не плохо, а именно — некрасиво.

На первый взгляд — плюнуть и растереть, да только отношения запросто может испортить даже такая ерунда. Настроение мне она испортила так уж точно.

Из института я, решив не откладывать в долгий ящик разговор с Демидом, сразу рванул на «Восход» и, к своей немалой радости, наткнулся на бригадира прямо у входа в спортивный комплекс. Вот только воодушевление от удачной встречи надолго не затянулось. И смутило даже не присутствие Йосика Немцова, просто Валя при виде меня сунул в рот сигарету и театрально раскинул руки в стороны.