Съёмная квартира и в самом деле не шла ни в какое сравнение с особняком Мальцева, и я заметил, будто мне было до этого хоть какое-то дело:

– Да женится он на тебе, никуда не денется.

– Женится! – фыркнула Алёна и отвернулась к окну. – Да он даже защитить меня не в состоянии! Сам уехал, тебя приставил, а сильно ты поможешь, если те уроды вернутся?

Если те уроды вернутся? При одной только мысли об этом, даже несмотря на выпитое, кишки стянуло узлом, скрутило мошонку. Вернулся страх, рвануло душу напряжение последних дней, да ещё Алёна обхватила себя руками и начала тихонько всхлипывать; девичьи плечи затряслись в едва сдерживаемых рыданиях.

– Револьвер этот… Как же мне тошно и одиноко! Как же тошно… Серёжа, ты бы только знал!

Никаких утешительных слов в этой ситуации в голову не пришло; способ побороть женскую истерику и заодно сбросить собственное напряжение подсказали плескавшиеся внутри полбутылки коньяка. Моя ладонь надавила блондинке меж лопаток и заставила ту навалиться животом на стол, а когда Алёна упёрлась локтями в столешницу и попыталась выпрямиться, я без всякого труда удержал её на месте, попутно свободной рукой задрал на бёдра куцее платьице и приспустил трусики.

– Совсем обалдел? Отпусти! – возмутилась блондинка, но я уже совладал с завязками своих штанов и начал пристраиваться к ней сзади. С непривычки получилось это не сразу, да ещё Алёна ойкнула и привстала на цыпочках, высоко задрав зад.

– Сергей, погоди! – зачастила она, впрочем, уже без особого возмущения в голосе. – Не здесь же, не у окна! Да стой ты, говорю!

Я ничего и слушать не стал, а там и Алёна обмякла, послушно расставила ноги шире и распласталась на столешнице, тяжело задышала, вскрикивая и постанывая в такт толчкам. И всё шло просто замечательно: стол скрипел и шатался, мои пальцы стискивали упругие ягодицы блондинки, я двигался, двигался и двигался, только вот окончательно расслабиться помешало банальное отсутствие презерватива. В итоге, не доведя дело до самого ответственного момента, я отстранился от Алёны и развернул её к себе. Блондинка поняла всё без слов.

– Ну ты и нахал! – выдохнула она, тяжело отдуваясь, и всё же опустилась на колени.

Я какое-то время просто стоял и не проявлял инициативы, потом обхватил ладонью девичий затылок, надавил и сам подался вперёд – не слишком сильно, как показалось, только хватило и этого. Алёна дёрнулась и упёрлась в мои бёдра, тогда слегка ослабил хватку, но убрал руку, лишь когда окончательно перестали корёжить судороги. Блондинка тут же вскочила на ноги и с выпученными глазами убежала в ванную.

Прям дежавю! И пусть в этот раз всё прошло несказанно лучше и во много раз ярче, но предпочёл бы, если так можно выразиться, более естественное завершение процесса. А то скоро комплекс неполноценности заработаю или там расстройство какое…

Послышался и смолк шум струи, в комнату вернулась Алёна, раскрасневшаяся, протрезвевшая и… злая.

– Совсем офигел?! Что это было вообще?! – запоздало раскричалась она. – Это как называется?!

– Ну… ты ведь жаловалась на одиночество, так? – глуповато улыбнулся я в ответ.

– То есть засадить по самые гланды – лучшее средство от одиночества по-твоему?!

– Но ведь помогло же? – хмыкнул я и подтянул штаны.

– Дурак! – выругалась блондинка, откинула с лица белую чёлку и уже совершенно спокойно спросила: – Куда собрался-то? Или тебе в ночь сегодня?

Намёк вышел откровенней некуда, и уходить – а точнее, сбегать! – сразу расхотелось, но и раздеваться я не стал.

– Не в ночь. До киоска за презервативами схожу и вернусь.

– Мог бы и спросить до того, как член свой в меня совать! – выдала Алёнка, швырнула в грудь пластиковым квадратиком с известным содержимым и начала через голову стягивать своё узкое платье.

Её трусики давно валялись на полу, и мне открылись треугольник незагорелой кожи и пушистая полоска очень светлых волос внизу плоского живота, так что причин оставаться одетым попросту не осталось. Ну я этого делать и не стал, благо ощутил приток крови к известному месту, словно и не разрядился не далее пяти минут назад. А ещё недопитым оставался коньяк. Армянский. Хороший…

Утром разбудила Алёна, вот только разбудила совсем не так, как мне бы того хотелось. Она попросту соскочила с дивана, будто шилом в зад ткнули, заметалась по комнате и убежала в ванную.

Я немного полежал, изучая рассаженную костяшку, затем несколько раз на пробу сжал и разжал кулак, досадливо поморщился и с опаской оторвал голову от подушки. Рука ныла, а вот на похмелье не было даже намёка, словно и не пил вчера. Вот уж действительно хороший коньяк, не спирт с чаем разведённый.

– Ты чего? – спросил я у блондинки, заглянув в санузел.

– На работу проспала! – пояснила Алёна, которая уже почистила зубы и залезла в ванну. Она задёрнула шторку и скомандовала: – Брысь отсюда!

Я и не подумал никуда уходить, только зевнул.

– Какая работа? Ты ж за свой счёт взяла!

– А я заявление писала? Не приду – прогул влепят!

Мне услышанное вовсе не понравилось.

– Подожди, ты же не собираешься…

– Позвоню и предупрежу, что не выйду. А ты Аньке через Андрея заявление передашь, она занесёт кадровичке.

Я кивнул.

– Хорошо, передам. А сейчас можно к тебе? Мне тоже душ принять не помешает.

– Даже не думай!

Ответ не удивил, и навязываться я не стал, но, когда мокрая Алёна выбралась из ванны и начала спешно вытираться, всё же не упустил возможность погладить её упругую попу. Получил за это по руке, да ещё в отместку блондинка, убегая в комнату, выключила свет. Впрочем, через оконце под потолком, выходившее в кухню, света проникало достаточно, и я наскоро сполоснулся, после отправился собираться.

– В ванной кран капает, – предупредил девушку, будто это имело сейчас хоть какое-то значение.

– Вот возьми и почини! – огрызнулась Алёна, которая к этому времени уже надела бюстгалтер и теперь, стоя ко мне спиной, склонилась над выдвинутым ящиком с нижним бельём в поисках чистых трусиков.

– И что мне за это будет?

– Только сунься! – сразу предупредила блондинка. – Оторву всё под корень!

Вид открывался соблазнительней некуда, но, как видно, время Алёну и в самом деле поджимало, и я совладал с возбуждением, начал одеваться, между делом спросил:

– Стрижка твоя, кстати, как называется?

– Короткое каре.

– А на голове?

Алёна шутки не оценила, натянула белые трусики и принялась возиться с чулками.

– Детский сад, штаны на лямках, – фыркнула она и предупредила: – Учти – продолжения не будет!

– Серьёзно? – не поверил я.

– Да, Серёжа! Серьёзно! У меня и без тебя всё хорошо!

– Вчера ты считала иначе.

Блондинка влезла в юбку, поправила её, подвигав из стороны в сторону, и взглянула на меня.

– Вчера я была напугана и слишком много выпила. А ты бессовестно воспользовался моим состоянием! – Она поджала губы так, что уголки строгого рта поползли вниз, и с укором добавила: – Неоднократно!

Вот тут мне и не удалось удержаться от самодовольной ухмылки.

– Первый раз – да, а дальше надо ещё разобраться, кто кем пользовался! Ты на мне…

– Неважно! – перебила Алёна, самую малость покраснев. – Как говорит Мальцев, это просто форс-мажор! На этом всё – намотай себе на ус!

Некстати вспомнилась вчерашняя неосмотрительность, и я проворчал себе под нос:

– На ус намотать не так страшно…

По счастью девушка как раз надевала блузу и ничего не расслышала, а то бы точно чем-нибудь запустила. Но не услышала и не запустила, вместо этого вырвала из тетрадки листок в клетку и начала писать заявление на отпуск без содержания.

Я подтянул завязки спортивных штанов и попытался сунуть револьвер в карман прямо с полотенцем, но со столь объёмным свёртком такой номер не прошёл. Тогда позаимствовал у Алёны платок и обмотал им рукоять оружия. Если примут менты – не поможет, зато в любой момент могу скинуть и пальчиков не останется.