Первый мужик, более высокий, был одет в темный костюм и дурацкую тирольскую шапочку с лисьим хвостиком, пристегнутым серебряной пряжкой. Он сказал:

— Нам стало известно, что ты суешь нос не в свое дело. Вот мы и пришли с тобой побеседовать.

Он говорил с акцентом, похоже, латиноамериканским.

Его приятель, низенький и злобный, с мелкими беличьими зубками, блестящими над черной рубашкой с белым галстуком, в ботинках с металлическими носами, добавил:

— Мы будем изъясняться грубым физическим стилем, которым владеем лучше всего.

Еще один латинос, похоже, необразованный, но с претензиями.

Во время предыдущих реплик мужики деловито оттесняли Хоба в угол. Они загнали его в узкий проход между машинами. В конце прохода была каменная стена в десять футов высотой, за ней — обрыв. Хобу некуда было податься, кроме как вперед, прямо к ним в лапы. А в лапы ему не хотелось. Да, вот уж неприятности так неприятности!

И тут Хоб услышал, как открылась дверца машины. Обернувшись, все трое увидели, как из большого пыльного старого «Мерседеса» выбрался еще один мужик. Поначалу Хоб разглядел только, что он одет в темные брюки и темную рубашку. Когда он подошел ближе, Хоб увидел, что у него вьющиеся белокурые волосы — единственное светлое пятно вокруг. Подойдя вплотную, человек осведомился:

— Мистер Дракониан?

— Я с удовольствием побеседую с вами как-нибудь в другой раз, — сказал Хоб. — А пока почему бы вам не сбегать за полицией? Возможно, «Скорая» тоже не помешает.

— Вот именно, парень, — поддержал здоровый латиноамериканец. — Почему бы тебе не убраться к чертовой матери?

— Мне надо поговорить с мистером Драконианом, — возразил незнакомец. — И мое дело не терпит отлагательств.

Невысокий рассмеялся — противный короткий смешок противного коротышки.

— Не терпит, говоришь? Придется потерпеть, детка! А то щас как…

Он направился к белокурому незнакомцу, стоявшему в узком пространстве между машинами. Теперь его освещали слабые лучи убывающей луны, лениво выглянувшей из-за облаков.

— Завтра приезжает мистер Варгас, — сообщил незнакомец небрежным тоном.

Двое остановились, но всего на секунду.

— А нам какое дело? — спросил здоровяк.

— Он хочет, чтобы все было тихо-мирно.

— К тому времени, как он приедет, все и будет тихо-мирно, — сказал здоровяк. — А теперь иди к черту. Нам надо поговорить с этим мужиком.

— Нет, — лаконично ответил белокурый. — Убирайтесь отсюда.

Латиноамериканцы снова пошли в атаку, на этот раз на белокурого, заходя с двух сторон. Хоб уже собирался броситься на помощь — как только уймет противную дрожь в коленях. Незнакомец стоял на носках, легонько покачиваясь, а потом двинулся в сторону здоровяка легким танцующим шагом. Коротышка с крысиной физиономией достал что-то из кармана — пистолет, нож или бритву, что именно, Хоб в темноте не разглядел. Однако это было неважно, потому что незнакомец внезапно развернулся на одной ноге и ударил носком, легким изящным движением футболиста, забивающего гол. Предмет, который коротышка достал из кармана, улетел куда-то во тьму, и с металлическим звоном упал на крышу какой-то дальней машины.

— Ни фига себе! — сказал здоровяк, нагнул свою круглую башку и ринулся вперед. Но белокурый уже снова развернулся, сделав странный балетный пируэт, нырнул в сторону и выбросил вперед руки. Раздался странный треск — это руки незнакомца соприкоснулись с плечом и головой верзилы. Верзила остановился, пошатнулся, неуклюже замахнулся на белокурого — но тот был уже вне пределов досягаемости. Пританцовывая на носках, он устремился на коротышку, пролетел мимо и с размаху врезал локтем ему в брюхо. Коротышка взревел и замахал кулаками. А незнакомец опять развернулся и выбросил назад ногу. Нога врезалась коротышке в солнечное сплетение. Тот сдавленно ухнул, упал на спину и принялся ловить ртом воздух. А незнакомец тем временем снова приблизился к здоровяку, размахивая руками с такой скоростью, что их было почти не видно, и нанося удары ногами. Верзилу внезапно подбросило в воздух. Некоторое время он повисел горизонтально, перпендикулярно белокурому незнакомцу, а потом рухнул на асфальт, треснувшись затылком. Там он и остался лежать, стеная сквозь окровавленные зубы, точно огромный жук с латиноамериканским акцентом, которого перевернули на спину и раздавили ногой.

Белокурый незнакомец обернулся. Здоровяк полежал-полежал, с трудом поднялся на ноги, но попыток напасть уже не возобновлял — а бросился бежать. Через пару секунд следом за ним уковылял и коротышка.

— Ну, полагаю, с этим мы разобрались, — сказал незнакомец.

— Спасибо, — произнес Хоб, с трудом сдержав порыв броситься в ноги незнакомцу и поцеловать его туфли на мягкой подошве. Как-никак тот спас ему если не жизнь, то, по крайней мере, шкуру. — Нельзя ли узнать, как вас зовут?

— Конечно. Мое имя Хуан Брага, хотя обычно называют меня Вана.

Брага! Испанское «р»! Правда, кольца с изумрудом нет, но ведь он мог его снять, когда принимал душ, и забыть надеть обратно… Нет, не будем делать поспешных выводов. Испанских имен с «р» — до черта. Тем более что у этого «р» не двойное. И вообще, «р» — один из популярнейших звуков во всех языках, если не считать японского.

— Я вас никогда не видел, — заметил Хоб.

— Это потому, что я большую часть своего времени провожу на фазенде.

— На какой?

— К'ан Соледад. Она принадлежит Сильверио Варгасу, моему патрону.

— Варгас… Нет ли у него сына по имени Этьен?

— Есть.

— Мир тесен! — сказал Хоб. Впрочем, это утверждение было само собой разумеющимся — Ибица действительно очень тесный мирок, хотя когда на ней живешь, об этом временами забываешь.

В ту ночь Хоб замечательно выспался — в своей собственной постели, в своей собственной спальне, на своей собственной фазенде. И ветки миндального дерева убаюкивающе шуршали за окном. Утром он побрился, надел чистые джинсы и голубую футболку с тремя пуговками и спустился на кухню, приготовить себе чего-нибудь на завтрак. Газовый баллон оказался пуст, наполнить запасной тоже никто не потрудился. Хоб сунул большие оранжевые баллоны в багажник и поехал завтракать к Аните. Он устроился в открытом дворике, под сенью виноградных лоз, оплетавших выступающие концы балок низенькой крыши. Потом обменял пустые баллоны на полные напротив, в универсальном магазинчике Пабло. Но домой решил пока не возвращаться. Доехать, что ли, до Гарри Хэмма? Да нет, лучше повидаться с ним в «Эль Киоско» в Санта-Эюлалиа. Хоб поехал в город, нашел место для машины на стоянке у «Гамбургеров» Умберто, и пошел в «Киоско». Гарри действительно был там. Он доедал свою яичницу с ветчиной и читал позавчерашнюю «Париж Геральд Трибюн». Хоб подсел к нему, и они заказали себе по cafe con leche.[188]

— Ну, что новенького? — спросил Гарри.

Хоб рассказал про вчерашний вечер, про Аннабель, про двух мужиков на стоянке и про своего белокурого спасителя.

— Сказал, что его имя Хуан Брага, но обычно его называют Вана. Тебе это что-нибудь говорит?

— В первый раз слышу.

— Он сказал тем двоим, что Сильверио Варгас должен сегодня приехать на остров. Должно быть, это что-то значит, хотя на них и не произвело особого впечатления. Слышал про него?

Гарри покачал головой.

— У меня новостей никаких, кроме письма от Марии. Она развлекается на Майорке. Послезавтра должна приехать. Ну, что будем делать?

Хоб старался сосредоточиться, однако царящая на острове всеобщая лень уже начинала брать свое.

— Думаю, стоит подождать развития событий. Как там говорил Фриц Перл? «Не подгоняй реку!»

— Это мог бы быть девиз нашего острова, — заметил Гарри. — Пошли сегодня на Агуа-Бланка?

— Пошли, — согласился Хоб. — Я уж и не помню, когда в последний раз был на пляже. Перекусим прямо там, в «Ла Терраса».

— Отлично! — сказал Гарри. — Давай встретимся на дороге на Агуа-Бланка и поедем на одной машине, чтобы не гонять обе по этой козьей тропе.