Мэрилин отстегнула его и вручила Сьюзи, которая со смехом взяла его.

– Не такой уж ты и большой мальчик!

– Тё Сю! Тё Сю! – мы с Мэрилин улыбнулись на это.

Не вся моя семья состояла из уродов. Чарли потянулся и начал хватать кисточку на шапочке Сьюзи – та просто привела его в восторг. В конце концов, она просто сняла шапочку и натянула на него, и он просто завопил от смеха. – Тё Сю!

– О Боже мой! – услышал я сбоку очень знакомый голос.

Я повернул лицо от своих сестры и сына к своей матери. Она стояла на дорожке, обходимая людьми, с неверящим лицом – раскрыв рот и широко распахнув глаза. Она всё ещё была высокой, худой и всё такой же холодно-прекрасной, как всегда. Следом за ней, справа, стоял мой отец, с таким же изумлённым взглядом на лице, а слева был Хэмильтон, и его выражение лица было куда менее приятным. Оно скорее походило на ненависть.

– Мам, пап, привет, – сказал я, буквально чувствуя кожей, как падает температура вокруг меня. Мэрилин приблизилась ко мне, а затем взяла у Сьюзи Чарли.

– Тебя не должно быть здесь! – прошептал Хэмильтон.

Я повернулся к нему:

– И тебе доброе утро, Хэмильтон, – я повернулся обратно к матери. – Отлично выглядишь, мама. Ты тоже, папа.

Хэмильтон уже был готов выпалить что-то ещё; его лицо было красным и не выражало ничего, кроме ярости, но мама взяла его за руку, чтобы успокоить, а отец нервно взглянул на него.

– Я не знала, что ты будешь, Карлинг, – сказала мама.

Я не ответил, так как вмешалась Сьюзи:

– Я пригласила его.

– Ты должна была хотя бы сказать мне… – поглядела на неё мать.

Ответ Сьюзи был воинственным:

– Карл – мой брат, и он всегда будет приглашён на любые семейные мероприятия, связанные со мной.

Отец видимо вздрогнул, когда она сказала это, но его взгляд не отводился от Чарли.

– Это… – прошептал он.

– Это наш сын, папа, Чарльз Роберт Бакмэн.

– Мы назвали его в честь двух наших отцов, – добавила Мэрилин, без какого-либо напоминания от меня.

Мама плотно поджала губы, но папа чуть не плакал. Он выглядел хорошо. Его волосы теперь были абсолютно белыми, и он сбросил вес, но он должен был его сбросить. Я догадывался, что в нём около 235 фунтов, что на 15 фунтов меньше, чем при нашей последней встрече, на свадьбе.

Он оторвал взгляд от своего внука и поглядел на меня. Прошло 4 года. Он поглядел на меня – и скосил глаза на трость.

– Что случилось?

– Я слишком много прыгал, – пожал я плечами. – Сейчас я в отставке, папа.

– Милый малыш, – процедил Хэмильтон. – Кто его отец?

Мэрилин и Сьюзи волчицами поглядели на него, а мама крепче сжала его предплечье. Я его игнорировал. Я уже собирался снова заговорить с папой, когда этот идиот, не способный выдержать, когда на него не обращают внимания, снова вмешался:

– Я спросил, кто его отец!

– Мы услышали тебя с первого раза, Хэмильтон, – поглядел я на братца. – Мы просто не обращали на тебя внимания. А теперь будь паинькой и дай взрослым поговорить. Спасибо.

Лицо Хэмильтона покраснело, но мама крепко держала его.

Папа глянул на Мэрилин, которая теперь крепко прижимала Чарли. Тот тоже почувствовал неладное и крепче вцепился в неё.

– Как вы называете его? – спросил он.

– Чарли, – ответила она. Повернув лицо к сыну, она сказала: – Чарли, это твой дедушка. Скажешь ему «привет»?

Чарли лишь отвернулся и попытался спрятаться.

– Чарли, – тихо сказал папа. Затем он посмотрел на Мэрилин. – Могу я подержать его?

Мэрилин посмотрела на Чарли, затем на меня. Она выглядела нервной, и я ответил сам.

– Я думаю, Чарли слегка боится. Может, позже, когда он к вам немного привыкнет.

Папе это не понравилось, но он лишь кивнул. Он повернулся ко мне и спросил:

– Когда ты ушёл со службы?

– Где-то полтора года назад. Было плохое приземление, папа, и я повредил колено.

– Это было куда большее, Карл, – вмешалась Сьюзи. Затем она повернулась к Мэрилин и спросила, – Ты принесла её?

– Да, я её точно упаковывала, – ответила моя жена.

Я поглядел на папу, а затем на них двоих, гадая, что они затеяли. Меня терзали дурные предчувствия. Мэрилин вручила сына Сьюзи, а затем зарылась в огромной сумке с подгузниками, привязанной к задней части коляски. Она достала большой пакет, завёрнутый в подарочную бумагу – и у меня внутри всё оборвалось. Она вручила предмет моему отцу.

– Это вам. С последнего прыжка Карла.

– Это ошибка, – тихо сказал я.

Мой отец пару секунд глядел на меня, но затем отвернулся и открыл обёртку. Как я и подозревал, там была копия той плашки, которую Мэрилин сделала для своей семьи – с фотографией, где мне вручают Бронзовую Звезду, и благодарностью под ней. Он поглядел на неё и поднял взгляд.

– Что это?

– Момент вручения вашему сыну Бронзовой Звезды. Карл спас тех людей…

Папа повернул лицо ко мне, и я перебил Мэрилин.

– Это засекречено, милая. Я не могу об этом рассказывать.

Я только хотел, чтобы это закончилось. Всё это было ужасной ошибкой.

– Тебе вручили Бронзовую Звезду?

Это было уже слишком. Остаток событий я видел, будто аварию в замедленной съёмке по телевизору. Чуть ли не визжа, Хэмильтон завопил:

– Тебя не должно быть здесь!!! – и затем выхватил фото из рук отца и швырнул её на землю, отчего угол рамки треснул. – УБИРАЙСЯ!!!

Мама в шоке глядела на это. Папа просто взревел и яростно врезал моему брату по лицу. Хэмильтон рухнул, и все вокруг оглянулись на нас. Папа подошёл к нему с таким видом, будто собирался его прикончить, и снова занёс руку, но мама преградила ему путь.

– Чарли, убери их отсюда, пока они не принесли новые проблемы! – потребовала она.

Я был свято уверен, что отец ударит маму. Он никогда не делал этого раньше – даже когда стал агрессивным из-за болезни Альцгеймера. Он занёс руку для удара, а затем остановился. Я заметил, что несколько мужчин рядом с нами обсуждают, не пора ли вмешаться.

– Ширли, причиной всему – он и ты! Они никогда не приносили новые проблемы! Только вы с ним! – он указал на Хэмильтона, лежащего на земле. – Спасибо вам двоим, что я потерял сына, а теперь ещё и внука! Видеть больше не хочу никого из вас!

Он развернулся на пятках и пошёл прочь.

Сьюзи была в полном ошеломлении и плакала оттого, что её прекрасные планы рухнули. Чарли тоже заплакал, испуганный происходящим; Мэрилин пыталась его успокоить. Я оглядел руины и поцеловал Сьюзи в щёку.

– Думаю, нам пора. Позвони нам, как будешь дома, – я жестом скомандовал Мэрилин выдвигаться к парковке, и толкнул коляску. Мать и брата, остававшихся за спиной Сьюзи, а также разбитое фото я оставил без внимания.

– Что за грёбаный пиздец.

Чарли успокоился, когда мы поместили его в машину. Мне потребовалось несколько минут, чтобы выбраться с переполненной стоянки на трассу. Мэрилин сбоку от меня тихо плакала. Как только движение позволило, я потянулся и взял её за руку. Каждым своим атомом я хотел завопить «НУ Я ЖЕ ТЕБЕ ГОВОРИЛ!», но я сдержался. Спустя какое-то время Мэрилин перестала плакать, но всё ещё выглядела несчастной и отводила взгляд. Поездка до Херефорда была долгой и тихой.

Домой мы вернулись ранним вечером, и пока Мэрилин готовила что-то для Чарли, я приготовил что-то для нас с ней. Я просто сделал нам по паре бутербродов с ветчиной и сыром и открыл пару бутылок пива. Мы поели в гостиной, что я обычно терпеть не мог делать. Мы много делали так в моей первой жизни, и я извлёк из этого урок – столовую придумали не просто так!

Я полу-лежал на кресле, и Мэрилин отставила тарелку и подошла. Я поглядел на неё, а она сказала:

– Подвинься.

Я улыбнулся, и она, взобравшись мне на колени, прилегла головой мне на плечо, вздохнув, как она всегда это делала. Это не было романтикой; ей просто нужно было обняться. Пышка через пол-комнаты заметила отличную возможность и метнулась, чтобы поглядеть на оставленный бутерброд моей жены, а затем и схватить его, пока никто ничего не успел сказать. Мэрилин села прямо и завотпила: