Не могу сказать, будто коммерсант нам так уж помог, но и совсем бесполезным визит к нему отнюдь не оказался. Например, удалось выяснить, что шайка вымогателей состояла не из трёх, а как минимум из четырёх человек. Верховодил у рэкетиров невысокий жилистый мужичок лет сорока пяти, золотых зубов во рту которого было куда больше, нежели родных. И пусть это сумбурное описание помочь нам в розыске злоумышленников с помощью служебного положения всё того же Козлова не могло, появилась и вполне реальная ниточка.

В отличие от директора НИИ, коммерсант совсем уж голову от страха не потерял и запомнил фамилию-имя-отчество человека, которому выдал доверенность на управление автомобилем, ещё и подсказал, что прописан тот на улице Гончаренко. Увы, номер дома и квартиры назвать не смог, но и так зацепка вышла что надо.

— Думаешь, не наврал? — поинтересовался Андрей, когда мы забрались в «буханку».

— Так-то всё сходится, — пожал я плечами. — Разберёмся.

Разбираться во всём я предоставил дядьке, а сам лишний раз злить преподавателей в преддверии сессии не стал и отправился в институт. Мне и без того предстояло немало потрудиться, чтобы все накопившиеся долги закрыть, новые плодить точно не стоило. Вот именно хвосты я преимущественно и подчищал, да ещё получил от Вити Медникова четыре кассеты с компьютерными играми; пятая ушла на оплату оказанной услуги.

Из института я поехал прямиком в хозблок, даже домой не заглянул. Вагончик-бытовка уже привычно встретил музыкой, и вновь колонки исторгали из себя творчество отечественной эстрады.

Бухгалтер! [8]

А вот оформление вагончика в очередной раз претерпело изменения, на нём добавились выведенные через трафарет надписи:

«Железные двери. Решётки»

Вчера Андрей об этом и словом не обмолвился, а поди ж ты — запустили производство. И хоть я порадовался за товарища, но одновременно неприятно царапнула мысль, как бы ему в самом скором времени не пришлось подыскивать под цех новое помещение.

Усилием воли я выкинул из головы дурное предчувствие и двинулся к вагончику, а из него навстречу вышел Саня-Татарин.

— Привет! — Я пожал протянутую руку и подёргал паренька за рукав. — А ты чего так легко одет?

Куцая болоньевая куртка на рыбьем меху от мороза нисколько не защищала, а Санёк, в отличие от своего приятеля, в вагончик заходил лишь с очередным клиентом, всё остальное время с картонкой-объявлением на груди выхаживал у жилых домов на другой стороне улицы, зазывал покупателей и предлагал сдать ваучеры.

Татарин смутился, полез за сигаретами.

— Да нормально!

— Простынешь!

Санёк помотал головой.

— Не простыну, привык. Да и нет ничего теплее.

— Слушай, возьми пуховик у Воробья в счёт зарплаты. Я с ним поговорю.

— Не, Енот, не надо, — шмыгнул Татарин носом. — Бате второй месяц на работе не платят, а у мамки семь штук оклад. Я работать начал, так хоть с едой проще стало. Себе только на пиво-сигареты оставляю.

Я задумался, потом сказал:

— Зайди вечером, старую «аляску» отдам. Всё равно носить её уже не буду.

— Ништяк! Заскочу после работы!

Санёк потопал на свою позицию, я зашёл внутрь. Недавний ажиотаж уже спал, но и компьютер, и приставка оказались заняты. Хватало и обычных посетителей: две девчонки выспрашивали у Насти что-то о зимних колготках, пузатый мужик примерял пуховик. Молодой человек с девушкой рассматривали аудиозаписи, долговязый парень листал книгу.

Я отдал кассеты с играми Коле и спросил:

— Как у вас? Нормально всё?

— Кислый с Пантелеем заходили, — сообщил тот, понизив голос. — Хотели бесплатно поиграть.

— И?

— Пришёл охранник, самый здоровый который, пообещал дубинку засунуть туда, где солнце не светит, они и сдулись.

Я кивнул. Ещё б не сдулись! Я и сам с Витей Дергуном связываться побоялся бы. Но вообще, звоночек тревожный. Эти уроды точно ведь на конфликт нарывались, просто не в курсе были, что тут нормальная охрана, вот и обломались.

— Не видел Фролова сегодня? — спросил я, решив обсудить случившееся с приятелем.

— Заходил за Воробьём минут десять назад.

— Понятно.

Я двинулся на выход, и в глаза бросился приклеенный кусочками изоленты листок с напечатанным на матричном принтере призывом обращаться по поводу заказа дверей и решёток к продавщице.

Андрей обнаружился во дворе рядом со своей серой «буханкой».

— Привет, Серый! Как дела?

Я пожал плечами.

— Не разговаривал ещё с дядькой. У тебя как?

— Да неплохо. На решётки заказы собираем и скоро двери до ума доведём, начнём ставить.

— Видел объявление, ага. А с Гуревичем как?

Фролов поморщился.

— С Гуревичем нормально — тётки сахар стахановскими темпами фасуют, по сборке мебели тоже в сроки укладываемся. А вот Анька, сука такая, всю кровь уже выпила. Каждый день условия выкупа ваучеров меняет, тварь! Денег серьёзно меньше стало выходить. Посмотрим, сколько киоск за этот месяц принесёт, может, вообще скупку у «Ручейка» свернуть придётся.

— Серьёзно?

— Ради этих копеек целый день смысла нет задницу морозить. Если продажи дверей пойдут, лучше ещё одну бригаду по монтажу сколотить. А Гуревич пусть лапу сосёт.

— Салон-то будешь открывать?

— Не, вообще денег свободных нет. Пока только рекламу в «Эфир-2» дам, если наскрести получится, и с местными кабельными каналами попробую договориться.

— Отличный план, мистер Фикс!

— Иди в жопу, Серый!

Я на приятеля не обиделся, рассказал о визите Кислого. Фролов враз помрачнел.

— Мало им вломили прошлый раз, — сплюнул он под ноги. — Надо пацанов предупредить, чтобы на «Ручейке» клювами не щёлкали. Сюда-то теперь не сунутся, а там могут наехать.

Вышел во двор Дима Воробьёв, спустился с дебаркадера, на ходу застёгивая пуховик.

— Серый, ты с нами?

— А вы куда?

— Шампанского докупить и пива. Ну и так по мелочи. Может, пару ящиков водки ещё возьмём.

— Пошла торговля?

— Потихоньку-помаленьку.

Закупаться я не поехал, зашёл в дежурку и с порога спросил:

— Ну что?

Дядя Петя оторвался от газеты и поморщился.

— Пшик!

— Как так? — расстроился я. — Насвистел коммерс, получается?

— Да нет, нашли нам этого Свиридова Георгия Васильевича, проживает такой на Гончаренко. Кличка у него — Стакан. Дальше надо объяснять?

Я понимающе протянул:

— А-а-а! Запойный!

— Алкаш, — подтвердил дядя Петя. — Квартира на матери, только поэтому он её и не пропил. А так — бутылку «Рояля» ему поставь, он любую бумагу подпишет, а назавтра о ней уже и не вспомнит даже. Через него мы на рэкетиров не выйдем.

Я уселся на диван и спросил:

— Юрий Тимурович не созрел заявление написать?

Дядька поморщился.

— Пан директор хочет и рыбку съесть, и на хер сесть. И платить не собирается, и бандитов злить боится. Обеспечьте мне безопасность согласно заключённому договору! И машину верните! Меры принять грозится, скотина очкастая!

— Ты чего разошёлся-то? Деньги лишние?

— Не лишние, — признал дядя Петя после долгой паузы. — Но дельце это пованивает, я тебе скажу. Очень уж нагло урки действуют. Обычно ж как — ответку получают и отваливают. А тут — насели. Звонили директору с утра, деньги требовали, стращали. Срок в три дня установили. Он им мой номер дал, пока — тишина.

— Охраняют его?

— Согласно заключенному договору, — кивнул дядька. — Фирма веников не вяжет!

Я взглянул на часы и поднялся с дивана.

— Ладно, побегу. Если что — дома буду. Звони.

— Проваливай!

Ну я и не стал нервировать дядю Петю своим присутствием, отправился восвояси, а уже в воротах столкнулся с Зинчуком.

— Привет, Енот! Пацаны здесь?

— Не, закупаться уехали.

— Понятно. — Евген поскрёб лоб под шапкой и вдруг спросил: — Помнишь малолетку, с которым осенью занозился? Брата тёлки Лемешева?