Я вернулся в Хирфорд незадолго после обеда, и меня встретил мой сын, который побежал ко мне со словами:

– Ты был по телевизору! Я видел тебя по телевизору!

Я ухмыльнулся ему.

– Правда? Ты уверен, что это был я?

– Мама сказала, что это ты! – он схватил меня за руку и потащил из прихожей в гостиную.

В это время из кухни вышла Мэрилин и посмеялась:

– Звезда ТВ вернулась! Ну как?

Я поцеловал жену, затем потянулся за Холли, которая проходила мимо. Она хихикнула и вырвалась, и затем побежала по коридору с Молли и Пышкой. Я фыркнул, и затем сказал Мэрилин:

– Абсолютно ни о чем.

– Ты был великолепен! Не думаю, что сенатор Кеннеди понял, что это было.

Я только покачал головой.

– Готов поспорить, что твой старик мной не горд. Как мог я перечить великому человеку?! – Большой Боб был большим поклонником Кеннеди.

– Ну, мой великий – это ты, так что плевать, что мой отец подумает. Ты уже пообедал?

Я снова покачал головой и последовал за ней на кухню. На обед была свинина и сэндвичи с сыром и чаем со льдом, и иногда мимо проносились дети с собакой. После обеда Мэрилин потащила меня в гостиную и включила телевизор с видеомагнитофоном. Я слишком устал, чтобы делать что-то еще, кроме как овощем валяться в кресле, пока Мэрилин проматывала кассету и запустила ее снова.

– Эй! Ты опять по телевизору! – завопил Чарли, забираясь на диван.

Я фыркнул, – Наверное, магия. – Он продолжал трепаться, и наконец нам пришлось сказать ему замолчать – а не то! Это заставило его притихнуть, но также и наскучило, так что он снова ушел.

Первая половина передачи прошла ровно так, как я ее и помнил, в моем споре с Кеннеди. Я продолжал говорить ему, что цифры не сходятся, а он все твердил, какой я бездушный монстр, что хочу выкинуть всех старых и больных на свалку. Интересная же часть была на второй половине передачи, когда Бринкли устроил дискуссию Круглого Стола с другими журналистами. Сегодня в составе были Джордж Уилл, Сэм Дональдсон и еще кто-то, кого я не узнал. Если бы я знал, что будут они, я бы остался, чтобы посмотреть. Я смотрел воскресные передачи на протяжении множества лет, и в первой, и во второй жизни. Я только не узнал третьего персонажа у Бринкли, так что наверняка он не выбился, но я просто обожал Уилла и Дональдсона. Дональдсон был на стороне либералов, а Уилл был правым, но оба были умны, красноречивыми и просто интересными!

Обсуждение акцентировалось на двух вопросах, кто победил в споре – я или Кеннеди, правы ли мы, и какой эффект, если он вообще будет, это возымеет на будущее президентство Буша. Ответ к первой части – на моей стороне факты, когда Кеннеди давил на эмоции, так что Кеннеди проиграл спор, но выиграл выборы, если уж говорить так. Что по поводу второго вопроса, было общепризнано, что политикам плевать на факты, и никакого эффекта на правительство это не возымеет.

Это заставило меня задуматься, для чего я тогда вообще писал эту чертову книгу.

Конечно же, это был не конец. Меня нашли и Time и New York Times, поскольку «Платить по счетам» вышла очень удачно к их статьям об идеях для подарка и списка документальной литературы. Times указала меня как "одного из ведущих молодых интеллигентов на финансово консервативной повестке", что заставило меня задуматься, а сколько их вообще. Если я был главным, то очевидно, что их немного. Time выпустил напыщенную статью, и позволил себе немного подразвязать язык. Они утверждали, что Кеннеди проклинал меня, миллиардера, который хочет оставить за бортом всех старых, больных и немощных, так что я ответил. Одними из самых запоминающихся цитат были "Я заработал деньги сам. Деньги Кеннеди были заработаны его отцом", и "Семья Кеннеди дала ему миллионы. Мне показали шиш, выставив из дома в шестнадцать". В заголовках мелькало: "В тот день, когда я начну ориентироваться на Теда Кеннеди, замерзнет ад!". Да, последняя фраза была уже слишком, но Кеннеди был пьяницей с муравьями в штанах, и откупался от проблем больше, чем я сам могу припомнить. Я слышал об этом от разных людей, включая родителей Мэрилин.

Джон посоветовал мне приберечь колкости. Не то, что бы он не был со мной не согласен, но мне стоило бы быть осторожнее со словами. Мои слова могли повлиять на наши деловые отношения с партнерами, и не все наши клиенты и инвесторы могли бы с нами согласиться. Мисси фыркала в мою сторону, потому что сама была добрым и верным Демократом. Я пообещал вести себя пристойнее в будущем. Но долго обещание не продержалось. Незадолго до Рождества меня пригласили выступить на собрании Союза Консерваторов в Вашингтоне, и это тоже стало заголовком, когда, стоя на подиуме, я сказал, что при том, что консервативен я финансово, но не социально, и если Республиканская Партия хочет и дальше быть уместной, то им стоит перестать совать свой нос в веру и спальни людей. Это попало в Time и National Review.

Но жизнь не была только работой да политикой. Через две недели после Дня Благодарения мы с Мэрилин отправились на выходные в Хугомонт. Таскер и Тесса взяли на себя близняшек. Чарли с Пышкой мы оставили Паркерам (да-да, тем самым Паркерам, отцу которых Чарли хотел, чтобы я дал в нос или что-то такое. Теперь они с Джонни были лучшими друзьями). Мы вылетели в пятницу утром, и вернулись в понедельник после полудня, и летели налегке. Беременная Мэрилин стала очень похотливой, и большую часть времени носила только очки да туфли на каблуке.

Если реально смотреть на вещи, то это был бы наш последний ребенок. Нам уже было по тридцать три года, и мы уже заполнили дом детьми. К тому времени, как Мэрилин захотела бы еще одного, это уже было бы невозможным. После тридцати пяти лет плодовитость женщины резко снижается. К сорока годам она уже не может рожать. Забудьте про все статьи о женщинах, рожающих в пятьдесят и позже. Таких случаев один на миллион, и требуют массы медицинского присмотра.

Я несколько раз поддразнил жену насчет того, что наш сын думает о всей той атлетической деятельности, которая вокргу него происходит. Она ответила, что я старею, и атлетическая деятельность замедляется! Почему, так потому что я мог заниматься любовью только дважды подряд, а ее это только разогревало! Мой ответ? Качеством перекрываю количество! Это сошло как очень приятный спор, и в те выходные мы пытались решить его множество раз.

Да, у нас был мальчик. Ультразвук показал, что младший Бакмэн – мальчик! Это заставило нас задуматься о подборе имени. Я предложил Карлинга Паркера-третьего, как начало династии. Мэрилин забраковала идею! Затем на Рождество в Ютике она нашла у матери книгу по истории святых, и предложила выбрать какое-нибудь имя святого, как было с ее братьями. Я закатил глаза и взял книгу у нее из рук. После того, как я пробежался по оглавлению, я предложил Николаса Кайетано.

– Николас Кайетано? Это еще откуда взялось? – спросила она, забирая назад книгу.

– Покровитель проституток и азартных игроков, – с каменным лицом ответил я.

– Карл! Это не смешно! – проворчала Хэрриет.

– Абсолютно. Веди себя пристойно! – приказала Мэрилин.

Я пожал плечами и заулыбался. Потом я повернулся к Марку, сидевшему на диване рядом.

– А кто был покровителем торговцев трейлерами? – спросил его я.

Он захохотал, а Мэрилин закипала.

– Это был бы святой Большой Боб!

Я тоже засмеялся.

– Извините, это имя уже занято.

Вторым именем Чарли было Роберт.

Мэрилин возмутилась, и потом поискала имя святого покровителя торговцев, оказалось, ей была Святая Люси. Пока младший Бакмэн не оказался бы любителем надеть платье, Люси не подходила. Следующие несколько минут мы провели, перебирая всех странных святых (Святой Дрого, покровитель уродцев, вызвал бурю комментариев за кухонным столом, где каждый уверял, что вот этому вот брату, или вон тому бы точно подошло), но к ответу не пришли. Мы отложили это занятие на потом.