Я ничего не ответил, вернулся к опелю и вновь уселся на его капот, за меня ответил взявший на себя роль переговорщика Чиж.

— Сколько?

Лемешев вновь сглотнул и неуверенно оглянулся.

— Я не знаю, сколько дома есть. Надо посмотреть.

— Посмотри, — разрешил Костя.

— Так я схожу?

— Иди! — разрешил Чиж и тут же, противореча сам себе, ухватил перегонщика под руку. — Иди, Сева, иди! Только помни, мы у тебя бабки не вымогаем. Нам они не особо и нужны, если разобраться. Так скажу — с твоей бабой пообщаться куда интересней будет. И если решишь, что деньги тебе дороже, мы поймём и лично тебе претензий предъявлять не станем. Но ты же понимаешь, что сама собой проблема не рассосётся?

— Даже не сомневайся — Кашпировский не поможет! — вставил я свои пять копеек.

— Я сейчас! Сейчас вернусь!

Лемешев двинулся к двери чёрного хода, и Фролов посторонился, позволяя ему пройти, потом подошёл к нам и негромко спросил:

— Думаете выгорит?

Я сунул топорик в сумку и застегнул молнию.

— Главное, чтобы ментов не вызвал.

— А мы чего? — ухмыльнулся Костя. — Мы ничего. Денег у него не вымогали. Не докажет!

— Он вообще может не вернуться, — предположил Андрей. — И что тогда делать будем? Не ждать же его всю ночь!

— Если не выйдет — признает, что неправ и долг на себя повесит! — ухмыльнулся Чиж. — На счётчик поставим.

— Выйдет, — уверенно заявил я и похлопал ладонью по капоту. — Не знаю, насколько он ценит ту корову, а машину точно не бросит.

Тут из приоткрытого окна донёсся пронзительный вскрик и отзвук сочной оплеухи, а затем окно квартиры Лемешева закрылось и отрезало от нас приглушённый женский плач.

— О! — встрепенулся Чиж. — Награда нашла своего героя!

Я злорадно усмехнулся, но особого удовлетворения не испытал. Легко отделалась, сучка.

Вновь распахнулась дверь чёрного хода, появился Лемешев. Он подошёл и достал из кармана спортивных штанов толстую пачку двухсоток.

— Я плачу — и на этом всё. Больше никаких претензий ни к Юле, ни к её брату! Договорились?

Прощать Филе его выходку категорически не хотелось, и я коротко отрезал:

— На хер! Разговор только о твоей бабе шёл! Мы её косяк разбираем!

— Она за брата заступилась! — продолжил упорствовать перегонщик.

— А вот не надо было!

Костя резко обернулся и досадливо скривился.

— Серый, погодь! Пацан вообще не при делах!

— Ты чё несёшь? — выдал я, не сдержавшись.

— Тебя ведь второй пнул, так? — напомнил Чижов. — Ну ты же сам говорил!

Я едва удержался от того, чтобы не послать его далеко и надолго. Своим заявлением он поставил меня в дурацкое положение, потому как формально Филя действительно не сделал ровным счётом ничего и предъявить ему было нечего. Зинка и та на него не жаловалась.

Блин! Ещё и Лемешев стоит, уши греет. Последнее дело при посторонних такие вопросы обсуждать, и я сдался, махнул рукой.

— Хрен с ним, пусть живёт! Но предупреждаю сразу: за следующий раз деньгами уже не возьму!

Лемешев протянул перетянутую аптечной резинкой стопку банкнот Косте, тот указал на меня, а я кивнул на капот рядом с собой, и не подумав взять деньги в руки.

— Сколько там? — спросил только, когда Лемешев кинул пачку на машину.

— Десять тысяч.

— Сколько?! — Я соскочил с машины и пихнул мужика ладонями в грудь, заставив его отступить на шаг. — Сева, ты в конец охерел?! Решил десятью кусками откупиться? Ты за кого нас держишь, козёл?

— У меня нет больше! — быстро ответил Лемешев. — Всё в машины вложено!

— Чё ты нам чешешь?! — вновь взял на себя инициативу Костя, делая мне знак отступить. — Думаешь, мы о твоём бизнесе не в курсе?

— Все деньги в машины вложены, я их продать не могу, с ментами проблемы! Да вы поймите, у меня четыре иномарки зависли! Я в долгах как в шелках!

— Ничего мы понимать не будем, — отрезал Костя. — С тебя ещё двадцать штук. Завтра в пять чтобы были!

— Да где я их возьму?!

— Где хочешь, там и бери. Меня не колышет, — развёл руками Чиж и вдруг добавил: — И готовься по тридцатке каждый месяц платить!

Лемешев аж рот от изумления разинул. Да я и сам оказался подобным поворотом изрядно удивлён, ведь ни о чём подобном изначально и речи не шло. А Костя не дал вставить никому ни слова.

— Чё ты глазами хлопаешь? Деньги платить будешь за охрану, не просто так. Наедут на тебя отморозки какие-нибудь, мы прикроем. И бабу твою прикроем, если опять накосячит. Время такое, без охраны никуда. У нас бригада большая, не сомневайся.

Я был слишком заведён и зол, и неожиданный поворот попросту выбил меня из колеи. Пока собирался с мыслями, момент оказался упущен, началась перепалка, и стало слишком поздно пытаться перевести всё в шутку. Тут ровно в поговорке о слове и воробье; ляпнул Костя о крышевании и всё, обратно уже не открутить.

Полное лицо Лемешева пошло яркими пятнами, и он рявкнул:

— Мы так не договаривались!

— А тут и договариваться нечего! — отрезал Чижов и пихнул собеседника в грудь, заставив отступить на шаг назад. — Условия озвучили, других не будет! Понял?

— Мне… Мне надо подумать… — выдавил из себя Лемешев, кинув быстрый взгляд на Андрея, стоявшего между ним и чёрным ходом.

Костя благодушно похлопал мужика по плечу.

— Думай, Сева. Думай. Кто тебе мешает? Но завтра в пять мы должны услышать правильный ответ. Уяснил?

Бригадир перегонщиков неуверенно кивнул, развернулся и направился к чёрному ходу. Я дождался, когда за ним закроется дверь, переправил пачку двухсоток себе в карман, подхватил сумку и зашагал прочь. Пацаны поспешили следом.

— Ты совсем дурак? — насел я на Чижа, когда мы завернули за угол. — Какая, на хер, ежемесячная плата? Ты с чего вообще о ней заикнулся?

— А чего такого? — округлил глаза пацан, искренне не понимая причину моего возмущения. — Вы же сами сказали — он без крыши остался! Должен же кто-то этого барана стричь! Почему не мы, а?

Андрея такой ответ не устроил.

— А если на него бандиты наедут или сам серьёзный косяк упорет — что тогда?

— Блин, вы как маленькие! Скажем, извини, но шерифа проблемы индейцев не волнуют, дальше ты сам по себе. Да чё вы паритесь? Все так делают! Срубим с него бабла, сколько можем, чё такого?

Мне подобное развитие событий нисколько не нравилось.

— Костя, ты совсем дурак? Мы же по полной программе влететь так можем! Если что — спрашивать не только с него, но и с нас станут!

— Да нормально всё будет!

— Это ты сейчас говоришь!

Чижов развёл руками.

— Ну иди скажи, что мы пошутили!

— Так дела не делаются, — покачал головой Андрей. — Раз сказали, что нам теперь платит, уже поздно переигрывать.

На это возразить мне было нечего, в сердцах заметил:

— Вот придём завтра за деньгами и примут нас менты!

Но Андрей Фролов только плечами пожал.

— Возьмём «буханку», — решил он. — Рома крыло заднее помял, если что — скажем, будто Лемешев в нас въехал, а деньги на ремонт.

Я в сердцах матернулся, достал из кармана стопку двухсоток и отсчитал пацанам по пятнадцать купюр, остальное сунул обратно. Получить на ровном месте четыре тысячи — это, конечно, здорово, но на душе скреблись кошки. Как бы мы сегодня помимо денег не заработали себе на голову ещё и кучу совершенно ненужных проблем.

Слишком уж легко Лемешев сломался, неправдоподобно легко. Одно дело жалкой подачкой из-за реального косяка откупиться, и совсем другое — позволить каким-то левым пацанам себе на шею сесть и ножки свесить. А бизнес с перегоном тачек точно не для слабаков, и связи у людей в этой сфере деятельности самые обширные. Если только раньше всем Сивый не занимался, а Лемешев просто на подхвате был — тогда да, тогда что-то может выгореть. Но даже так я бы предпочёл остаться в стороне. Вот только уже ничего не переиграть…

Подхватили меня в половине шестого утра прямо у хозблока. Отчаянно хотелось спать, но деваться было некуда: пацан сказал, пацан сделал. За рулём с совершенно стеклянными глазами сидел Саша Романов, соседнее место занимал Андрей, и мне пришлось лезть через боковую дверцу в кузов, где ехали Костя и Евген. От последнего так шибало перегаром, что алкогольные пары вполне могли воспламениться, вздумай тот закурить.