В 16.00 мы снова связались с Виски Хоум. Забирать нас должны были завтра, в субботу, 14-го, но нам нужно было продолжать идти на север, чтобы достичь подходящего места высадки. В 21.00 мы снова вышли в путь. Этот переход дался нам сложнее, чем прежние. Нужно было пройти большее расстояние, обойти вокруг большого города, а военное движения всё росло. Кажется, мы направлялись в укреплённый район. К 5.00 мы были измотаны, а список травм всё увеличивался. Еды почти не было, и даже таблетки галазона подходили к концу. Рядовой Гонзалес сломал лодыжку, упав в темноте, и, пока его не несли, был таким же медленным, как и я, и больше не мог быть разведчиком.

Я заставил парней продолжить путь. Моё колено было уже в агонии, но я продолжал двигаться и перемещался туда-сюда в строю, призывая их и рассказывая, что скоро нас заберут. Рядовой Смит сказал, чтобы мы оставили его на обочине, и пусть кто-нибудь заберёт его утром. Я добродушно пожурил его.

Послушай, мы все прыгали и все вернёмся. Мне пофиг, если придётся отрезать эту чёртову ногу и привязать вместо неё деревянный костыль, а затем ковылять так обратно в Техас, но мы сделаем это вместе. Вы, ребята, чересчур насмотрелись этих дурацких киношек!

Мораль продолжала падать. Во время утренней связи нам не сказали, во сколько нас заберут. У меня сложилось впечатление, будто Виски Хоум и генерал Хокинс хотят, чтобы мы пришли домой пешком. Хокинс был штабным генералом, а не боевым; мы для него были не его людьми, а его проблемой. У меня было сильное подозрение, что он бы предпочёл, чтобы мы разбились при крушении гондурасского самолёта (если это случилось), чтобы он мог свалить вину на гондурашек или кого-нибудь ещё и забыть об этой чепухе.

Связь в полдень подтвердила, что этим вечером эвакуации не будет. Мы продолжили идти на север. Я уже обсудил с Бриско и другими офицерами наше положение. Томпсон сказал мне, что батарейки в Prick 77 долго не продержатся. У нас кончилась еда. Когда у нас кончится галазон, мы сляжем от дизентерии или Бог знает чего ещё. Однажды, в прошлый раз, у меня была дизентерия – это неприятно. Нам была необходима срочная эвакуация. И, что ещё важнее, наш медик сказал, что Смиту необходима срочная эвакуация. У нас кончался морфин, и через сутки он будет вопить в агонии. Через два дня гангрена станет слишком запущенной, и ему придётся ампутировать ногу.

Когда нам в очередной раз сказали продолжать идти, я ответил:

– Виски Хоум, дальнейшее продвижение невозможно. Нам нужна немедленная эвакуация. Количество травм увеличивается, и чем дальше, тем всё хуже.

На линии появился другой голос – снова Хокинса – и приказал продолжать движение. Я поглядел на Дока, которым посмотрел на Смита и затем покачал головой.

– Это невозможно, Виски Хоум, нам нужна немедленная эвакуация. Состояние отряда неудовлетворительное для продолжения движения без дальнейших потерь.

– Бакмэн, я приказываю вам продолжать движение!

К этому моменту я уже был на пределе. Я знал, что сливаю свою карьеру в унитаз, но мне нужно было доставить этих парней домой.

– Виски Хоум, это невозможно. А теперь вытащите свои головы из задниц и вышлите Hueys! Если мы и совершим ещё один переход, то это будет переход до ближайшего города, где мы найдём больницу, а также полицейский участок, чтобы сдаться. А теперь сделайте это! Сейчас!

В эфире было около пяти минут тишины, а затем раздался прежний голос.

– Виски Зулу, вы сможете пройти ещё четыре километра на север? Там есть заброшенный аэродром.

Бриско и Янош кивнули, и я дал согласие. Однако, заброшенный аэродром? Здесь? Кто, чёрт возьми, строит аэродромы здесь? Вокруг ничего нету. И как они смогли это узнать? На карте ничего не было. Кто мог знать об этом? МинОбр? САД? АКН? Ещё какое-то учреждение на три буквы?

– Можем, Виски Хоум. Четыре километра на север. Мы сможем дойти туда к 23.00, и выйдем на связь, когда будем там.

– Виски Зулу, это Виски Хоум. Конец связи.

Я решил не ждать. Выслав вперёд троих разведчиков, чтобы найти этот разброшенный аэродром, я отправил за ними следом ещё несколько парней, сказав держаться на расстоянии, а затем вышли и остальные. Двигались мы медленно, но при дневном свете хотя бы не падали и не ломали себе новые кости. Прибыв туда чуть раньше 18.00, мы обнаружили нашу следующую проблему.

Аэродром не был заброшенным. Разведчики доложили, что там стоит древний плоскобокий грузовичок, в который загружено с полдесятка бочек. Если бы я позвонил домой и сказал, что у нас гости, эвакуацию бы отменили. Я собрал в кружок всех боеспособных солдат.

– Нам нужен этот аэропорт. Он, похоже, используется нарколыгами или кем-то ещё. Нам нужно захватить это место, но не показывая, что мы американцы. Говорить только по-испански. Если вы не говорите по-испански, молчите. Берите пленников. Никого не убивайте. Вы здесь – хорошие парни. Всё понятно?

Количество ухмылок сказало мне, что рота Чарли ещё готова постоять за себя. Им так надоело красться на север и болеть, что нападение на аэродром с наркобарыгами виделось им удовольствием. Мы подкрались к краю аэродрома и дождались темноты, чтобы получить прикрытие.

Длина взлётной полосы была где-то пару тысяч метров, гравий, заросший травой. Кто бы здесь не летал – он был не очень большим. Здесь же стояло несколько ветхих зданий, одно из которых выглядело как пустой ангар. В другом горел свет. Мы могли услышать, как где-то в ангаре работает генератор. Грузовичок стоял возле освещённого здания. Бочки, сложенные, стояли вместе с другими сбоку. Безопасность казалась несущественной, но кто-то же включил этот свет – должно быть, водитель грузовика.

Как только достаточно стемнело, я приказал Бриско и ещё паре парней идти направо, а Яношу и другой паре – налево. Ещё одну группу я послал вперёд, к бочкам, и сам похромал за ними. Я не мог ползти очень хорошо, но бочки прикрывали нас. Постучав по одной из бочек, я повернул пробку.

– Что такое, сэр? – спросил рядовой Гильермо.

Я принюхался. Это был какой-то нефтепродукт, керосин или дизельное топливо, или чтото такое.

– Здесь керосин или дизель. Пошли отсюда! – я не хотел прятаться на складе топлива, если найдётся перестрелка!

Жестом я отправил своих людей к освещённому зданию. Мы остановились у грузовика без крыши. Сержант Бриско и его маленькая группка были уже там.

– Всё чисто, сэр. Внутри трое мужчин. Вокруг больше никого. В ангаре самолёт. Янош стоит с другой стороны, – прошептал он.

– Что они делают? Они вооружены?

– Да, сэр. АК, но чего-то ещё я не видел. Они пьют, а по крайней мере один из них курит, и я не думаю, что это табак.

– Наркота!

– Скорее всего, капитан.

Я лишь кивнул. Это было одновременно и плохо, и хорошо. Накроши, дилеры или охрана, скорее всего, имели весьма убогие навыки и дисциплину. А плохим было то, что если они напьются и накурятся, то могут решить взорвать это место нахер.

– Давайте выкурим их оттуда. Выключите генератор. Это должно взбудоражить их головёнки, – сказал я.

Бриско улыбнулся и кивнул. Он указал на двоих парней и приказал им идти в ангар. Через две минуты гул прекратился, и свет в лачуге погас.

Изнутри немедленно раздались проклятия, и мгновение спустя дверь распахнулась и один из мужчин выскочил наружу. Лунного света было достаточно, чтобы найти вход в ангар – где его уже ждали парни, что вырубили генератор. Гильермо стоял рядом со мной и бегло переводил разговоры, доносившиеся из хижины. В основном всё сводилось к тому, какой же тупица Моралес, и что он там так долго трахается с генератором. Вспыхнул ещё один свет – от фонаря, и второй мужчина выскочил наружу и направился к ангару.

Внутри оставался один. Мы поглядели на ангар, и спустя ещё минуту свет погас. Двое есть, один остался. Последний парень уже начинал гадать, что случилось, и нервничать. Нервные люди делают тупые вещи. У нас не было световых гранат, чтобы оглушить или дезориентировать его. Я приказал Гильермо метнуть осколочную гранату в стену с той стороны, а мы поглядим, не выбежит ни кто-нибудь.