— Идите за мной, мсье. — Она поднялась из-за стола, собрала в блюдце монеты и положила в карман своего темного бумазейного платья. Потом провела меня через дверь с надписью «Выхода нет» в длинный, тускло освещенный крохотными лампочками коридор к двери с надписью: «Входа нет». Тут она отперла дверь и вошла. Я следовал за ней по пятам.

Мы попали в своего рода кладовку. Вдоль одной стены до потолка высились стальные полки с выстроившимися рядами бокалов. Посередине сгрудились старые столы. На одном из них лицом вниз лежал маленький лысый мужчина в штанах, спущенных до лодыжек. Когда мужчина поднял голову, под ним оказалась совсем крохотная женщина с искусно завитыми волосами и в юбке, задранной до бедер. Я подумал, что снова влез в очередной акт дурацкой пьесы.

Последующий спор троицы персонажей начался с пронзительного крика и продолжался в более спокойных тонах. Я обнаружил телефон и тотчас направился к нему. А консьержка в это время объясняла, что мсье доктор должен сделать звонок по обстоятельствам чрезвычайной важности и почему бы мсье Альберту и мамзель Фифи для своих совокуплений не поискать дешевый отель.

На этот раз по телефону Клови ответила секретарша. Понимая, что вся троица навострила уши, о чем я буду говорить, я начал так:

— Это доктор Дракониан. Мне надо немедленно поговорить с мсье Клови.

— Но вы не постоянный доктор мсье Клови, — возразила девушка. — Что случилось с доктором Амбруазом?

— Речь идет о хирургии. Мне надо немедленно поговорить с мсье Клови.

— Это имеет отношение к его анализам?

— Может быть, — ответил я.

— Позитивное или негативное?

— Я сообщу это только самому мсье Клови.

— Можете сказать мне. У мсье Клови нет от меня секретов.

— Тогда он сам вам скажет. У меня есть ясные инструкции на этот счет. Мадемуазель, пожалуйста, не отнимайте у меня времени. Соедините меня с мсье Клови.

— Ах, мне очень огорчительно, но я должна сказать вам, что мсье Клови оставил указание никому не говорить, где он. По секрету я могу сказать, что он сегодня вечером снимает кульминационную сцену своего нового фильма. На ней не разрешено никому присутствовать, кроме актеров и технического персонала. Но как только мсье Клови вернется…

— По-моему, вы не поняли, — перебил я ее, — я тоже появляюсь в этом фильме.

Потребовалась минута, чтобы она восприняла сказанное.

— Вы ДОКТОР мсье Клови, и вы также актер?

— Да, конечно, я играю роль иностранного доктора.

Ей это не понравилось.

— Вы совершенно уверены…

— Конечно, уверен! — снова перебил я. — Там требуется мое присутствие. Мадмуазель, если я не появлюсь, произойдет ужасный провал.

— Хорошо, я скажу вам, но, надеюсь, у меня не будет неприятностей, — после некоторого колебания наконец решила она. — Сегодняшняя ночная съемка будет проходить в «Клозери де Лила» на Монпарнасе. Или, вернее, сначала съемочная группа встречается там на обеде. Потом они поедут туда, где проходит заключительная часть сцены.

— Где?

— Я сама, мсье, не знаю. Мсье Клови намерен объявить об этом на встрече съемочной группы.

Я от души поблагодарил ее и повесил трубку. Обернувшись, я обнаружил, что маленький лысый мужчина и малюсенькая женщина с тщательно сделанной прической уже в полном порядке. Аккуратно застегнутые, они вместе с консьержкой стояли в ряд и пялили на меня глаза.

— Большое спасибо, мадам, — сказал я консьержке, поклонился двум другим и направился к двери.

— Если вы будете так любезны, мсье, один момент, — обратился ко мне лысый мужчина.

— Да? — ответил я в легком замешательстве от их напряженных взглядов.

— Мы не знали, что вы актер, — проговорила консьержка.

— Полагаю, не знали, — ответил я, задумавшись, не считается ли преступлением перевоплощение в кинозвезду.

— Не будете ли вы возражать дать нам автограф?

— С величайшим удовольствием, — согласился я.

Мужчина протянул мне большое меню. Я написал наискось свое имя и вернул ему.

Он взглянул, потом озадаченно посмотрел на меня.

— Возможно, мсье будет так любезен, что окажет нам честь своим сценическим именем?

— Ну конечно! — Я снова взял меню. Быстро, смело, вдохновляемый чем-то вроде рокового каприза, который кажется таким логичным в Париже, я написал над своим именем: «С наилучшими пожеланиями от Алена Делона».

— Я его каскадер, — объяснил я, прежде чем они успели бы заметить отсутствие сходства.

Я пропустил обед в «Клозери де Лила», но за соответствующие чаевые мэтр вспомнил, что он подслушал слова, сказанные таксисту, когда группа Клови уезжала. Они отправились в отель «Лозан» на острове Сен-Луи. Я взял туда такси.

Сен-Луи — маленький островок на Сене, расположенный чуть выше острова Сите, почти в географическом центре Парижа. Это заповедник узеньких, узорно выложенных камнями улиц и безмолвных рядов архитектуры без претензий. В отеле «Лозан» когда-то жили некоторые из самых знаменитых французских поэтов и художников. Сейчас парижская мэрия, владеющая отелем, великолепно обновила его, и он стал превосходным задником для исторических драм.

Все в порядке. Итак, я вошел в сцену, где люди в напудренных париках под ослепительным светом прожекторов шипели друг на друга, произнося свой текст. Заметив Клови, я стал пробираться к нему.

— Рад, что вы здесь, — бросил мне Клови. — В этой сцене вы играете Бодлера.[136]

— Неужели? — удивился я. — Вы и правда хотите, чтобы я играл Бодлера?

Мне хотелось выразить, что я по-настоящему польщен. Но удержать внимание Клови было очень трудно. Как раз в этот момент в другом конце помещения он увидел старого друга, высокого парня с оливковой кожей и в пальто из верблюжьей шерсти. Может, французского гангстера, или актера, исполняющего роль французского гангстера, или даже кого-то совершенно другого, играющего актера, исполняющего роль французского гангстера. Ведь они в Париже любят такие игры, по крайней мере в том классе, который может разрешить себе несколько смен одежды.

Я повернулся к Иветт, стоявшей рядом со своим пюпитром, полным листов сценария и инструкций осветителям.

— Да, — сказала Иветт, — очень большая честь, даже если это сложная шутка со стороны Клови. Тут раскрывается часть его метода нахождения актера, который очень противоречив. Пойдемте со мной в костюмерную. Нам лучше, если вы будете одеты и подготовлены.

Я проследовал за ней через переполненную маленькую комнату. Мы миновали коридор и подошли к двери с надписью «Гардероб». Там Иветт сказала гардеробщице, чье имя я так и не уловил, что вот, мол, самый новый Бодлер Клови.

— Что вы имели в виду под самым новым Бодлером? Сколько их у него было? — спросил я у Иветт, пока гардеробщица пошла подбирать мне костюм.

— Вы третий. — Она обратилась к гардеробщице: — Не забудьте о туфлях!

— О каких? — крикнула в ответ гардеробщица. — О полосатых, которые чередуются во сне, или об огорчительно-нормальных черных и серых?

— Черных и серых.

— Что случилось с другими двумя Бодлерами? — продолжал я расспросы.

Гардеробщица вернулась с охапкой, тяжелой на вид, темной одежды, с белой рубашкой и с черными и серыми туфлями. Иветт показала, чтобы я все забрал, и повела меня снова в коридор.

— С двумя другими, — повторил я. — Что с ними случилось?

— Одного из них арестовали за попытку ограбления банка в Ницце. Как вы можете догадаться, он оказался человеком двух профессий, хотя, конечно, Клови не мог об этом знать, когда приглашал его.

— А другой?

— Его сбила машина. Два месяца в больнице.

— Не очень счастливая роль. Интересно, почему Клови выбрал меня.

— Потому что вы подходящего размера, — объяснила Иветт. — У нас нет времени заказывать новые костюмы. Особенно туфли. Их трудно достать за два-три часа.

— А что такого особенного в этих туфлях?