– Я поговорю с ними. Мы не белый мусор! – теперь была моя очередь бросить на неё кривой взгляд.

Я знаю о её семье куда больше, чем должен бы был.

Я согласился приехать к ним на Сочельник и остаться на одну ночь, или на две, смотря как пойдет дела. Потом вернусь в Бочки. Мэрилин придет в Бочки в четверг, двадцать шестого декабря. Мы вылетели из Албани утром в пятницу. Я все ещё не посвятил её в наши планы, лишь сказал что мы полетим, и что она может взять больше двух чемоданов. Я решительно отказывался называть ей наш пункт назначения, и сказал только что ей не понадобится паспорт, нижнее белье и брюки. Я даже дразнил её купальником, который собирался ей купить:

– Знаешь, я знаю пару нудистских пляжей. Может отвести тебя туда?

Глаза Мэрилин забегали, а губы то открывались, то смыкались в панике. И наконец-то она протарабонила:

– Ты не посмеешь! – я просто улыбнулся и пожал плечами. Из-за чего она показала мне язык: – Я знаю, что ты этого не сделаешь, так как тогда я буду без купальника!

– Ты когда нибудь слышала историю о новой одежде Императора? – кивнула она в замешательстве. – Я заказал у портного купальник.

Мэрелин вдруг занервничала. Её лицо посветлело:

– Ты никогда этого не сделаешь, тебе придется носить подходящий костюм, и они никогда не позволят тебе ходит с твоей штукой, торчащей вот так.

Это была истинна Божья, и та причина, по которой я никогда не поступал с ней так, но сейчас мне нужно быть наглым.

– В зависимости от ситуации.

– В смысле?

– В зависимости от того, насколько хорошо ты позаботишься о Карле Младшем!

После ужина мы вернулись в частный дом, где смотрели телевизор в гостиной. После поднялись наверх, занялись любовью и легли спать.

Следующее утро было даже более занимательным, чем вечер, после чего праздничные выходные закончились. Мы встали, умылись, оделись и загрузили в стирку еще одну пачку простыней и полотенец перед завтраком. Немного до полудня позвонили.

Это был Джо Брэдли, он стоял на автовокзале Олбани в поисках попутки.

Мэрилин согласилась, что пришло время и ей уезжать. Мы поцеловались на прощание, а затем она забралась в свой Челленджер, и я в Галакси. Когда я добрался до автовокзала, я обнаружил, что Арни стоит рядом с Джо, поэтому я загрузил их обоих в машину и привез домой. На обратном пути Джо спросил:

– Как прошел визит?

– Не спрашивай.

– Так хорошо, да?

– Так плохо.

Это была такая тема, где Джо никогда не понимал меня, мои отношения с моей семьей. Его семья была довольно жесткой; даже несмотря на то, что он жил вдали от дома, он часто навещал её, направляясь на автобусе до порта, а затем на местном автобусе в дебри округа Берген. Я встречался с ними один или два раза, когда они приезжали в начале и в конце учебного года, но единственное, что я помнил о них, это то, что у него была сестра, всё еще в старшей школе, настолько изумительно великолепная, что большинство ребят протащат свои яйца через битое стекло только для того, чтобы она на них плюнула.

– Итак, что случилось?

Я взглянул в зеркало заднего вида, но Арни уже посмеивался в течение пятнадцати минут. Я пожал плечами.

– Я влез в стычку с её отцом и одним из братьев и рассказал обоим, куда пойти. Затем ушел и вернулся сюда. Мэрилин появилась через час или два позже и провела остаток недели здесь. Вернулась сразу после того, как ты позвонил.

– Думаю, они просто в "восторге".

– Не знаю и не спрашивай.

Вернувшись в дом, я помог Джо перетащить его дерьмо наверх. Он тут же заметил резкое улучшение наших гигиенических стандартов.

– Ураган Мэрилин приезжал в гости, – прокомментировал я.

– Может, я смогу отправить её в комнату моей сестры в нашем доме.

– Не удивляйся, если она будет капать тебе на мозги, в следующий раз, когда мы соберемся. Я должен был терпеть ее в ярости, и ты тоже!

Он просто рассмеялся и отмахнулся.

Остальная часть семестра прошла быстро и тихо. Через три недели у нас был финальные экзамены, и как только они закончились, люди начали уезжать из города. Несколько братьев вернутся через пару недель для другого J-семестра, но я пропустил его, чтобы отправиться в отпуск с Мэрилин. Уже пошел слух о том, что J-семестр закончится после этого года, и что они просто начнут регулярный семестр на несколько недель раньше в будущем. Я знал, что это правда.

Канун Рождества был во вторник, поэтому я поехал в Утику почти перед обедом. Я добрался туда около двух и провел тихий час с Мэрилин, прежде чем мы все отправились в церковь. Для семьи Лефлер всё будет сделано в канун Рождества. После мессы у нас будет большой обед, а затем вечером придёт Санта, и они будут раздавать подарки. Санта действительно приходил, с тех пор, как кто-то приезжал каждый год.

Ты был практически обязан быть там в канун Рождества, из-за боли отстранения от семьи, и единственный год, когда мы вышли из неё, связан с ледяной бурей. Вскоре дети женились и привели своих жен, невест и подружек, а в конечном итоге и своих детей. Это самое громкое и неприятное собрание, которое можно было вообразить, с визжащими детьми повсюду. Я часто прятался в боковой комнате и читал книгу, просто чтобы сохранить рассудок. Теперь нет такого везения. Я сидел на диване рядом с Мэрилин и просто старался, чтобы все это прошло мимо меня.

С положительной стороны, Марк должен был сделать выговор им.

Он не проронил мне ни слова. Было несколько разговоров с Большим Бобом, Харриет и Мэрилин, хотя они, по правде, были скорее между Бобом и мной. Мэрилин и её мать просто сидели в сторонке и слушали.

Первый разговор произошел в канун Рождества, за ужином, когда Большой Боб полу-извинился за то, что он говорил о моем поступлении в армию, он сказал:

– Я просто не понимаю. Если ты такой смышленый, зачем ты идешь в армию?

Я закатил глаза на на это и прикусил язык, прежде чем ответить:

– Вы хотите, чтобы глупые люди защищали вас?

– Нет, я этого не говорил.

– Ну, как я уже объяснял, армия платит за меня, чтобы я ходил в колледж, так вот как я ей отплачу.

– Ты не смог получить стипендию?

– Я получил, мистер Лефлер. У меня армейская стипендия.

Он был потрясен этим. Этот просто спор, который мы никогда не уладим. Лефлеры, ни один из них, даже Мэрилин, просто не понимали концепции государственной службы.

– Сэр, позвольте мне объяснить. В моей семье нас воспитывали быть хорошими гражданами. Мы голосуем, мы платим налоги, мы сидим на местах присяжных, мы подчиняемся закону, и мы защищаем страну. Я знаю, что моя семья служила с их лет, – сказал я, указывая на Рута и Питера. – Почему я не должен позволить им заплатить за меня, чтобы я пошел в колледж? Они заплатили, чтобы мой отец пошел в колледж Лиги Плюща.

– Но это такая пустая трата, если ты не обязан.

Я взглянул на Мэрилин. В глубине души она согласилась с отцом, но она любила меня и хотела, чтобы я преуспел в том, что делал. Я должен был остановить это. Мы никогда не сойдемся во мнениях, и я не хотел рассказывать ему, что я думал о его семье, прежде чем женился на Мэрилин.

– Это семейная традиция, господин Лефлер. Мы служим нашей стране. Теперь моя очередь.

На Рождество я дал Мэрилин свитер с РПИ, но внутри него была небольшая коробка из ювелирного магазина с золотым ожерельем. Мэрилин ухмыльнулась и охнула, когда я надел его ей на шею, а затем крепко меня поцеловала перед родителями. Я был счастлив получить неплохой свитер, всегда полезный в северной части штата Нью-Йорк. Летом, когда была единственная полу-теплая погода во всем штате, я буду тренироваться.

На Рождество был более сложный разговор. Мэрилин не обсуждала мою домашнюю жизнь с родителями, и совершенно невинно её мать подняла эту тему после завтрака.

– Разве ты не собираешься позвонить своей семье, Карл? Не стесняйся пользоваться телефоном, – предложила она.