Она засмеялась.

– Я знала, тебе понравится!

– Да?

– Да, я видела твои журналы Плэйбой и знаю, что нравится мальчикам.

Я покраснел. Теперь, когда живу один и у меня есть почтовый ящик, Плэйбой доставляют мне на дом. Я был слишком молод, чтобы покупать его в магазине. Высокие каблуки, чулки и улыбку я обожал во все времена. Джина видела журнал время от времени на столе, но я никогда не думал, что она действительно откроет его.

– Эй, я читал его ради статей.

– Значит, мне следует одеться?

– Ладно, я читаю в нем не только статьи.

Допив бокал вина, я сел и подвинулся ближе к Джине. Она мягко улыбнулась, прикончила свой бокал и отодвинулась в сторону от стола. Джина сняла с меня оставшуюся одежду и мы занялись любовью прямо на диване. Её руки обвивали мою шею, а эти невероятные ножки в чулках – моё туловище, каблуки одновременно подгоняли меня.

После мы пошли в спальню. Я распустил ей волосы, но оставил всё остальное. Джина села сверху и после мы в последний раз занялись сексом в миссионерской позе. Это было потрясающее завершение школьного года.

Вторник, седьмое ноября, 1972-й год.

Прошла примерно половина осеннего семестра моего выпускного года. Много чего произошло. Например, сегодня президентом Соединенных штатов избрали Подлого Дика[11]. Его серьезно ругали и также серьезно недооценивали. У Никсона, вероятно, был самый светлый разум касательно внешней политики среди всех президентов со временен второй мировой войны. Еще он, что удивительно для жесткого республиканца, подписал целый ряд внутренних законопроектов, включая пакт о чистом воздухе, основал Агентство по охране окружающей среды, объявил войну раку и провел реформу, что увеличила количество женщин в спорте. То есть сделал всё то, за что его следующие республиканские наследники будут обвинять демократов. Еще он был невероятным параноиком и совершил черт знает сколько преступлений на посту президента.

Ангел или демон? Я начал следить за политикой с него. И до сих пор не могу найти ответ. Уж точно он не был хуже, чем некоторые из идиотов, что последовали за ним.

Еще сегодня меня ускоренно зачислили в Ренсселер и прислали об этом уведомление, вкупе с большим пакетом информации касательно финансовой помощи. Я выбросил всё в мусорку. Колледж мне никак финансово не поможет. Хотя бы потому что просматривая бланки я выяснил, что для того, чтобы подать заявку на помощь нужно было приложить выписку со своих счетов. Средний студент к моим годам мог накопить от несколько сотен до тысячи баксов. На моем же аккаунте висело семьдесят тысяч. Да уж, никакой помощи для этого студента!

Но была парочка альтернатив.

Одной из них было то, что в списках я стоял очень, очень высоко. Видимо оценки "А" в колледже добавили мне бонус при расчетах рейтинга. Были шансы на то, что мне добавят стипендию как лучшему студенту на курсе, скажем, математики.

Однако стипендия на которую я рассчитывал несколько отличалась от остальных. Меня интересовал корпус подготовки офицеров запаса.

Я думал над этим. И в первый раз, и сейчас. Тогда не решился В то время когда я выбирал колледжи, война во Вьетнаме всё продолжалась, и не смотря на россказни о прелестях юговосточной азии, это война была безумной и глупой. Родители бы не стали меня останавливать, но и не помогли бы. Хоть я и мог вступить в армию в семнадцать, мне всё равно нужны были бы их подписи, а они ни за что бы их не дали, так как мне пришлось бы уйти из школы. Я мог бы получить военную стипендию или вылететь из колледжа и записаться сам.

Это подводит нас ко второй причине, почему я не сделал этого в прошлый раз. В колледже я выбрал главным предметом химию. А в то время очень популярной темой в военной науке было бинарное оружие – нервный газ.

Попрошу заметить, я был хорошим лабораторным химиком. У меня была превосходная техника и я безо всяких проблемах справлялся с токсичными и канцерогенными материалами. Но нервный газ пугал меня до чертиков! Забудьте о том, чтобы вдохнуть его – одного взгляда на это дерьмо хватало, чтобы оставить человека припадочным до конца жизни!

Я знал, что если получу высшее техническое образование в РПИ по химии, то назначат меня на Даугвэй Провин Граунд, где я каждый день буду молиться о том, чтобы ветер не изменил своё направление и не окропил меня этим Адом. Ну уж нет, спасибо!

Теперь, прожив всё это в прошлый раз, я знал, что в армию можно идти совершенно спокойно. После того, как закончился Вьетнам, у нас почти не было масштабных боевых действий около десяти лет. В 83-ем была Гренада*, довольно мелкий конфликт и в 89-ом Панама, не гораздо больше. Ничего серьезного до девяностых не происходило. Если я выпущусь из РПИ со степенью в математике или двумя, то мне почти гарантировано обеспечена неплохая, теплая, не связанная с химией лаборатория.

Более того, армия – это нечто вроде семейной традиции для Бакмэнов. Мы прибыли в Америку в 1750-ом году, хоть нам и удалось избежать революции, начиная со второго поколения, когда мой предок служил в ополчении Мэриленда во время войны. (Не лучший из примеров, учитывая что Мэрилендское ополчение стояло во главе отступления при Битвы у Бладенсбурга. Вероятно, самым первым бежал Бакмэн. Мы бесподобны в таких вещах)

Нужно заметить, что мы никогда не совершали подвигов и никто не поднялся выше лейтенанта.

У нас была стена в зале, усыпанная фотографиями членов семьи в униформе. Я помню её с самых малых лет. Моя мать смеялась и называла её стеной героев. Там было фото моего деда (Папа папы, в честь которого меня назвали) в его униформе времен первой мировой, папы, с его времен службы в морской пехоте, вторая мировая. Спустя годы к ним присоединится Хэмильтон, муж Сьюзи и два её сына, а затем Паркер. Я же был единственным, кто не служил. На нас никто не давил по этому поводу, но мы знали, что такой выбор был достойным уважения. Когда мама ушла в мир иной, Сюьз забрала стену себе, наверное потом её передадут одному из её парней.

Вероятно самым разумным объяснением тому, что я хотел пойти по армейской стезе было то, что я просто хотел попробовать что-то новое. Мне суждено повторить свою жизнь во второй раз? Или сделать её лучше? Дело не в деньгах, я уже доказал себе, что благодаря знаниям, я смогу себе обеспечить достойное существование. Я не буду бедным, а вероятно очень даже богатым. Но всё же, сама идея наблюдать за тем, как в мой карман текут деньги была слишком скучна. Да, я мог это устроить. Но разве я не мог гораздо большего?

Так что я подталкивал себя к вещам, которыми раньше не занимался, тем, что я мог бы сделать сам, не используя знания из будущего. Я занимался айкидо и тренировался. Шел на докторскую. Теперь я решил записаться в армию. Мне нужен вызов. В первый раз мне всегда нужны были работы с вызовом и отдачей с него, продажи за процент или что-то в этом духе.

Я подтвердил моё принятие в РПИ во время школьного визита туда летом. Одной из вещей, которых я запомнил летом 7-го года были эти самые школьные визиты. Первый должен быть в Университете Рочестера (принят), а затем в Сиракузском университете (не впечатлен). И тот, и тот должны были состояться 23–25 июня, прямо когда ураган Агнес пробежался по заливу Чизапике к реке Шушанна и затих на западе штата Нью-Йорк. Папа настоял на том, чтобы мы поехали. У нас ушло восемь часов и шестьдесят миль, чтобы сдаться и развернуться.

Для жителя Мэриленда, ураганы больше раздражитель, чем что-либо еще. У нас их много не бывает, мы севернее их линии активности. Настоящий же урон от урагана мы можем получить в двух случаях. Сильный ветер может разнести по округе мусор, а шторм – затопить всё. Но всё же, если ты не живешь рядом с водными источниками, то потопу до тебя не добраться, а что же касается мусора и обломков, то при должной крепости доме, нужно просто не подходить к окнам. В основном, если ураган не категории 4 или 5, то люди просто пережидают его. Я помню когда мои родители вышли на пенсию, то отправились в Аризону, попав прямо под довольно страшный тихоокеанский ураган, что поднялся к калифорнийскому заливу. Местные сходили с ума, а родители просто ходили с видом "Ну и что такого?"