Тогда Листячок использовал подступающий грозовой фронт и, позаимствовав накопленное там электричество, направил его на руки Скаббера, мокрые от вечного орегонского дождя, но уже протянутые к горлу врага. Молнии засверкали, запрыгали по бокам Скаббера, нанесли ему тяжелые ожоги. Теперь он попал в беду.

Его положение еще ухудшилось, когда в бой вступила Луума, сорвав с вершины горы Худ туристскую площадку и швырнув ее в Скаббера, как дротик. Скаббер вновь успел пригнуться, но летевший отдельно бронзовый флюгер пробуравил ему правую ногу. Флюгер Скаббер кое-как выдернул, но, пока он возился, Листячок подобрал моток высоковольтных проводов и опутал его ими с головы до пят.

Скаббер высвободился из проводов, но тут опять подоспела Луума, вырвала полмили железнодорожного пути и, замахнувшись рельсами и шпалами, словно цепом, огрела его сбоку по голове. Скаббер был оглушен, упал, но собирался продолжать борьбу. Однако вдруг ниоткуда явился еще и бог военного предательства Ротте, закадычный приятель Листячка, учуявший запах драки издали, и, накинувшись на Скаббера, вонзил в него свои длинные клыки.

Обезумев от боли, Скаббер попятился — а Ротте висел на нем, как исполинская пиявка. Тогда Скаббер сменил прежний человеческий облик на облик змеи и стал извиваться и дергаться в попытках стряхнуть Ротте. Листячок с воинственным воплем прыгнул Скабберу на спину и погрузил созданные специально для этой цели когти в божескую шкуру по обе стороны хребта.

Скаббер заорал диким криком, расколовшим окна от Портленда до Сейлема, и преобразился в крохотную летучую мышь. Листячок с Ротте потеряли немало драгоценных секунд, высматривая, куда он делся, пока не вмешалась Луума, включившая панорамное микроскопическое зрение. Только так она и засекла Скаббера, улепетывающего с предельной скоростью, какую могли развить кожистые крылья.

Луума, превратившись в сарыча, бросилась в погоню. Скаббер полетел обратно во Флориду, единственное знакомое ему место на Земле, а Луума с Листячком за ним по пятам. Вся троица оставляла за собой инверсионные следы невиданного размера, а сопутствующая звуковая волна прокатилась по диагонали через все Соединенные Штаты.

Скабберу удалось обмануть преследователей, укрывшись в грозовых тучах над округом Дейд. Но тут силы его иссякли — он же был ранен и истекал кровью, — и он жарким факелом упал на землю. Тело, раздувшееся было для боя, в падении сгорело почти дотла. Не стало ни доспехов, ни оружия, ни поразительной мускулатуры — яростный спуск все это спалил. Продолжайся падение дольше, Скаббер мог бы, пожалуй, сгореть целиком. Такого все-таки не произошло: пылающая атмосфера поглотила мясо и кожные покровы, оставив бесчувственный скелет, разум выкипел из перегретого черепа, а вот кости раскалились докрасна, но не распались — божьи кости не горят.

И на протяжении всего падения костный мозг, хоть и пенился, но по указаниям неразрушимой божеской ДНК воссоздавал нервы, мышцы, кожу, глазные яблоки, ногти и все остальное; скорость восстановления тканей отставала от горения, но ненамного, совсем ненамного; в конце концов Скаббер с оглушительным грохотом упал наземь, но и когда он лежал без чувств, не соображая ровным счетом ничего, процесс восстановления шел своим чередом. И вот фигура вновь стала человекообразной, хоть и тощей, очень-очень тощей. Он был совершенно гол и вне себя от боли, гнева и печали.

А в чем причина, он не знал. К нему вернулось сознание, он был способен видеть и слышать, но не ведал, ни кто он такой, ни что с ним случилось: устройства мозгового авторемонта, сами едва-едва восстановленные, еще трудились над реконструкцией его памяти. И, пока реконструкция не завершилась, он оставался бесчувствен и бессловесен, — ему было ясно лишь, что он ранен и нуждается в помощи.

Вокруг была ночь. Он лежал на пригородной улочке. По обеим ее сторонам стояли дома. Уличные фонари бросали на мостовую лужицы желтого света. Несколько окон тоже еще были освещены. Скаббер с трудом подтащил себя к ближайшему освещенному дому, взобрался на крылечко и, кое-как доковыляв до окна, постучал по стеклу пальцами — они почти отросли, но он все равно сморщился от боли.

К окну подошла женщина, дородная тетка средних лет в халате с цветочками. Бросила взгляд на Скаббера и отшатнулась, заорав:

— Том! Скорее сюда! Здесь у окна мужик, который подглядывает!..

Короткая пауза. Скрежетнул стул, скрипнули петли открываемого шкафа. Кто-то повозился в шкафу, потом захлопнул его. И наконец в гостиную вбежал крупный мужчина того же возраста, что и тетка, в синих джинсах, над которыми нависал животик, и веселой футболке. А в руках у него была бейсбольная бита.

— Где этот сукин сын?

— На крыльце. Осторожнее, Том!..

Том распахнул дверь и вышел, замахиваясь на ходу. Скаббер, распластавшись на животе, выглядел, словно его пожевала кошка. Он умоляюще поднял руку и выдохнул:

— Помогите…

— Ну уж я тебе помогу так помогу, — рявкнул Том и с силой опустил биту на голову Скаббера.

Голова шмякнулась о крыльцо, отскочила, упала снова — двойной удар опять отключил сознание. Том отступил, замахнулся повторно.

— Том, не надо!..

— Почему, черт побери?

— Ты же знаешь, каковы эти уголовники! Еще подаст на тебя в суд…

Том остановил замах.

— Да, они такие, сволочи. Позвони в полицию. Но если этот тип пошевелит хоть пальцем, я его так огрею, что ему придется держать ответ на небесах!

Хозяйка дома удалилась. ДНК в теле Скаббера забурлила, затеяв новый ремонт поврежденного мозга. К прибытию полиции он оправился достаточно для того, чтоб исчезнуть куда угодно, лишь бы подальше от места происшествия.

Скаббер никогда не воображал себя глубоким мыслителем, а в настоящий момент был еще в серьезной беде, — мозг все еще чинил себя и вследствие этого насылал на него вспышками образы сомнительного характера. И все же он не мог не сообразить, что для достижения поставленной цели надо придумать что-нибудь свеженькое. Что бы это могло быть? Наверное, он сумеет изобрести что-то, как только пройдет головная боль.

Когда Скаббер, покинув Землю, вновь объявился в Божьем царстве, у него все болело и ныло. Впрочем, физическая боль вскоре утихла: боги поправляются быстро и даже, как уже отмечено, воссоздают себя в случае гибели. Поражение не привело к особым телесным страданиям, зато умственные, моральные муки были неописуемы. Как гнусно выли и хохотали Листячок и присные, выгоняя его с Земли! Вой и хохот до сих пор отдавались в ушах.

Соглашение с Декстером теперь можно было считать недействительным: Скаббер пытался сдержать слово, но был побежден. Теперь играло роль лишь то, что он сам не желал признать проигрыш и жаждал целиком и полностью посвятить себя возмездию.

Он опросил младших богов, но не нашел среди них желающих стать под его знамена и примкнуть к войне. Боги в большинстве своем ленивы и, если не подстегнуты сильными эмоциями, такими, как похоть, голод или зависть, склонны возлежать, предаваясь эстетическому созерцанию. Ни один бог, ни одна богиня не захотели выступить на стороне Скаббера.

Казалось бы, тут затее и конец. Однако Скаббер оказался достаточно смел и достаточно возбужден, чтоб обратиться с петицией к верховным богам. Тоже без толку: те посмеялись над ним, заявив, что не намерены лезть не в свое дело и что им, собственно, все равно, кто сломает себе шею, Скаббер или Листячок. Отношение верховных богов к богам низшим никогда нельзя было назвать любовным.

Скаббера загнали в угол, но жажда мести пылала в нем неугасимым пожаром. И он пошел на беспрецедентный для себя шаг — решил посоветоваться с мудрым человеком. Да, представьте: попав в трудное положение, боги не гнушаются людскими советами. Возникла проблема у человека — он обращается к богу. И напротив, бог, попавший в беду, адресуется к человеку. От века повелось, что другому приписываешь мудрость, которой сам не обладаешь. И так уж странна Вселенная, что другой действительно частенько оказывается в состоянии посоветовать вопрошающему, каким путем идти.