– Ах ты маленькая… оооо, сегодня всё не так! – она откинулась на меня. Я просто потёр ей спину.

Наконец, она тихо сказала:

– Ты был прав.

– Хм-м?

– Я сказала, что ты был прав насчёт выпускного.

– Я услышал тебя с первого раза. Я просто хотел, чтобы ты сказала это ещё раз. Я ведь могу больше никогда в жизни этого не услышать! – поддразнил я её.

– Очень смешно! Ты хочешь получить по носу?

Я со смехом обнял её.

– Я просто жалею, что не записал это на кассету. Тогда я мог бы всю жизнь слушать это снова и снова!

– Ты и правда напрашиваешься!

– Это слишком легко, – я засмеялся сильнее. – А значешь, чего ещё я хочу?

Мэрилин фыркнула и пихнула меня в бок.

– Сказать «ну я же говорил»?

– Бинго! – меня снова пихнули.

Теперь уж ничего не поделаешь. Рано или поздно, Сьюзи позвонит нам и скажет, чем всё кончилось!

Сьюзи не позвонила нам позже – она заявилась к нам посреди ночи! За день до выпускного папа притащил Хэмильтона в Ньюарк, на церемонию посвящения в медсёстры (я думал, что медсёстры получают вместе с лицензией специальный значок) и привезли с собой в фургоне её вещи домой. Они загрузили его и оставили на ночь. После выпускного Хэмильтон должен был следовать за папой за рулём фургона. После всей этой катастрофы папа ушёл на парковку, оставив Хэмильтона и маму позади. Маме пришлось ехать домой со Сьюзи, а Хэмильтон следовал за ними на фургоне. Сьюзи высадила маму и убралась оттуда раньше, чем та смогла её остановить. Папа не позволил бы ни матери, ни Хэмильтону вернуться в дом!

Мы позволили Сьюзи остаться на ночь, в запасной спальне. На следующий день она уехала, и папа помог ей с переездом в квартиру. Он сказал ей, что бросил и маму, и Хэмильтона, и уже в понедельник позвонит адвокату.

Что за дерьмо! Дорогая в Ад, может, и вымощена благими намерениями, но в данном случае благие намерения были у моих сестры и жены – а в Ад из-за этого попадал я! Я не хотел выяснять, как всё это кончится, но мне это совершенно не нравилось.

Суббота, 25 июня 1983-го.

Умом я понимал, что крах моей семьи – вина не моя, а моего психически больного братца и точно такой же матери. Я больше всех был здесь жертвой. Но эмоции говорили иное. Они были теми же самыми людьми, что и в моей первой жизни – и только я был других. Это всё подтверждало мою вину, ipso facto, ergo sum, quod erat demonstradum, etc. etc. Etc. К уму это не имело никакого отношения.

Мэрилин помогала мне. Она попросту не могла понять мою семью; она понятия не имела, как на них реагировать. Её семья была куда ближе. Это была одна из тех вещей, которые так нравились мне в прошлой жизни. С ними я провёл куда больше времени, чем со своей семьёй.

В следующие несколько недель семейное гнёздышко Бакмэнов продолжало трещать по швам. Папа был совершенно серьёзен, не давая сладкой парочке вернуться в дом, и маме пришлось сажать Хэмильтона в свою машину и ночевать в мотеле. Они оставались там до понедельника, а затем прокрались внутрь, когда папа ушёл на работу. Вернувшись, он вышвырнул их на улицу. Я слышал от Джона Стейнера, что папа слегка чокнулся и хотел, чтобы Джон был его адвокатом. Тот отказался и дал ему адрес хорошего адвоката по разводам в Тоусоне. Папа не передумал, и мама подала документы к концу недели. Джон упомянул, что, по его мнению, папа вряд ли знает что-то о Бакмэн Гроуп, так что Сьюзи, видимо, не болтала.

Плюсом было то, что Сьюзи единственная из всей семьи знала мой адрес, и она осознала, что давать его кому-то сейчас – пиздец какая плохая идея! У отца был мой телефонный номер, но не внесённый в список, так что никто не мог его подглядеть. Он не звонил. Сьюзи сказала, что мама пытается заручиться поддержкой со стороны многочисленных тётушек и дядюшек, но выходило плохо – ведь большинство из них были роднёй отца. Я не видел их со свадьбы, так что вряд ли я в их глазах входил в число хороших парней, если они вообще обо мне думали.

Сьюзи спросила, не хочу ли я воспользоваться шансом и вернуться к отцу, но я зарубил эту идею на корню! Для меня это не имело смысла. За прошедшие 14 лет он сжёг все мосты. Я знал, что он любит маму куда больше, чем нас, детей. Что, если он решил, что навредить моему ребёнку – хороший способ вернуть её расположение? Я не верил, что его сообразительности хватит на то, чтобы избавиться от неё навсегда. Они ещё будут вместе. Я не собирался этого делать. Я больше ему не доверял.

Что за чёртов кошмар!

Оставалось лишь скорчить лицо в улыбке и сделать вид, будто всё в шоколаде. С другой стороны, так было всегда – я ведь уже давно не имел ничего общего с семьёй, за исключением сестры. Это, конечно, удручало, но ничего не давило на меня целыми днями. Мэрилин подбадривало меня, возможность глядеть на Чарли и Пышку тоже выручала. Я пару раз спорил с женой, кто же из них умнее, и мы часто меняли свой взгляд на вопрос. Сколько бед может принести 20-месячный мальчик? Ответ – неисчислимое множество!

Спустя две недели после выпускного у нас было официальное новоселье. Пришли все из Бакмэн Гроуп со своими семьями (кроме бывшего мужа Мисси), а также Андреа и Тейлор с семьями, Билл Марсбери со своими мастерами, пара друзей Мэрилин из церкви, Таскер, Тесса и Баки, и Барри Бонхэм с семьёй. Мы открывали двери каждому, кто хотел прийти. Сьюзи тоже появилась. Погода была прекрасной, и мы провели вечеринку на веранде, совершенно новой, и готовили бургеры и хот-доги на огромном гриле Weber, что Мэрилин подарила мне на прошедший День Отца. Он, а также пара оцинкованных стальных бочонков, полных льда, пива и содовой, да куча садовых стульев – вот и всё, что требовалось нам, чтобы хорошо провести время. Даже Пышка приняла участие. Кто-то, наверное, один из детей, умудрился выпустить её на задний двор без ошейника, и она бегала по всему двору, пока Джейк не подманил её гамбургером, чтобы мы могли схватить её и запереть в прачечной. Одна часть заднего двора уже была отведена под будущий бассейн и забор, но мы хотели отложить это на следующий год.

Мэрилин всё ещё болтала о следующем ребёнке, с которым я уже смирился. Я согласился, что следующий отпуск будет семейным, может, в Диснейленде – осенью, когда Чарли будет два; затем зимой мы устроим «родительский отпуск» – и потом начнём работать над следующим ребёнком. Это вызвало у неё такое возбуждение, что в ту ночь я ощутил себя счастливчиком! Если бы тогда уже изобрели Виагру – я мог бы её использовать!

А затем случилось следующее большое событие лета. Я никогда не пойму, почему согласился на это. Мэрилин определённо хотела пойти, а подталкивали её к этому Таскер и Тесса. Думаю, она заставила меня согласиться в тот момент, когда на мне не было штанов, так что по всем правилам соглашение являлось незаконным и недействительным. Однако, отвертеться я уже не мог.

И был 1983 год, и настало Воссоединение Класса Выпуска 1973 года Тоусонской Старшей Школы.

Раньше я ходил только на 20-ю годовщину выпускного, и то – лишь потому, что мы так или иначе планировали быть в Мэриленде на той неделе. В моей первой жизни Тоусонская Старшая была тем, что я пережил и выжил. Я даже не покупал школьное кольцо, пока моя мать не узнала об этом и не заставила меня купить его. И, разумеется, к тому моменту, как встречи выпускников начались, я находился за тысячи миль оттуда и не имел с той жизнью ничего общего.

На этот раз у меня не было отмазок. Пятилетие я пропустил потому, что жил в Северной Каролине, но теперь мне до туда было всего 20 миль или около того. Должно быть, либо Тесса, либо Таскер дали мой новый адрес комитету по планированию, потому что в почтовый ящик прилетело несколько предложений и напоминаний. Мэрилин выписала им чек на два билета, даже не спросив меня, хочу ли я пойти.

Когда Мэрилин вбивает что-то себе в голову – спорить с ней бесполезно. В качестве доказательства возьмите хоть выпускной Сьюзи. Это мероприятие было не таким плохим, но таким же бессмысленным.