Увидев следы нашего анального секса в моём паху, Мэрилин расширила глаза. Я просто втолкнул её в душевую кабинку и присоединился к ней, и мы быстро и тщательно помылись вместе. Только затем мы заговорили о том, что произошло. Мэрилин была ожидаемо смущена; она даже не могла взглянуть мне в глаза! Я засмеялся, и мы вернулись в кровать, но я потушил свет. Она хотела отвернуться от меня, но я развернул её обратно.

– Ну, это было весело, – заметил я.

Мэрилин заливалась всеми оттенками алого.

– Я не могу поверить, что мы сделали это!

Я засмеялся громче.

– Ты так смущаешься по двум причинам. Хочешь узнать, по каким?

– У меня есть выбор? – Мэрилин улыбнулась на это, но я видел, что она всё ещё смущена.

– Во-первых – потому, что мы сделали что-то плохое, что-то шальное, что-то запретное. Хочешь узнать вторую причину?

– Ну?

Я наклонился и прошептал ей на ухо:

– Потому что ты втайне наслаждалась этим. Ты же кончила, так?

– Оооо! – Мэрилин взвизгнула, а затем стукнула меня в бок.

Я лишь ещё посмеялся.

– Теперь мы можем поговорить? – я не стал ждать ответа. – Как ты чувствуешь себя, ну, знаешь, там, сзади?

Мэрилин снова зарделась, но ответила:

– Там немного побаливает, но не так плохо, как я думала. Это было чертовски грязно!

– Это лишь значит…

– Знаю, знаю! Это значит, что мы всё сделали правильно. Тем не менее, это всё ещё мерзко – вот что я имею в виду.

Я кивнул.

– Что есть, то есть. Но признайся честно, у тебя был большой оргазм, так?

Мэрилин поглядела на меня и слегка усмехнулась.

– Ты правда плохой!

Я только рассмеялся. В своей прошлой жизни я уболтал Мэрилин попробовать анальный секс где-то примерно в это же время, но не знал, как что делается, поспешил и причинил ей боль. Прошли годы прежде, чем мне выдался второй шанс, и то она всё время нервничала. Как правило, для этого ей нужно было быть немного пьяной, очень расслабленной и очень возбуждённой, но если я не торопился, использовал много смазки и одну-две игрушки, она светилась, словно ракета! Фактически, во время наших отпусков «только для родителей», где она надевала только юбки или платья, но никаких трусиков или лифчиков, она знала это и специально пропускала пару бокалов, чтобы по возвращению в комнату дать мне сделать «всё, что я захочу». Это было её маленьким сигналом, что я могу отбросить её юбку на талию и отодрать её в задницу.

– Может, я и такой, но это значит, что ты тоже плохая. Послушай, это, конечно, занятие не на каждую ночь…

– Вот уж здесь ты прав! – перебила она.

– …но и не на один раз. Верно? – закончил я.

– Нет, – застенчиво ответила она.

Я усмехнулся, поцеловал Мэрилин, а затем потушил ночник.

– Спокойной ночи. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

На следующее утро я позвонил полковнику Буллеру и сказал ему, что меня интересует распределение в Силл. Она сказал, что это хорошо для меня, а затем распорядился позвонить Холливеллу. Это и так должен был быть мой следующий звонок. Лейтенант-полковник Холливел также заявил, что я сделал умный ход, а затем сказал мне, чтобы я съездил в Силл в ближайшее время, чтобы поговорить с людьми уже там.

Пару раз в год я брал свой накопленный отпуск и вывозил Мэрилин на отдых-без-белья. Она снова начала спрашивать меня о детях, и я просто продолжил практиковаться. Наконец, под Рождество 1980-го, я сдался и сказал «да». Она добивалась этого не меньше девяти месяцев – с того момента, как я узнал, что стану капитаном и уеду в Силл – поэтому она настаивала, чтобы мы занялись этим сейчас, а не «когда-нибудь». Имейте в виду, мой мозг был затуманен в этот момент, потому что во время спора она делала мне минет. Она заявила, что мы займёмся этим через несколько дней, т. к. сейчас она не в состоянии. Я лишь кивнул и вернул её к работе у себя между ног. А затем выкинул это из головы.

А где-то неделю спустя я вернулся домой – и обнаружил, что все шторы опущены, так что в комнате темно, но в ней горят где-то десять свечей, распространяя мягкий свет. Мэрилин любила ароматические свечи, но я мог прожить и без них. Их запах для меня был слишком силён. Я решил не жаловаться. Я не был уверен, что именно хотела сделать Мэрилин, но начинал думать, что мне это нравится. Иногда, особенно во время цикла поддержки, когда я возвращался домой – она встречала у меня у дверей в одной ночнушке и туфлях. Возможно, этот вечер обещал быть… интересным. Я присел и оглядел комнату.

Услышав стук каблучков по коридору, я подавил желание вскочить и обернуться. Мэрилин, очевидно, планировала что-то.

– Добро пожаловать домой, лейтенант Бакмэн, – сказала она, выходя из-за угла. В одной руке она держала бокал с шампанским, в другой – бутылку. Но моё внимание привлекло то, что было на ней. О, это была не ночнушка, а кое-что более интересное. На ней была моя вечерняя форма!

Ну, вроде как. На ней был мой жакет – который короткий, но ей он доходил до пояса, расстёгнутый, но удерживаемый галунами, и моя фуражка. Это то, что было взято от формы. Кроме того, на ней были совершенно прозрачные чёрные трусики с подвязками по бокам, пояс с чулками в сеточку и чёрные туфли. Она также причесалась, надела много украшений и набрызгалась каким-то парфюмом. Мои глаза чуть не выпрыгнули из орбит – а мой член из ширинки; мне хотелось заикаться.

– Святые угодники! – прошептал я, то ли ей, то ли себе.

– Лейтенант, ваше вино, – Мэрилин вручила мне бокал, а бутылку поставила на столик.

Я мельком глянул на неё. Бутылка была уже наполовину пуста, что значило, что моя жена приложила в этому руку. Я улыбнулся ей:

– Уже нашампанилась, так?

Она надулась и опустилась передо мной на колени.

– Ты не против, не так ли? Могу я заняться этим? – Мэрилин потянулась и начала расстёгивать мой пояс.

– Эээ, да, хорошая идея, – я поглядел на неё сверху вниз. Я видел её голой уже раз тысячу, наверное, но на неё всегда хотелось смотреть ещё и ещё.

– Ты пей, дорогой, – упрекнула она меня, и, пока я потягивал шампанское, она расстегнула мой пояс и перешла к пуговицам на ширинке – медленно, чертовски медленно расстёгивая их! Она расстёгивала одну пуговку, затем тёрла меня через штаны, затем ещё одна… Единственная причина, по которой мой член не выпал из штанов и не треснул её по лбу – та, что он был в ловушке трусов.

Мэрилин действительно решила пытать меня! Она бросила мои штаны и принялась стаскивать с меня ботинки, а затем носки. Затем она вернулась к потиранию моего члена через одежду, и даже покусыванию ствола прямо через ткань! Потом она встала и обошла вокруг меня, чтобы снять мои куртку и галстук. Она наклонилась оттуда и ещё сильнее потёрла мой член. Жакет на ней при этом раскрылся, обнажив её сиськи со стоящими сосками, но когда я дёрнулся, чтобы дотронуться до них, она одёрнула меня, сказав, что сделает всё сама, а я должен лишь сидеть и получать удовольствие. Я возразил, что играть с её сиськами – очень даже приятно, но она только улыбнулась и сказала вести себя хорошо. Затем она расстегнула и сняла мою рубашку, оставив меня в одних трусах.

Наконец, будто всех пройденных мук было недостаточно, она снова встала на колени и стянула с меня и штаны, и трусы. Я чувствовал, что мой член готов взорваться и одновременно покрасить потолок. Мэрилин просто улыбнулась и слегка начала водить пальцами по стволу, а затем опустила лицо. Её язычок принялся нежно лизать меня, как стеклянную скульптуру, которая могла разлететься от одного прикосновения. Она зашла так далеко, что очень осторожно вылизала место под ним, между моих яиц, что было жутковато и волнующе одновременно. Затем она вернулась наверх, чтобы ещё немного полизать мой ствол.

– Карлинг, я всё делаю верно?

– А, что?

– А?

– Я всё делаю верно? – жалобно спросила она. – Я знаю, тебе нравится, когда я сосу тебе, и хочу убедиться, что ты получаешь удовольствие. Я никогда не прощу себе, если не выложусь по полной, – она щёлкнула языком по головке моего члена, и я застонал.