Я взял Джо за пуговицу после занятий ПОЗ в первое же утро, когда объявили рулетку.

– Джо, ты уже думал, что предпринять насчёт рулетки комнат?

Он с любопытством на меня посмотрел. Мы вполне ладили, но если я спрашивал, то ясно было, по какой причине.

– А что? Хочешь занять комнату вместе со мной на следующий год?

Я кивнул.

– Не слышал, чтобы ты завязался с кем-нибудь, а мой собственный номер в ритуальном списке позволит мне жить разве что в кладовой.

Джо кивнул, соглашаясь

– Ага, тебе чертовски не повезло. Я слышал, что Бруно вместе с Линчбургом въедут в тройку.

– Да. Ты туда заходил? Боже мой, у них там камин! – я задумался на секунду.

– Барри и Терри собираются на третий этаж.

– Тогда Барри полгода будет жить один в комнате. Терри поедет стажёром на весь первый семестр, – прокомментировал Джо.

– Значит, я правильно обратился к тебе! В списке ты сразу после этих двоих. Образуем команду?

– Пацан Сиско всё ещё ищет себе пару, – ответил он с улыбкой.

– Нет, уж лучше снимать квартиру. Если ты не обратил внимания – личная гигиена не стоит в его повестке дня. Он воняет. У Сиско сердце из золота, голова из сыра, а подмышки из ада. Ну что, моё предложение тебя интересует?

Он пожал плечами

– Возможно.

– У меня мини-холодильник и стереомагнитофон, – сказал я, чтобы договор выглядел привлекательнее.

– Прекрасно, – ответил он с улыбкой.

Я подумал ещё секунду. В прошлой жизни второкурсником я был соседом Джо, но в конце года это поломалось. Третий курс я провёл один в комнате на третьем этаже, а на четвёртом у меня в соседях был второкурсник в комнате мезонина. Я подозревал, что именно из-за меня мы расстались с Джо, и я не хотел повторить ошибки.

– Джо, у тебя есть какие-то правила, о которых мне стоит знать?

– Типа чего?

– Ну, я не знаю насчёт тебя, но мне нравятся девчонки. Что если Мэрилин захочет приехать в выходной? Это не будет проблемой?

– Будет, если каждый выходной. Ты её уже трахаешь?

Я проигнорировал вопрос.

– А если раз в месяц, причём обязательно договариваемся заблаговременно? – Мэрилин и в прошлой жизни появлялась не чаще, но нам надо было предупреждать заранее.

– Это я переживу. Но ты не ответил на мой вопрос, – прокомментировал он.

– Точно, не ответил. Что-нибудь ещё? Я иногда сворачиваю себе травки, ты ведь знаешь, правда?

Его лицо при этом окаменело.

– Вообще не хочу в комнате этого дерьма. Никак и никогда.

Я так и знал. В той жизни я курил много травы. Он ничего не говорил, но я знал, что ему это не нравилось. Я кивнул.

– Ладно. Если я держу это не в комнате, будет ли проблемой если я иногда покурю? – я решил, что смогу разместить свои запасы ещё где-нибудь.

Он пожал плечами:

– Я просто не хочу видеть эту фигню возле себя.

– Как насчёт вина или выпивки покрепче? Это проблема? – Джо был вообще-то парнем из числа застёгнутых на все пуговицы, но я не помню, чтобы он пил только и исключительно чай.

Он опять пожал плечами.

– Это не беспокоит. Главное чтоб никакой наркоты.

– Договорились! – я протянул руку.

Он секунду подумал и пожал мне руку:

– Договорились!

– Следующий раз будем в доме братства – прикинем, какую комнату просить, – ответил я. Он улыбнулся и согласился.

Как и ожидалось, это безумие продолжалось полных две недели и закончилось точно в полночь субботы. Оно охватило половину дома, во второй половине царили права старожилов. Когда наконец прояснились расклады, Джо и я попросили комнату на третьем этаже с окнами на Бурдетт. Она была достойного размера, квадратная, пара встроенных кроватей буквой L в одном углу и пара встроенных столов у стенок напротив. Недостатком было то, что комната была на самом верху, и нам придётся тащить мой холодильник миллион ступенек вверх.

Это было наше последнее свидание в этом семестре. Сессия только закончилась, и большая часть из нас уже разъехалась. Я оставался ещё на неделю. Совершенно не хотелось возвращаться в родительский дом. Перед тем, как разъехаться, Джо Брэдли и я сложили барахло в коробки и перевезли в "Бочки". Пришлось ездить несколько раз, но все коробки уже были на новом месте. Я собирался переехать в комнату раньше него, потому сказал, что разберусь с вещами.

Это было последнее свидание во многих отношениях. Завтра Мэрелин тоже уезжала домой, но без планов вернуться в Сент Роуз осенью. Совсем, как в прошлой жизни – завалила сессию. Не то, чтобы она была глупой. Совсем нет. Она не была гением, но и тупицей тоже не была. Однако Сент Роуз был дня неё плохой средой. Чтобы сосредоточиться на учёбе, ей нужна была структура и дисциплина семьи, и этого в Олбани определенно не было.

Завтра должны были приехать родители, отвезти домой её и все вещи. Осенью она пойдёт в окружной колледж Мохок Вэлли. Мэрелин могла бы попросить о зачёте тех предметов, что были в Сент Роуз, но поскольку она, похоже, не прошла ни одного курса длиной в год, ей ничего не перезачтут. Я не сказал ей, что уже знал об этом, а оставил возможность сохранить лицо. В любом случае, Мэрилин была огорчена этим, а ощущение, что мы расстаёмся и больше никогда не увидимся, заставляло её чуть ли не плакать.

В прежней жизни я чувствовал себя точно так же. Тогда я пригласил её на ужин, а после плакал в подушку. Потом мы стали писать друг другу в течение лета, а осенью я приехал из Олбани в Ютику, и мы разобрались, как нам можно видеться. Всё остальное ушло в историю. Или уйдёт.

Около семи я уже стоял у её общежития. Я подчеркнул, что сегодня мы пойдём в хороший ресторан, потому надену костюм, и ей тоже нужно будет красиво одеться. Платье и каблуки будут в самый раз. Это был прекрасный весенний день, тёплый и ясный, и я весь превратился в улыбку, когда увидел её. На ней было красно-чёрное платье до колен с декольте буквой U, чуть открывавшим её грудь. Оно было довольно обтягивающим до талии, чуть расходящимся к бёдрам, и хорошо смотрелось с чулками и высокими каблуками. Она выглядела так, как будто сейчас заплачет, но удерживается изо всех сил.

– О Боже! Ты выглядишь фантастически! – сказал я ей. – Да у меня не будет времени поесть, в ресторане мне придётся всё время драться с другими мужиками!

Девушка улыбнулась на мое заявление:

– Что, хорошо подобрала? – спросила она.

Мэрилин и вправду не была модной девчонкой, и в вопросах как одеться её мать тоже не была хорошей советчицей, даже когда Мэрилин спрашивала.

– Повернись, – сказал я, проделав пальцем круговое движение.

Мэрилин сделала медленный пируэт и я восхищённо присвистнул. Наша дочь Мэгги, в свойственном ей абсолютно бестактном духе была тогда полностью права – Мэрилин была неотразимо привлекательна!

– Ты прекрасна!

Если бы мы уже продвинулись до нужной стадии, я потащил бы её в дом и изумил разок или два перед тем, как поехать ужинать.

Но до нужной стадии мы пока не продвинулись. Это был, несомненно, самый длинный период воздержания с тех пор, как я оставил свою вишенку Шелли Талбот. Мэрилин, однако, была настоящей католичкой и однажды рассказала мне о разнице между хорошей девочкой и милой девочкой. Хорошие девочки возвращаются домой и ложатся в кроватку, а милые девочки ложатся в кроватку, а потом возвращаются домой. Мэрилин собиралась оставаться хорошей девочкой прямо до дня своей свадьбы и сказала мне об этом совершенно недвусмысленно. Её очень заводило, когда мы с ней обнимались, и сейчас так же, как в прошлой жизни, хотя губы шептали "Нет, нет, нет", её тело кричало "Да, да, да!"

В той жизни, ранней осенью это у нас случилось, а сейчас я прилагал усилия, чтобы это случилось ещё раньше.

– Ты уверена, что я не сумею убедить тебя, что может лучше вернуться ко мне в общагу – с тем чтобы утром я подал тебе завтрак в постель? Это не зачтётся как то же самое, что поужинать в ресторане? – поддразнил её я.