Он расспросил меня ещё немного о ножах и о временных рамках. А Джон рассказал ему об охранной компании, которой я поручил следить за Мэрилин и Чарли.

Единственное, о чём я умолчал: Хэмильтон собирался уходить, когда я окликнул его и выстрелил. Я знал, что если скажу, будто Хэмильтон нападал на меня, убийство определят как в целях самозащиты. А то, что случилось на самом деле – чистое убийство. Последние несколько секунд должны остаться в секрете. Хэмильтон, должно быть, встретит меня в аду и устроит реванш.

Я спросил:

– Когда я смогу позвонить Мэрилин и рассказать ей о случившемся?

– Сегодня, но позже. Она всё равно не зайдёт в дом. Сейчас ваш дом – это место преступления, – сказал Джон.

– Да, – вздохнул я. – И всё же ей полегчает, когда она узнает, что всё кончено. Ну что, поговорим с копами?

Джон посмотрел на ДеАнжелиса, и тот кивнул. Джон поднялся и постучал в дверь. Ему открыли, и он что-то сказал. Дверь закрылась, и мы ещё минут десять ждали Карстанса. Он явился с толстой папкой подмышкой.

Джон сразу сказал:

– Давайте для начала снимем наручники с моего клиента. Вы уже знаете его. Он не станет драться, и он не опасен.

Карстанс пожал плечами:

– Пожалуй, не станет. Слышал, Карл, даже не пытайся. Иначе мои парни тебя пристрелят.

Он отстегнул мои наручники.

Я размял и потёр запястья.

– Спасибо, Лью, – сказал я ему.

– Теперь ты расскажешь, что произошло? – спросил он.

Я глянул на ДеАнжелиса, который кивнул мне, и всё рассказал Карстансу. Он уже знал о коктейле Молотова, и о том, что я из соображений безопасности отправил семью подальше. Он также знал, что у меня был Кольт. Уже был отчёт, в котором подтверждалось, что пули были пущены в грудь. Это значило, что я не преследовал Хэмильтона. И не стрелял ему в спину. ДеАнжелис несколько раз указал на то, что каждый найденный нож должен быть осмотрен, а его хозяин – установлен. Должно быть установлено, что это был не мой нож. Если мы докажем, что Хэмильтон пришел с ним, то дело будет закрыто. Чистая самозащита.

– Когда нашего клиента отпустят? – спросил ДеАнжелис.

Карстанс глянул на него.

– Хороший вопрос, господин адвокат. Я даже не уверен, что его отпустят.

– Детектив, я вас умоляю, мы все понимаем, что это дело даже до суда не дойдёт, не говоря уже о тюремном сроке. Почему бы вам не сэкономить деньги штата и не начинать процесс, который точно проиграете?

– Не я это решаю.

Я поднял руку и наклонился, чтобы шепотом сказать моим адвокатам.

– Это поможет, если мы докажем, что Хэмильтон был сумасшедшим? Я имею в виду, реальным психом.

– У вас есть доказательства? – спросил ДеАнжелис.

– У меня есть копия заключения психиатра о том, что у него была параноидальная шизофремния. И копия заявления в полицию о том, что когда он был подростком, то пытался угнать мою машину, – я повернулся к Джону. – Помнишь? Из-за этого я тогда переехал.

Он посмотрел на ДеАнжелиса и кивнул.

ДеАнжелис сел ровно, мы с Джоном тоже. ДеАнжелис сказал.

– Детектив, что-то изменится, если мы предоставим вам доказательства того, что убитый был психически больным человеком и угрожал нашему клиенту до этого?

Карстанс аж подскочил.

– Правда? Почему вы раньше этого не сказали?

– Ну, до сегодняшнего дня Хэмильтон не давал о себе знать. Мы не думали, что он в этом замешан. Я даже не знал, что он нас нашел! Кроме того, вы спрашивали меня о стольких людей, что я не понимал, кто именно был важен. Мэрилин и я знали, что он псих с самого детства!

Он ничего не сказал, лишь молча вышел из комнаты. Через пол часа он вернулся.

– Ладно, вы свободны. Но только пока! Я должен знать, где вы будете, как с вами связаться. И вы не можете возвращаться домой. Это всё ещё место преступления, и там ведутся работы.

Джон уладил это.

– Можем ли мы послать кого-то за личными вещами? Я могу попросить кого-нибудь из службы охраны.

Карстанс согласился. Джон сказал, что поселит меня в номере в центре Хиятта, под его именем. Я буду оставаться там до тех пор, пока не понадоблюсь им. И до тех пор, пока не закончится расследование, и копы не покинут мой дом. Я пообещал предоставить и копам, и адвокатам отчеты о психических болезнях Хэмильтона. И меня отпустили. ДеАнжелис удивлялся, что до сих пор не набежали репортёры, от чего я съёжился. Джон посадил меня в машину, и мы отправились назад в Балтимор.

Уже вечерело. Перед этим у меня был долгий день, а я с самого завтрака ничего не ел. Я был уставшим и голодным. Я сидел и ждал в машине, пока Джон занимался организационными вопросами. Я вышел только тогда, когда он вернулся за мной. Мы на лифте поднялись в среднего размера номер. Он сказал мне позвонить Мэрилин и заказать обслуживание номеров, а после он ушёл. Он строго настрого запретил мне покидать номер, если только в отеле не случится пожар, а если кто-то позвонит на телефон, то я не должен отвечать ни на какие вопросы, не поставив его в известность. Я был под замком, но чувствовал себя нормально. Джон пообещал позвонить моему отцу, который был далеко, и, пожалуй, из всех моих родственников был самым адекватным.

Стыдно признаваться, но в первую очередь я позвонил, чтобы заказать еду. Только заказав бургер и пиво, я позвонил в лагерь на озере Сакандага. На звонок ответил охранник, которого уже предупредил его босс. Джон был занят. Он передал трубку Мэрилин.

– Алло? Карл? Это ты?

– Да, дорогая, это я. Возвращайся домой. Всё кончено.

– Что случилось?! Кто это был?!

– Хэмильтон. Он наконец-то себя выдал. Явился за тобой и Чарли. Теперь вам ничего не угрожает, вы можете возвращаться домой. сказал я ей.

– Что случилось? Его арестовали?

– Я убил его. Возвращайся домой, милая. Я тебе всё расскажу. Всё в прошлом.

– Боже мой! – воскликнула она.

– Возвращайся домой, дорогая. Там теперь безопасно.

Я позвал охранника к телефону и велел ему согласовать это с офисом. Всё было позади, и Мэрилин, вместе с Чарли и Пышкой могли возвращаться домой. Он должен был доставить их в Хиятт, но не приводить в наш дом. Я повесил трубку. Мне слишком много нужно было рассказать. Это не телефонный разговор.

Я провёл выходные в Хиятте, и половину времени я висел на телефоне с Джоном и охранной компанией. После полудня в воскресение явился один из охранников с коробками, в которых была одежда: несколько костюмов, нижнее бельё, брюки, и ещё много вещей. Он также принёс моё досье на Хэмильтона, с заключением психиатра и отчётом полиции давних лет. Он сказал, что мой дом сейчас в ужасном состоянии.

Копы перерыли всё, выискивая оружие, ножи, пушки и что-угодно, что связывало бы меня с Хэмильтоном (как будто было недостаточно того, что мы братья!) Что хуже, что перед тем, как тело унесли, люди разнесли кровь по всему дому. Ему пришлось надрать зад репортёру, который, игнорируя запреты, вломился в дом и пытался сфотографировать нижнее белье моей жены. Он вручил мне ту самую плёнку, и мы вместе уничтожили её. Теперь ещё одной задачей охранника будет отгонять любопытных.

Мэрилин прибыла в шесть вечера, и как раз подоспела к выпуску новостей, в котором звездой программы был её любимый муж. К счастью, ни у кого не было наших фото. Зато им удалось отыскать мою мать, которая без лишних сантиментов заявила, что я воплощение Сатаны, и прочие вещи в духе сумасшедшей женщины. Затем показали кадры, на которых мой отец пинает репортёра на лужайке перед своим домом в Лютервилле. Короче, было весело.

Я рассказал Мэрилин леденящую душу историю о том, как Хэмильтон собирался убить её и Чарли. Она рыдала и тряслась на моём плече. Всю ночь она проспала в моих объятиях, полностью разбитая.

Во вторник пришло сообщение от Джона: районные правоохранительные органы не собирались выдвигать мне обвинения. Они проверили и убедились, что Хэмильтон был психически больным. Они также выяснили, что его нож был куплен нашей матерью год назад в качестве подарка ему на Рождество. Кроме того, хотя у Хэмильтона был красный Ниссан, мать часто позволяла ему водить свой зелёный Бьюик. Большое спасибо, мама! Результаты аутопсии показали, что одна пуля попала ему в сердце и прошло насквозь через спину (её нашли в кухонной стене). Вторая пуля прошла через сердце, но застряла в позвоночнике. Оба выстрела были смертельными.