– А что насчёт семьи рядового Масурски?

– У него её не было. Сейчас он в Арлингтоне.

Это был чертовски ужасный конец для такой молодой жизни. А заметит ли кто-нибудь, когда настанет моя очередь уйти? Я лишь кивнул и повернулся снова к Мэрилин:

– Пошли, милая.

– Я так горжусь тобой, Карл, – ответила она.

В ответ я сжал её руку.

– Спасибо, – я мотнул головой в сторону боковой двери, откуда мы и пришли.

Полковник Физерстоун распахнул передо мной дверь.

– Так что же теперь ждёт вас в будущем, капитан?

Я секунду глядел на него, а затем поглядел на Мэрилин. Весь последний месяц я избегал этого вопроса. А затем снова повернулся к полковнику:

– Понятия не имею, полковник. Понятия не имею.

Пятница, 22 января 1982 года.

Пришло время кончать ходить вокруг да около. Нам с Мэрилин нужно было решить, чем мы хотим заниматься остаток своих дней (или хотя бы в ближайшем будущем). Мы оба были не в восторге от нахождения в Файетвилле. Она хотела переехать куда-нибудь на север; я хотел убраться подальше от Армии. Эта часть моей жизни закончилась, вне зависимости от того, чем я займусь дальше; даже взнос за дом в Лоутоне ушёл – он был невозвратным.

Мы пообедали в маленькой столовой возле базы. Мэрилин зарылась в огромную сумку и выудила оттуда бутылочку, и мы по очереди кормили Чарли. Впрочем, он был славным и тихим мальчиком. Это, конечно же, ненадолго! Себе мы заказали сэндвичи, и Мэрилин потянулась через стол, чтобы взять меня за руку.

– Карл, я не уверена, что когда-нибудь пойму твоё стремление служить в Армии, но я горжусь тобой.

– Но ты и не жалеешь, что я ушёл, не так ли? – улыбнулся я жене.

Она улыбнулась в ответ и стиснула мою руку:

– Нет, но не так сильно, как ты думаешь. Если это было то, чего ты хотел – меня это устраивало. Если ты больше не можешь этим заниматься – я не буду жаловаться, но я бы не жаловалась и в противном случае.

– О, правда? – засмеялся я, – Я помню письмо, которое получил в Гондурасе – и будущем убийстве!

Мэрилин тоже рассмеялась, заставив нашего сына булькнуть и поглядеть на неё:

– Ну, когда ты в следующий раз оставишь меня одну рожать, я об этом позабочусь!

Официантка принесла наши сэндвичи; я стащил у Мэрилин её маринованный огурчик и дал ей свой салат. Официантка перекинулась парой слов с Мэрилин и Чарли, а затем ушла.

– Так что мы теперь делаем? – спросила моя жена.

– Думаю, первое – это переезд. Я думал об этом, и больше, чем когда-либо, считаю, что мы должны хотя бы рассмотреть Мэриленд. Там живут Таскер и Тесса, Сьюзи, и там также находятся мои инвестиционные базы.

– Поясни-ка.

– Ну, все те имена, что были в конверте, который тебе не следовало открывать. Мой юрист, Джон Стейнер, которого я знаю с 13-ю, и мой брокер, Мисси Тэлмэдж, мистер Джейк Эйзенштейн, мой бухгалтер. Все они живут в районе Тимониума и Тоусона.

– Я всё ещё с трудом могу поверить!

– Я познакомлю тебя с ними. Даже если мы уедем в Канзас, ты должна знать их, – ответил я.

– С чего бы нам уезжать в Канзас?

Иногда Мэрилин понимает всё слишком буквально.

– Я имею в виду, где бы мы в итоге не осели – ты должна с ними встретиться.

Она кивнула.

– А о том, чем ты займёшься, уже думал?

– Нет. Может, когда мы проведём мозговой штурм, у меня появятся идеи. Мне не нравится быть под давлением. Даже при 10 %-й отдаче с моих инвестиций (что очень мало) я буду получать как минимум 3–4 миллиона в год. А возможно, и больше – вокруг куча возможностей.

Глаза Мэрилин чуть затуманились.

– Три-четыре миллиона долларов! В год?! О мой Бог! Думаю, тебе всё же не придётся просить моего отца о работе!

Я чуть не поперхнулся Колой через нос, когда она сказала это.

– Святый Боже, нет! Кроме того, твой отец думает, что я неудачник. Он думает, что я пошёл в Армию потому, что не смог получить настоящую работу!

Мэрилин сделала такое лицо, будто признавала мою точку зрения, но старалась быть примерной дочерью и защищать своего отца.

– Он не так уж плох!

– Ну, просто не говори ему слишком много про моих деньгах. Мне не нужно, чтобы он звонил нам всякий раз, как ему понадобится кредит! Мои условия будут хуже, чем в банке! Нет, я не собираюсь работать на твоего отца.

– Думаю, у тебя и так вышло бы не очень, – хихикнула она.

– Нет. Итак, вот моя идея. Почему бы нам не вернуться в Мэриленд и не снять квартиру на год? Я мог бы показать тебе кой-какие сельские райончики, и, если тебе там понравится, я построю тебе дом. Как звучит?

Она чуть выпучила глаза:

– Ты построишь дом?

– Ну, не лично. Я найду инженера или архитектора, который построит дом, – она просто недоверчиво смотрела, – Так какой бы ты хотела дом? Начинай думать об этом.

– Я даже никогда не думала о постройке дома. Что мне делать?

Я пожал плечами.

– В следующий раз, когда будешь в супермаркете, купи одну из тех книг по домашнему дизайну и пролистай её. Придумай пару идей. В любом случае, до весны этого точно не случится.

– Ого!

После обеда мы поехали домой. Я уже был способен двигаться достаточно хорошо, чтобы это не причиняло вреда, хотя больших прогулок или поездок пока избегал. Я также обнаружил, что если носить на моём колене тугую повязку, то это стабильно фиксирует его в нужном положении.

По дороге домой Чарли заснул, и Мэрилин положила его в кроватку. Она нашла меня стоящим перед зеркалом и глядящим на своё отражение – всё ещё в форме и с Бронзовой Звездой на груди. Это было странное чувство; вот я сниму это – и больше никогда не надену вновь. Мэрилин подошла ко мне сзади и обхватила руками:

– Я не думаю, что когда-либо говорила тебе, как ты красив в своей форме.

– Тогда, думаю, ты ослепла, – рассмеялся я, – Никто никогда не использовал моё имя и слово «красив» в одном предложении.

– Это правда, – проворковала она мне на ухо. – Иначе почему, когда мы поженились и я увидела, как ты стоишь в своей вечерней форме, моя киска стала настолько влажной, что я боялась, как бы на платье не осталось пятна? – она положила руку мне ниже пояса и начала тереть мой пах. – Я всегда становлюсь такой жаркой, когда вижу, какой ты красивый!

У меня во рту стало сухо, а в штанах – туго! Она продолжала шептать мне и сказала:

– Эта медаль значит, что ты официально герой, так что, думаю, тебе нужно воздать достойные героя почести, как думаешь?

Я лишь кивнул и выдавил хриплое:

– Ага!

Она лизнула мне ухо, а затем опустилась на колени. Я повернулся к ней лицом, а Мэрилин стянула с меня штаны и опустила трусы до колен. Затем она открыла рот – и вот я уже был внутри, пока она использовала руки, чтобы гладить и массировать мой ствол.

– О, Господи, не останавливайся! – умолял я.

Но она и не думала останавливаться! Мэрилин продолжала сосать и наглаживать меня, пока я не разрядился ей прямо в рот. Она выдоила меня досуха, а затем улыбнулась.

– Думаю, это хорошее начало, не так ли?

– Начало? – спросил я, откидываясь к шкафу спиной и перенося вес с больного колена.

– Ну, я считаю, почести для героев должны быть и впрямь геройскими! Почему бы тебе не снять свою форму, пока я не переоденусь во что-нибудь более удобное и не покажу тебе, что я имею в виду?

– Ээ, ага, ладно!

«Это уж точно, милая! Всё, что пожелаешь!»

Я закончил раздеваться и надел шорты и гавайскую рубашку в стиле коммандо. И заглянул в ванную как раз в тот момент, когда Мэрилин принимала душ.

– Хочешь выпить чегоо-нибудь? – спросил я.

– Джин-тоник подойдёт?

– Отлично.

Оставив трость в спальне, я похромал на кухню, где находился наш неофициальный «винный погребок». Отрезал ломтик лайма и достал тоник, а затем приготовил пару крепких напитков. Я осторожно понёс их обратно в спальню по коридору.

– И куда тебе его поставить?