— Что происходит? — поинтересовалась Аврора у Хоба.
— Не знаю, — признался он, — но в данный момент ситуация выглядит не очень благоприятно.
— Пожалуйста, — Али помахал с переднего сиденья пистолетом, — не говорить.
Они молча смотрели, как Халил петляет по переулкам. В конце концов автомобиль выехал на бульвар де Бельвиль и покатил мимо североафриканских ресторанов, подающих кускус и восхитительный таджин, мимо мерцающих неоновых вывесок ресторанов расцветающего Китайского квартала, затем в темный переулок, а там в еще один — тесный, с мелькающими с обеих сторон домами, — потом быстро налево и снова направо, в совсем узкие проулки — пустынные, без тротуаров и без прохожих, нуждающихся в таковых.
В одном из подобных кварталов Халил остановил машину.
— Больше не станем вас задерживать, — поведал он, тоже извлекая автомат, и что-то быстро проговорил по-арабски своему напарнику. Али выбрался из машины и открыл пассажирскую дверцу. Подошел к багажнику, отпер его, извлек багаж и грудой свалил его на обочине.
— Открывай, — велел Халил Хобу.
— Не заперто, — ответил тот.
Отщелкнув замки, Халил открыл чемодан Хоба. Пошарив внутри секунд пять, он вытащил что-то завернутое в коричневую бумагу. Сорвал ее и достал круглый джутовый мешочек размером с батон хлеба, с набитой на боку через трафарет надписью: «Рис басмати. Произведено в Индии».
— Ты всегда путешествуешь с рисом? — осведомился Халил.
— Это отличный подарок, — нашелся Хоб.
Испустив нечто среднее между фырканьем и угрюмым смешком, Халил сунул автомат в боковой карман пиджака. Нашарил во внутреннем кармане перочинный ножик, открыл его и аккуратно принялся вспарывать мешочек сверху по шву. Распоров примерно на дюйм, он ткнул указательным пальцем в дыру, и тот покрылся белым порошком. Лизнув палец, Халил расплылся в широкой ухмылке и сообщил Али:
— Да, это он. Дай-ка мне скотч.
Достав рулон черной пластиковой ленты, Али вручил его Халилу. Тот оторвал кусок, снова запечатал мешочек и вернул рулон Али. Затем повернулся к Хобу и Авроре.
— Ладно, можете идти.
Они двинулись вдоль по улице.
— Стойте! — окликнул Халил. — А багаж вам не нужен?
Вернувшись, Хоб с Авророй подхватили чемоданы.
— В конце квартала сверните направо и пройдите два квартала. Выйдете на бульвар де Бельвиль. Поймать такси будет нетрудно.
— Спасибо, — вымолвил Хоб.
— Не стоит благодарности, — Халил нажал на газ, и «Мерседес» унесся прочь.
Глава 36
Макс, одетый в цветастый халат, стоял на пороге своего номера, широко улыбаясь.
— Хоб! Аврора, деточка! Как дела?
Поджав губы, Аврора скользнула мимо. Сердитый Хоб проследовал за ней, волоча оба чемодана, совершенно оттянувшие ему руки. Он позволил заботливому Максу довести себя до мягкого кресла и устало рухнул в него.
Бесстрастно оглядевшись, Аврора осведомилась:
— Где мой номер?
— Чуть дальше по коридору, — сообщил Макс. — Но сперва позволь угостить тебя глоточком спиртного. Тяжелый выдался полет?
— Хоб тебе все расскажет. — Аврора подхватила свой чемодан и скрылась в коридоре.
— Что это с ней? — поинтересовался Макс у Хоба.
Макс снял апартаменты в старинном отеле «Синь» на бульваре Монпарнас. Хотя прожил он тут всего пару дней, Макса уже окружали визуальные памятки великого театрального прошлого Парижа: старые афиши Жан-Пьера Омона в «Светловолосом моряке», плакаты Пиаф и прочие имена и прочие плакаты.
— Аврора малость на взводе, — пояснил Хоб. — Терпеть не может, когда ее грабят.
— Шутишь, что ли?
— Нет, — покачал головой Хоб. — Макс, нас тормознули.
— В аэропорту?
— Вскоре после. В лимузине, который ты прислал за нами. — Хоб изложил недавние события.
— Я не посылал никакого лимузина, — заметил Макс. — У меня пока не было времени наладить сервис.
— Шофер держал табличку с моим именем и с именем Авроры.
— Он получил ее не от меня.
— Мне показалось, он тебя знает.
— Хоб, задумайся на секунду. Если бы это подстроил я, разве я стал бы называть собственное имя?
— Может, и нет, — согласился Хоб. — Если только не пытался быть сверхумным.
— Я не настолько умен, — возразил Макс.
— Охотно верю.
— И чего же ты лишился?
— Ерунды. Всего лишь маленького пакетика кокаина, да и то не своего. Твоего, наверное. Около кило.
Мясистое лицо Макса мгновенно осунулось, отвисшая нижняя губа отвисла еще больше. Он вмиг состарился лет на десять и сгорбился в кресле.
Помолчав какое-то время, он наконец вымолвил:
— Хоб, насчет этого марафета…
— Ты подначил Аврору или Келли подкинуть его в мой багаж, — отрезал Хоб. — Это я и сам уже вычислил.
— Хоб, я все могу объяснить.
Невесело усмехнувшись, Хоб устроился поудобнее и скрестил руки на груди.
— Валяй, выкладывай.
Набрав полную грудь воздуха, Макс медленно выдохнул:
— Хоб, гоп-стоп я не подстраивал.
— Зато подстроил, чтобы я протащил кокаин через таможню.
Макс кивнул.
— Прежде всего, тут не было ни малейшего риска. Тебя ни в коем разе не могли подловить.
— Раз это было так уж безопасно, что ж ты не провез его сам?
— Я хотел сказать, не было риска для тебя. А для меня был. Может, и для Авроры. Видишь ли, все было улажено. Было запланировано, что эта партия пройдет через таможню без осложнений.
— Это не снимает вопроса, — стоял на своем Хоб. — Почему ты не пронес его сам?
— Боялся ножа в спину. Ты знаешь Эмилио, дружка Авроры?
— Вообще-то мы не сталкивались.
— Он переодетый агент по борьбе с наркотиками.
— Замечательно.
— Благодаря этому все и сработало. Он хотел, чтобы я доставил эту партию во Францию. Я должен был организовать продажу, затем он бы накрыл покупателя и пожал лавры за разоблачение большой международной сети.
— А ты?
— А мне бы сошло с рук.
— Значит, все подстроено. Тем более ты мог провезти его сам.
— Если бы не одно осложнение. Эмилио жутко ревнует Аврору ко мне, так что я боялся, что он заложит меня и я угожу за решетку. Он потеряет свое большое дело, зато уберет меня со сцены, касающейся Авроры.
— Тогда почему ты не дал провезти его Авроре?
— Эмилио настолько не в своем уме, что ведет себя непредсказуемо. Он мог просто из чистой мстительности загубить ее. Разве угадаешь, что может учудить влюбленный псих?
— Он мог загубить и меня.
— Маловероятно. Против тебя он ничего не имеет и знает, что ты тут вовсе ни при чем. С товаром в багаже у тебя или у кого-нибудь еще все превращалось в обычное деловое предприятие.
— Думаю, мне незачем утруждать себя, растолковывая, что ты не имел права так поступать.
Макс потерянно развел руками.
— Да знаю я, знаю! Что ж я еще могу сказать? Мне казалось, десять тысяч долларов как-то сгладят ситуацию.
— Давай их сюда, и тогда я погляжу, как буду себя чувствовать.
Макс посмотрел на него еще потеряннее.
— Хоб, я бы дал, если б мог. Но беда в том, что деньги должны прийти ко мне в руки после продажи кокаина.
— Макс, что ты хочешь этим сказать?
— Я банкрот, Хоб, вот что я пытаюсь сказать.
— А этот номер? — огляделся Хоб.
— В кредит. Я рассчитывал, что сделка поправит мои дела. Подожди-ка минутку. — Макс встал и вышел в соседнюю комнату. Возвратившись с бумажником, открыл его и вынул оттуда четыре похрустывающих стодолларовых купюры, пятьдесят и две десятки. И отдал Хобу две сотни и пятьдесят. — Это все, что у меня есть, Хоб, и я отдаю это тебе. Я все еще должен десять тысяч. А теперь хочу задать тебе один важный вопрос. Кто-нибудь знал, что ты работаешь на меня?
— Это не было таким уж секретом. Мои компаньоны, и все. А что?
— Я пытаюсь вычислить, кто нас грабанул. Этот гоп-стоп явно затеял человек, знающий, что он ищет.
— Скорее уж это кто-то из твоих компаньонов.
— Знаю. Просто пытаюсь охватить все возможности. Слушай, Хоб, а ты не мог бы чуток поспрошать народ?