Он уже почти собрался вернуться к ограде и предпринять новую попытку прикончить Зеттнера, но в последний момент решил не рисковать. События развивались так стремительно, что возможность сдержать данное Бардиеву обещание наверняка представится еще не раз. И все же, пробираясь через поле к грунтовой дороге, Дэйн чувствовал себя немного виноватым.

Растянувшись на кровати, сплетя пальцы на затылке, Карлос внимательно рассматривал облупившийся потолок. Тело Карлоса отдыхало, потому что он принудил его к этому, но на душе было неспокойно. Кажется, провал близок. Продать секреты никак не получается. А первоначальный план выглядел таким простым и надежным. Он бы и теперь не смог придумать ничего лучшего. Под давлением обстоятельств, вынудивших Карлоса импровизировать, план пришлось менять на ходу. Теперь Карлос понимал, почему большинство людей никогда не становятся богатыми: чтобы разбогатеть, надо проделать слишком много ужасных вещей.

— Уже почти полдень, — подала голос Анна.

— Знаю.

— А Клауса до сих пор нет.

— И это знаю.

Анна в три шага пересекла комнату и уселась на кровать к Карлосу. Ее лицо оставалось спокойным, но Карлос прекрасно знал, что она боится. Уж в этом-то он разбирался. Ему часто приходилось видеть, как люди боятся, он видел людей, которых ужас парализовал так же внезапно, как приступ лихорадки. Существует много типов и разновидностей страха, но Анна испытывала наихудший из всех. Такой страх зарождается в человеке еще до того, как что-то в действительности начинает ему угрожать, и исчезает, только уничтожив у жертвы всякую способность к сопротивлению. Страх Анны раздражал Карлоса. Он боялся, что и сам заразится им.

Карлос вскочил с кровати.

— Клаус не идет. Придется отправляться самому.

Анна яростно замотала головой.

— И все же другого выхода нет. Не стоило нам связываться с Клаусом, не стоило. Пьяницам нельзя доверять. Наверное, где-нибудь уснул.

— А может, он испугался?

— Заткнись, — цыкнул Карлос.

Он наклонился и вытянул из-под матраса дешевенькую папку, которую купил накануне. Анна протянула руку и сжала его запястье с поразительной силой.

— Не ходи, — прошептала она.

Карлос осторожно попытался высвободиться.

— Надо идти.

— Подожди еще четверть часика.

— Он не придет.

— Тогда и ты не ходи. Не сегодня. Потом что-нибудь придумаем.

— Нет. Нам не хватит денег, чтобы начать все по новой.

— Тогда укради.

Немного опешив, Карлос пристально посмотрел на подругу.

— Ты вроде не хотела, чтобы я воровал?

— Мне все равно, что ты делаешь. Лишь бы был жив.

Он раздраженно тряхнул головой. Такие вещи могут говорить только женщины. Мужчина бы постыдился.

Карлос грубо выдернул руку.

— Ты уходишь?

Он кивнул.

— Дай я тебя поцелую.

Карлос отрицательно покачал головой. Целоваться перед делом нельзя — это приносит несчастье. Он взял Анну за плечи и с улыбкой обнял. Секунду спустя женщина улыбнулась в ответ. Карлос с приязнью осмотрел комнату. Странное дело, он чувствовал себя здесь как дома.

— Вернусь через час. Не переживай.

Очутившись снаружи, на залитой солнцем улице, он обрел уверенность в своих силах, сомнения исчезли, остались в убогой квартирке на втором этаже… Но увидеть Клауса все равно бы не помешало. Вряд ли человек может напиться или струхнуть до такой степени, чтобы отказаться от пяти сотен долларов за один час работы.

В дверь негромко постучали. Сюзан Беллоуз открыла и увидела на пороге улыбающегося Дэйна. Первым чувством женщины было невероятное облегчение. Живой!.. Она не верила своим глазам. Сюзан почти свыклась с мыслью о том, что Дэйн погиб на этом жутком Восточном вокзале, населенном призраками! Но вот он сидит рядом, разговаривает и пьет скотч с содовой.

Дэйн рассказывал о своем побеге, а Сюзан со странным чувством рассматривала его подвижное лицо, выглядевшее таким юным. На детали рассказа она внимания не обращала, точно так же, как не обращала внимания на болтовню бывшего мужа Чарльза о войне. Такие темы интересны только мужчинам. Видимо, разговоры о перестрелках и мифических побегах позволяют им чувствовать себя более мужественными. Хотя, видит бог, Чарльзу и Столетней войны для этого мало!

Сюзан смотрела на Дэйна с демонстративным равнодушием. Его губы шевелились, руки жестикулировали. Она чувствовала материнскую нежность к этому человеку. И, недовольная собой, попыталась оценить его анатомически бесстрастным взглядом.

Она увидела тридцатилетнего американца приятной наружности, худощавого, в сексуальном плане привлекательного, но с некоторых точек зрения удивительно нестабильного. Дэйн, например, никогда не говорил с ней о музыке или литературе — очевидно, искусство его не интересовало. Казалось, ни семьи, ни друзей у него нет. Будто его дом — везде и нигде одновременно. Возможно, это было связано со странным качеством некоторых мужчин с головой уходить в работу и забывать обо всем остальном… Взять, например, ее бывшего мужа. Чарльз и в самом деле не мог думать ни о чем, кроме физики. Даже по ночам ему снились элементарные частицы и силовые линии.

Наверное, что-то отразилось на лице Сюзан, и Дэйн поинтересовался, все ли с ней в порядке.

— Все отлично. Еще виски?

— Не сейчас.

— Что ты намерен предпринять?

— Мне по-прежнему нужен похититель.

— А как же русские друзья?

— Они, вероятно, где-то неподалеку.

— И все так же хотят убить тебя?

Дэйн кивнул.

— Ребячество все это! — вдруг воскликнула Сюзан. — Прямо как дети, играете в войну!

— Ты в самом деле так полагаешь?

— Конечно.

У Сюзан внезапно возникло неприятное чувство, что она рассуждает о вещах, в которых ничего не смыслит.

— А почему ты пришла к такому выводу?

— Да посмотри на себя со стороны! Бегаешь через всю Европу, становишься попеременно то дичью, то охотником, на ходу стреляешь и прячешься от пуль! Просто водевиль какой-то!

— А что я, по-твоему, должен делать?

— Что-нибудь более разумное!

— В каком смысле?

— Меня это не касается. Разбирайся сам.

— Если бы я мог придумать лучший способ для достижения цели, поверь, я не преминул бы им воспользоваться.

— Да неужели? Без какого-нибудь жуткого револьвера ты вообще не знал бы, куда деться! — Сюзан с ужасом прислушивалась к звукам собственного голоса, сознавая, что ведет себя как неразумное дитя. Но остановиться уже не могла. — Без этого вашего шпионского снаряжения ты чувствовал бы себя совершенно голым!

— Вовсе нет. С чего ты взяла?

— Ладно! Проехали, — устало бросила Сюзан.

— Поговорим об этом позже. Пока необходимо отыскать похитителя.

— Это твое дело, но уж никак не мое.

Дэйн вопросительно взглянул на женщину. И тут Сюзан с радостью поняла, что сумела наконец изумить его. В первый раз за все это время Дэйн, похоже, потерял уверенность в себе.

— Что ты хочешь сказать?

— Что с меня довольно! Что мне до смерти надоели эти безумные гонки за таинственными документами! Что все это слишком глупо…

— Заставить тебя я не могу…

— Конечно, не можешь. — Теперь Сюзан ненавидела Дэйна: он говорил именно то, чего говорить не следовало. — Я отправляюсь на юг, в Италию или в Грецию. Соскучилась по солнцу.

Дэйн наклонил голову.

— Ты согласишься дать показания, если мы поймаем этого типа?

— Да, полагаю.

Все было сказано. Дэйн опорожнил свой стакан и ушел, пожелав Сюзан счастливого пути. Она злилась на американца за полное отсутствие интуиции — и на саму себя за идиотскую привычку разрушать все, чем хочется обладать. Как это началось? Почему она так поступила? Еще одна загадка для нью-йоркского психоаналитика!

Был уже полдень. Дэйн остановил такси и поехал в новое здание на Шварценбергплатц, где располагался штаб разведывательных служб. Здесь его уже поджидал специальный агент по фамилии Хэйнс. Он предоставил Дэйну в распоряжение все новейшие данные о похитителе, тщательно выверенные и классифицированные по датам и версиям. Дэйн скинул куртку и принялся за работу.