Мишкин откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. В голове тут же возникла мешанина из различных ощущений, косвенных ассоциаций и мимолетных, но пылких чувств. Том открыл глаза. Лучше не стало. Мишкин потянулся за бутылкой средства для отключки. На этикетке было написано: «Если путешествие идет неважно, выпей это». Том последовал совету, потом заметил, что на противоположной стороне бутылки наклеена еще одна этикетка, гласящая: «Если путешествие идет неважно, не пей этого».

Из радиоприемника донесся слабый стон:

— О господи, меня убьют. Точно убьют. Кой черт меня понес в это сумасшедшее путешествие? Чем мне не нравилось стоять на подоконнике у Галликрафтеров и украшать собою пейзаж? Нет, мне, видите ли, захотелось приключений. И куда я теперь вляпался?

Мишкину было не до радиоприемника. Ему хватало своих проблем. По крайней мере, он считал эти проблемы своими, а там — черт их знает.

Мишкин обнаружил, что ему только показалось, что он открыл глаза. Потому он открыл их снова. Но открылись ли они на самом деле? Мишкин решил открыть глаза еще раз, на тот случай, если ему опять только показалось, что он их открыл, но потом одернул себя, и тем самым избежал зацикливания.

— О боже, я понятия не имею, куда меня несет! — снова забормотал радиоприемник. — Если бы я знал, куда меня несет, я бы туда не пошел. А раз я не знаю, куда меня несет, то я не знаю, как сделать так, чтобы меня туда не несло, потому что не знаю, куда же меня несет. Черт побери, я так не играю! Мне пообещали, что здесь будет весело.

Мишкин быстро хлебнул еще. Он решил, что хуже уже не будет. Как он ошибался!

Похоже, ситуация требовала решительных мер. Мишкин выпрямился в кресле и изрек:

— А ну, слушайте сюда. Давайте действовать, исходя из предпосылки, что в настоящий момент мы все являемся тем, чем кажемся, и будем оставаться таковыми неопределенно долгое время. Это приказ. Ясно?

— Все катится к чертям, а он тут раскомандовался, — сказал проигрыватель. — Чего это с тобой, Джек, ты что — принимаешь корабль за подводную лодку?

— Мы должны работать в одной упряжке, — сказал Мишкин, — иначе нас всех разнесет на кусочки.

— Что за пошлость, — подало голос кресло. — Нам всем грозит гибель, а он тут изрекает какие-то пошлые банальности.

Мишкин пожал плечами, хлебнул еще, потом быстро отставил бутылку в сторону, пока та не попыталась допить его самого. С бутылками надо быть начеку: никогда не знаешь, когда поменяешься с ней ролями.

— А теперь мне нужно посадить этот корабль, — твердо произнес Мишкин.

— Мрачная какая-то предпосылка, — пробормотала приборная доска. — Но если ты так настаиваешь, то ладно, давай попробуем сыграть в эту игру.

— А ты вообще заткнись! — посоветовал Мишкин. — Ты — приборная доска.

— А если я сообщу тебе, что я психиатр из Нью-Йорка и что твое восприятие меня как приборной доски означает, что тебя прибрала к рукам доска — или тоска? — и указывает, что у тебя в голове происходит борьба сознательного с подсознательным?

Мишкин решил допить бутылку. Хватит с него проблем. С неимоверным усилием он высморкался. Перед глазами вспыхнули яркие пятна.

Из багажного отделения вышел человек в синей форме и сказал:

— Предъявите ваши билеты.

Мишкин отдал ему свой билет, и контролер его прокомпостировал.

Мишкин нажал на кнопку, которая отнеслась к этому весьма мужественно. Потом раздались стоны, тяжелые вздохи и скрип. Интересно — это он уже пошел на посадку?

Расположенный на Гармонии тайный склад оказался большим ярко освещенным зданием из стали и стекла. Выглядело оно точь-в-точь как супермаркет в Майами-Бич. Мишкин завел корабль вовнутрь, выключил двигатель и спрятал ключ в карман. Потом он пошел бродить между полок, заваленных транзисторами, силиконовыми пластинами, воздухоочистителями, жареными цыплятами, пакетами с замороженным гликоль-рассолом, детскими спектрометрами, свечами зажигания, коаксиальными громкоговорителями, модулями настройки, пачками витамина В6 в капсулах и всем прочим, что только может понадобиться путешественнику в дальнем космосе.

Мишкин добрался до центральной коммуникационной панели и попросил найти ему узел Л-1223А.

Минута шла за минутой, а ответа все не было.

— Эй! — возмутился наконец Мишкин. — В чем дело? Что-то случилось?

— Прошу прощения, — отозвалась приборная доска. — Кажется, я чересчур глубоко погрузилась в свои размышления. А они были довольно мучительны.

— А в чем дело-то? — спросил Мишкин.

— О, очень много трудностей, — ответила приборная доска. — Вы даже представить себе не можете, сколько их у меня. Просто голова кругом идет — в переносном смысле, конечно.

— Для приборной доски вы разговариваете довольно странно, — подозрительно протянул Мишкин.

— В наше время приборные доски наделены личностным началом. Это помогает нам выглядеть менее нечеловеческими, если вы понимаете, о чем я.

— Ну, так что же здесь не в порядке? — спросил Мишкин.

— Ну, полагаю, прежде всего не в порядке я, — ответила приборная доска. — Видите ли, когда вы придаете компьютеру личностное начало, это предоставляет ему возможность чувствовать. А если мы получаем способность чувствовать, вы не можете требовать, чтобы мы оставались прежними бездушными предметами. Я хочу сказать, что личностное начало делает для меня невозможным выполнение работы, рассчитанной на робота, хотя в сущности я действительно робот, и работа, которую я должна выполнять, — это работа для робота. Но я не могу ее выполнять. Я впадаю в рассеянность, у меня портится настроение, все идет наперекосяк… Вы понимаете, что я хочу сказать?

— Конечно, понимаю, — кивнул Мишкин. — А как там насчет моего узла?

— Его здесь нет. Он снаружи.

— Это где снаружи?

— Милях в пятнадцати отсюда. А может, и в двадцати.

— А что он там делает?

— Ну, первоначально все запасы находились здесь, на складе. Все было очень логично и удобно. Возможно, такое положение дел оказалось слишком простым и человеческий разум не смог этого вынести. Некоторым людям неожиданно пришла в голову мысль: «А что получится, если вышедший из строя корабль упадет прямо на склад?» Все тут же переполошились, скормили этот вопрос компьютеру, и тот ответил, что необходима децентрализация. Инженеры и проектировщики закивали головами и сказали: «Ну да, конечно, децентрализация! И как это мы сами не сообразили?» Сложившуюся структуру разбили на части, а части растащили по окрестностям. После этого инженеры уселись и сказали: «Ну, теперь-то все в порядке». А вот тут-то и начались настоящие проблемы.

— И какие же именно? — поинтересовался Мишкин.

— Теперь, чтобы отыскать нужные запчасти, людям приходится покидать склад и бродить по поверхности Гармонии. А это опасно. Вы же знаете — чужие планеты опасны. На них происходят странные события, а люди не знают, как на это реагировать. И пока кто-нибудь сообразит, что происходит и как нужно поступать в этом случае, событие уже совершается и может повлечь за собой все что угодно, вплоть до смерти.

— А какие странные события здесь происходят? — спросил Мишкин.

— Мне запрещено вдаваться в подробности, — сказал компьютер. — Это может повлечь за собой множество неприятностей.

— Почему?

— Для того чтобы успешно приспособиться к инопланетным опасностям, необходимо уметь отличать, какое явление опасно, а какое нет. Если я упомяну только два-три возможных варианта, у вас выработается условный рефлекс — так называемый эффект туннеля, который сузит вашу способность реагировать на опасность. Хотя, с другой стороны, в этом нет необходимости.

— То есть как — нет?

— Потому что проектировщики предусмотрели меры предосторожности. Вас будет сопровождать СНОС-робот. Если, конечно, он отыщется на складе. При последней выгрузке запасов здесь произошла такая путаница…