— Вася! — крикнул бандит, сбитый с толку сгустившейся в коридоре теменью, и одновременно я дважды выстрелил ему в середину корпуса. Раз-два, почти без паузы. И вроде бы даже попал. Первую пулю — так уж точно куда надо уложил!

Автоматчика перекосило, но он устоял на ногах и даже судорожным рывком перевёл оружие в мою сторону. Вылетевшая из двери мастерской киянка на волосок разминулась с головой бандита и впустую шибанула о стену, а я вновь утопил спусковой крючок, только на сей раз после мимолётной паузы, которой как раз хватило, чтобы совместить мушку и целик — прицелиться, а не пальнуть «в направлении».

Даже не знаю, как хватило на это выдержки, но результат того стоил: мужик дёрнулся, всплеснул руками и завалился на спину.

Порадоваться бы удачному выстрелу, да некогда. Я прижал пистолет к груди — плашмя, как любят фотографироваться с игрушечным оружием дети, — и рывком распахнул дверь караулки, одновременно отшатнулся назад и вновь вскинул оружие. Вмиг оценил ситуацию и утопил спусковой крючок, не оставив ни единого шанса достать меня ножом успевшему очухаться бандиту.

Грохнул выстрел, мотнулась простреленная голова, из-под повалившегося тела по линолеуму начала растекаться кровь. Я развернулся и метнулся ко второму, но мог бы и не спешить. Андрей уже завладел автоматом, а подранок валялся на полу, сипел и пытался сделать вдох, попутно отхаркивая кровь. Одна из пуль пробила лёгкое, другая — определённо последняя, — прошла выше и попала в челюсть.

Ну так мне показалось. Разбираться не стал, прицелился и выстрелил бандиту в голову.

Действовал, не задумываясь, как на рефлексах пристрелил бандита в караулке. А подумать бы стоило. И о последствиях, и о реакции на случившееся остальных.

Когда грохнул выстрел, Андрей чуть не подпрыгнул от неожиданности.

— Серый, ты чего?! — заорал он. — На фига?!

Вот тут меня и отпустило. И в самом деле — зачем?

Не думал ведь, исключительно на рефлексах действовал.

— В тюрьму не хочу, — медленно произнёс я после недолгой паузы и добавил: — Жить хочу.

— Обалдел? Тут же чистая самооборона была!

— Превышение пределов в любом случае пришьют! — возразил я и не выдержал, взорвался. — А их подельники, Дюша?! Их подельникам ты тоже о самообороне заливать станешь? А?

Фролов вмиг проникся ситуацией, зато отмер Лёня.

— Я звоню в милицию! — заявил он и сорвался с места, а когда я оттолкнул его от входа, возмутился: — Отойди! Мы с Андреем ничего не сделали, это ты их убил! Вот сам и выпутывайся!

Меня будто ножом кольнуло ясное понимание: сдаст. Неважно, для выгоды или спасения, сам примет такое решение или настоит папа, но — сдаст. Даже, если отговорю его сейчас, — это не изменит ровным счётом ничего. Потому как и в самом деле убил всех я.

В пистолете оставался последний патрон, но к столь радикальному решению проблемы прибегать в сложившейся ситуации было как минимум… преждевременно.

— Они не за мной приходили, и не за Андреем. Они приходили за тобой и твоим папой по его и твоим делам! — озвучил я очевидный факт, продолжая блокировать выход, а когда Гуревич попытался прорваться в коридор, вновь оттолкнул его назад.

— Лёня, не дури! — попытался разрядить ситуацию Фролов, но безуспешно.

— Что значит — не дури? — взорвался Гуревич. — Какая разница, зачем они сюда пришли? Я ни в чём не виноват!

— Они не сами по себе, это банда. Ты оружие видел? За своих они отомстят и не только мне. Если эти двое просто исчезнут, твой папа сможет откупиться, а иначе убьют всех причастных. Рано или поздно, но убьют.

Эти слова сумели пробиться через шок, и Гуревич перестал рваться к двери, замер на месте и обхватил себя руками, тщетно пытаясь унять нервную дрожь. Он бы и рад был что-нибудь мне возразить, но явно в голову не шло ничего путного.

— Хочешь подписать себе и Роману Марковичу смертный приговор, тогда вперёд — телефон в дежурке, — сказал я и поковылял к диванчику. — Давай-давай! Вы сейчас на левой хате живёте, так? Вот и посмотрим, как ты под подпиской от бандитов продолжишь прятаться!

— Под к-какой ещё подпиской?

— Думаешь, тебе как свидетелю в деле о тройном убийстве путёвку в санаторий вручат? Ты хоть понимаешь, что из свидетеля в соучастники проще простого загреметь? Ещё и в СИЗО на первое время упекут! Хочешь в камеру с уголовниками, а? — нагнал я жути, плюхнулся на диван и положил рядом с собой ПМ. — Слушай, вот ты ничего не делал, так зачем тебе вообще светиться? Поставлю в журнале регистрации время ухода на час раньше, и вали на все четыре стороны! В крайнем случае скажешь, что ничего не знаешь, обратного никто доказать не сможет!

Тут я рискнул на миг упустить из виду Гуревича и, перепачкав в крови белую нитяную перчатку, задрал штанину. Быстрый взгляд на правую лодыжку заставил зашипеть через стиснутые зубы, до того неприятным оказалось зрелище. Пусть пуля только чиркнула по ноге, из длинной раны обильно текла кровь, и с этим нужно было что-то срочно делать. Но сначала — Лёня, остальное подождёт!

А Лёня колебался. Он стоял и переминался с ноги на ногу, потом вопросительно глянул на Андрея. Ответом на невысказанный вслух вопрос стал безмолвный кивок, и у меня даже от сердца немного отлегло.

Впрочем, иного и не стоило ждать. Фролов не дурак, не может не понимать, что другого такого шанса сблизиться с Гуревичем-старшим и одним махом скакнуть из наёмных работников в компаньоны судьба ему может и не предоставить. Ну это помимо всего прочего…

— Ну уйду я и что с того?! — всплеснул руками Леонид. — Тела же всё равно найдут! Бандиты этого так не оставят! В любом случае в милицию обращаться придётся!

— Твой папа чего-то не спешит в милицию обращаться, так? И не парься, тела не найдут. Я об этом позабочусь, — заявил я и попросил: — Дюша, метнись за аптечкой. Посмотри в шкафу в караулке. И дверь! Дверь входную запри! — Только сейчас мне пришло в голову, что бандитов может дожидаться сообщник, и враз стало нехорошо. — Во двор не суйся!

Андрей перехватил автомат и выбежал из мастерской, а Лёня уселся на диван и ссутулился.

— А Тиша? — глухо спросил он, кинув нервный взгляд на тело приятеля. — С ним же нельзя… так.

— Мёртв? — уточнил я.

Гуревич кивнул, только тут обратил внимание на свои перепачканные в крови ладони и потянулся вытереть их о диван, но вовремя одумался.

— В туалете вымой, — подсказал я. — А Тишу увезём отсюда, бросим в машине где-нибудь. Здесь его оставлять нельзя, менты нас тогда легко на противоречиях подловят, да и от крови этих уродов так просто не избавиться, найдут следы. А так — уехал, больше ничего не знаем.

Вернулся Андрей, сноровисто забинтовал мне ногу, тогда стало самую малость легче.

— А с бандитами ты что сделаешь? — спросил Лёня.

— В подвале закопаю, — не задумываясь, ответил я и уточнил: — Вы машину далеко бросили?

— Нет, — мотнул головой Гуревич. — Тут совсем рядом.

— Сходи за ней с Андреем, — распорядился я и, положив на колени однокласснику ПМ, предупредил: — Спусковой крючок только не мацай без нужды, а то пальнёт.

Лёня во все глаза уставился на пистолет, потом перевёл взгляд на меня.

— З-зачем ещё? — спросил он, слегка заикаясь.

— Думаешь, они с автоматом по улице разгуливали? Точно ведь на колёсах были! А если их водитель ждёт?

Отправляться за машиной после моих слов Лёне резко расхотелось.

— Да она прямо у дороги стоит! — начал он юлить. — Андрей, ты как выйдешь, сразу её увидишь!

— Да не дрейф, с автоматом отобьётесь!

— Не-не-не! Давайте без меня! Я даже водить не умею!

Андрей завернул автомат в какую-то мешковину и оставил его на столе, перешёл к телу Тихона пошарил по его карманам, выудил ключи. Потом выжидающе уставился на меня, и я понял его без слов.

Да чего там было не понять? Соваться на улицу без прикрытия, мягко говоря, неумно. Начнёшь машину заводить, тут тебе и прилетит. А из Лёни прикрытие — как из говна пуля.