Папа спустился к завтраку и застал меня, перебирающего объявления в газете. Он глянул мне через плечо и присел рядом.

– Ты серьезен насчет этого?

Я посмотрел на него.

– Я должен. Так будет лучше для всех, Папа.

– Твоя мать никогда этого не разрешит.

– Разрешит, если ты ей скажешь, – это действительно так. Есть только один человек, которого мама всегда послушает – это мой отец. Их любовь будто сошла со страниц книг. Не важно что, они всегда будут рядом. Но вот все еще не выглядел убежденным, – Пап, есть несколько вариантов решения этой ситуации. Первый – я остаюсь здесь и Хэмильтон продолжает сходить с ума. Рано или поздно один из нас убьет другого. И я не шучу. Либо он бьет меня, либо я его, защищаясь.

Папа скривился, но спорить не стал.

– Вариант второй – вы с мамой ничего не делаете и я решаю с этим не мириться. Ухожу. Мне плевать что вы можете со мной сделаете, но если только не посадите на цепь в подполье, я в любом случае уйду. Вы можете забрать мою машину, мои вещи, деньги, всё, что захотите. Но я все равно уйду и вы никогда меня не увидите.

– Или третий выход – я переезжаю. Я плачу за квартиру, а вы содержите мою медицинскую страховку. Отписываете мне все права на биржевые счета. Я не подаю на выход из-под родительской опеки. И у нас остается некое подобие семьи. Теперь твой выбор.

Я отклонился на стуле и глянул на него. Выход из-под родительской опеки – это вряд ли. Если не было физического или сексуального насилия, то в Мэриленде практически невозможно этого добиться.

Он с минуту ничего не говорил, а затем подобрал газету.

– Как планируешь бюджет?

Я пожал плечами.

– Может пара сотен баксов в месяц. Много мне не нужно, просто кровать на следующие несколько лет. Да и этого много, я буду рад твоей помощи.

– Потрать немного больше и сними апартаменты сразу с мебелью.

Я кивнул в согласии.

Мы осмотрели списки квартир с мебелью в Тоусоне и Лютервилле. Некоторые из них он знал и отговорил меня либо от района либо от хозяина. Несколько других обвел кружком, чтобы позже позвонить. После ланча мы обзвонили пару мест, он взял всё на себя, так как отец, что ищет квартиру сыну и подросток, что ищет квартиру себе – звучит совершенно по разному. Он просто говорил, что в следующем году я пойду в Тоусон Стэйт, не называя возраста или того факта, что я до сих пор в старшей школе.

Мы объездили пару мест тем вечером. Первое оказалось дырой, второе довольно милым. Квартира над гаражом, в жилом районе в полумиле от старшей школы Тоусона. Старый район, раздельный гараж и владельцы квартиры сделали над ним квартиру для дядюшки. Он переехал в дом для престарелых и квартира стала доступна. Тысяча квадратных футов, но учитывая несущие стены, выходило где-то восемьсот. В квартире была небольшая кухня и столовая, небольшая гостиная и спальня с малогабаритной ванной. Даже стиральная машинка уместилась. Дважды я не думал и выписал чек за первый и последний месяц аренды, как и за страховку.

Я платил за электричество. Воду, налоги и прочее они брали на себя. Мне пообещали позвонить в Ма Белл и восстановить телефон. Я должен был въехать в понедельник.

Как я и думал, спокойно тем вечером в доме Бакменов не было. Мать тут же отказалась это разрешать, но я оставил эту проблему на отца. Хэмильтона разрывала радость от того, что я съезжаю и одновременно с тем зависть. Мне было плевать, и я собирал коробки с вещами. Папа в понедельник уйдет раньше с работы и поможет мне перевезти все вещи. Но я не сказал никому, даже папе, что я вернусь во вторник, когда дома никого не будет, чтобы забрать вещи из нашей комнаты, которые принадлежали мне, но Хэмильтон решил, что они его. В частности я хотел свою коллекцию журналов Analog: Science Fiction и Science Fact, что станут весьма полезны в будущем. Он не мог заявить, что они принадлежат ему, так как моё имя было на подписке. Я знал, что он разорется, но мне было плевать. Маленький засранец испоганил их, когда я ушел в колледж, как и всё остальное, что я оставил дома.

Я переехал днем в понедельник и наскоро составил список того, что нужно купить в Woolworth's. Был такой супермаркет и в 1971 никто к востоку от Миссисипи не знал о Вол-Мартах. Я купил бытовую химию и набор простыней для кровати обычного размера. Немного грубовата, но это куда лучше чем диван и закрытые от брата шкафы по ночам. Я убирался в своем новом доме, пока не свалился без сил, даже не попытавшись заправить кровать.

С тех самых пор, когда я вернулся, я задавался одним вопросом: придется ли мне пережить свою жизнь заново, со всеми её отвратительными деталями, при этом смиряясь с тем, что мои родители возрастом для которых я сам гожусь в родители – ведут себя со мной как с ребенком? Оказалось, что не придется. Я не знаю кто победил. Сама битва – полный отстой.

Что же, собственные аппартаменты – звучало как неплохая идея…

В конце-концов, разве это не мечта каждого школьника в Америке? Дикие вечеринки каждую ночь! Никто не скажет тебе НЕТ! Можно пить, употреблять наркотики и трахаться когда тебе вздумается! Верно?

Ну, может да, а может и нет.

Получить что-то – одно дело, удержать это – совсем другое. Кто-то должен за всё платить. Я подсчитал, что могу жить в квартире и быть независимым где-то за шесть тысяч в год. Еще тысяча-другая на развлечения. На брокерском аккаунте у меня было примерно 50 тысяч. С десятью процентами надбавки в год, что было средним процентом роста рынка в то время, эта сумма не покрывала даже шесть тысяч. Деньги, разумеется, водились, но мне всё еще нужно было контролировать финансы. К счастью, я знал, что произойдет с Ling-Temco-Vought и Gulf+Western, да и Intel делали своё Первичное публичное предложение раньше в этом году. Но всё же, копейка рубль бережет. Вечеринки я каждый год проводить не собираюсь.

Самой главной диллемой с деньгами было то, что мне нужно сохранить их ради двух событий, что сделают меня мульти-миллионером. В 1973 нефть взлетит со скоростью света, а в 1970 серебро и того быстрее (относительно говоря), прежде, чем свалиться обратно. Чем больше денег я заработаю и сохраню сейчас, тем больше я получу в дальнейшем. Подсчеты говорили, что каждый вложенный доллар вернется мне в десять раз в 1973, и еще больше в 1979. Я читал Wall Street Journal и Fortune как Библию.

Еще одной причиной было время.

Готовка, стирка, уборка. Добавьте к этому время, потраченное на домашнее задание, бег и упражнения, занятия айкидо… я даже почти ушел из пиццерии, но она давала мне хоть какой-то доход. Единственным способом разобраться со всем этим была железная дисциплина и контроль времени. Шестнадцатилетний подросток бы никогда с этим не справился. Сейчас же мне по крайней мере семьдесят, зависит от того, как считать. Дисциплины мне не отнимать.

Единственное, чего я наверняка не хотел, так это дать всем знать о том, что я переехал из дома. Если вся школа об этом узнает, то на меня без конца начнут давить с предложениями вечеринок каждые выходные. Даже если закрыть глаза на то, что я сам этого не хотел, постоянно говорить людям "нет" – самый простой способ испортить отношения. Куда проще не давать никому об этом знать. Рано или поздно правда вылезет наружу, но лучше поздно, чем рано.

Но не то чтобы я собирался жить как монах. Во вторник, после школы, я встречался с одним знакомым парнем, из вокального кружка, что выглядел так, будто ему в самую пору грабить ликерные, а не покупать в них. На самом же деле, он был милым парнем, что любил ездить и чинить мотоциклы. В итоге, он купил франшизу у Харли-Дэвидсон и чувствовал себя довольно неплохо. Джеймс Таск был в десятом классе, как и я, но его оставляли на год и выглядел он куда старше своих лет. Я отправил его в магазин со списком покупок и пятидесятью баксами. Он вернулся к школе и мы перенесли это добро в мой багажник, оставил ему сдачу и пак пива.