– Я люблю тебя! Тебя просто немного потрепало. Я все равно люблю тебя. Тебе скоро станет лучше, – я только повторял эту мантру, пока она не успокоилась.

– Так, теперь мы можем поговорить? – добавил я. Она молча кивнула. – Ладно. Кажется, я понял. Ты больше не можешь иметь детей, и это делает тебя меньше женщиной?

Она кивнула.

– Да! Разве нет? Разве ты не хотел еще ребенка?

Я пожал плечами и улыбнулся.

– Да, но этого уже не произойдет. И это никак не влияет на то, как сильно я тебя люблю. Если ты хочешь еще ребенка, мы всегда можем усыновить, полагаю.

– Нет! – сказала она, тряся головой. – Это будет не то. Я имею ввиду, пока ты не захочешь.

Я покачал головой в ответ.

– Нет, это не то. У нас уже есть трое замечательных детей. Ты уже была достаточно женщина, чтобы родить их. Ты переживаешь, что я больше не буду считать тебя привлекательной? – Мэрилин отвернула лицо и не отвечала, так что я понял, это тоже было так. Частично это было и моей виной, поскольку из-за упражнений со мной она сбрасывала лишний вес, и в общем выглядела лучше, чем в той жизни. Я снова обнял ее. – Сейчас ты выглядишь дерьмово, потому что плачешь и расстроена. Мне плевать на шрамы или ссадины. Ты и должна сейчас паршиво выглядеть. Дай этому пару недель.

– Ты уверен?

Я с облегчением выдохнул. Она снова начала говорить, как обычно.

– Да, давай подождем пару недель. Сейчас ты ужасна. Если шрамы не заживут полностью, мы сможем найти пластического хирурга, чтобы их обработать.

– Пластического хирурга?

– Да, почему бы и нет? Может, он сможет скрыть шрамы, если какие-то останутся, – я снова подал плечами. – Серьезно, если тебе для этого, или для чего-то еще будет нужен врач, мы об этом позаботимся. Я знаю, что мы ничего не можем сделать, пока ты не восстановишься, но ты все еще моя жена и я все еще люблю тебя. Мы вытащим тебя из этого. Может быть, тебе нужен кто-то, ну, знаешь, психиатр или терапевт, или что-то такое?

На это она фыркнула.

– Как делал Хэмилтон?

– Как он не делал! Может быть, он бы изменился, если бы мама показала его доктору.

– Может, нам обоим стоит сходить, – сказала она.

Я только кивнул.

– Может быть. Давай выждем пару дней, посмотрим, как пойдет.

В конце концов терапевт нам не понадобился. За следующие несколько дней Мэрилин пошла на поправку, и она все это время поддерживала меня. Около месяца спустя она почувствовала себя настолько лучше, что она очень неловко потянулась ко мне в кровати одной ночью. Свет был потушен, и думаю, что это помогало ей чувствовать себя немного увереннее. Это не имело значения. Карл-младший месяц был без дела, и он быстро откликнулся. Мы любили друг друга дважды той ночью, один раз она была сверху, второй раз – я, и, кажется, это убедило ее в том, что я все еще интересовался ей как женщиной. Хотя я очень забежал вперед.

Следующие несколько недель мы все восстанавливались. Чарли носил эластичный бинт на руке пару недель, пока рентген не показал, что рука не отвалится. Он не был очень впечатлен, ибо хотел большой гипс и очень крутой шрам, чтобы хвастаться в школе, но не получил ничего из этого. Мальчишки! У Холли и Молли ничего не было, они были в порядке.

На неделе отпуска я изображал из себя медсестру и повара. К следующему понедельнику все гостеприимство подошло к концу. Как только Мэрилин стало легче передвигаться, она погнала меня на работу и с глаз долой. Я оставил ей свой кадиллак и взял свой 380-й, пообещав достать кресла для близняшек. На следующих выходных мы собирались в магазин автомобилей, чтобы взять ей другую мама-тачку.

Одной ночью я подсел к жене после того, как мы уложили детей спать. Со мной были копии наших завещаний.

– Я хочу поговорить о них, – сказал я ей.

– О чем?

– О наших завещаниях.

– О! В эти дни ощущаешь себя смертным, Карл? – подшутила она.

Я кивнул, но смешно мне тогда не стало.

– А ты нет?

Мэрилин пожала плечами.

– Может, совсем чуть-чуит. Что у тебя на уме?

– Ну, на настоящий момент мы являемся взаимными наследниками. Если я умру, то ты получишь мои деньги, и наоборот, помнишь?

– Ну, учитывая все твои деньги, лучше мне тебя прибить, чем тебе меня, – засмеялась она.

– Я это учту. Я заберу от тебя подальше все острое, – почему-то я не сильно был этим обеспокоен. Мэрилин могла заболтать меня до смерти, но это была самая опасная ее способность. – Так о чем я – мы составляли эти завещания сразу после свадьбы. Тогда я был нищим по сравнению с тем, какой я сейчас. Я имею ввиду, ты же даже не знала, сколько у меня денег, ведь так? Это просто обычные завещания.

Она кивнула.

– Да, и что? В чем проблема?

– А что, если мы оба умрем? Все останется детям, так? Я стою миллиард долларов! Ты хочешь оставить маленьких детей играться с миллиардом долларов?

Мэрилин с любопытством посмотрела на меня, но затем ее глаза раскрылись так, что я мог разглядеть там внутри маленьких бурундуков, которые бешено крутили педали, пока она обдумывала все это. Никто еще не слышал о Пэрис Хилтон, но всегда найдется какой-нибудь напыщенный ребенок с папиной кредиткой и денег у него больше, чем смысла в газетах. В то же время ни у кого бы не было столько же денег, сколько у наших детей, если мы все сложим! Самое близкое, что я смог вспомнить, это Глория Вандербилт, которая стала мультимиллионером в восемнадцатимесячном возрасте, и погрязла на годы в судебных тяжбах об опеке.

– Уау! Я хотела сказать, я никогда об этом не думала! И что нам делать?

Настал мой черед пожимать плечами.

– Я задумывался об этом, но тебе нужно это одобрить. Сейчас опекунами назначены Таскер и Тесса, и не вижу смысла это менять, так?

– Нет, это было бы отлично, – согласилась она.

– Так что, если дети останутся под присмотром, я думал, что я просто раздам деньги.

Мэрилин выпучила глаза:

– Что? Раздашь? Раздашь миллиард долларов?

Я ухмыльнулся в ответ.

– Конечно, почему бы и нет? Не то, чтобы мы могли забрать их с собой? – моя жена просто уставилась на меня, выпучив глаза и раскрыв рот. – Ладно, может, не все, но как минимум девяносто процентов. Если мы оставим им по десять или двадцать миллионов на каждого, они смогут делать в жизни все, что захотят, и это даже не десятая часть моих сбережений. Мэрилин, ты понятия не имеешь, сколько у меня денег. Я зарабатываю в день больше, чем мы тратим в год. Если мы купим полдюжины мест для отдыха и будем летать из одного места в другое, мы даже не начнем реально трогать все те деньги, которые у нас есть. Давай раздадим их, сделаем что-нибудь хорошее!

Она просто вытаращилась на меня и качала головой, не веря своим ушам.

– Это безумие! – ответила она. – Ты серьезно? Ты просто отдал бы миллиард долларов?

– Возможно, больше. Нам сейчас только по тридцать три. А что, если доживем до шестого десятка, а то и седьмого? В какой-то момент мы будем одними из самых богатых людей в мире. Как много денег нужно нашим детям? Я могу представить очень мало хорошего, что произойдет, если дети резко станут миллиардерами!

– Вот черт! – выдохнула она и встряхнула головой. – Мне нужно подумать над этим! – тут я понимающе кивнул. Это действительно сильно. – Хочешь выпить?

– Пожалуй, – я поднялся и проследовал за ней на кухню. Я был в своих обычных штанах и гавайской рубашке. Мэрилин была в пижаме под своим халатом. Она все еще поправлялась, и мы не проверяли, насколько прочны швы, так что она не пыталась меня напоить и делать со мной, чего захочет, по крайней мере, не сейчас. Она села на барный стул и выжидающе посмотрела на меня.

Я уставился на нее в ответ.

– Погоди-ка минутку! Ты зовешь меня сюда выпить, и еще и хочешь, чтобы я наливал? – воскликнул я.

– Спасибо, дорогой.

– Христос распятый! – я достал бутылку полусухого Рислинга с полки. – Вино пойдет?