— Бога ради, что это еще за ССКО? — спросил Кромптон.

— Служба скорого криминального оповещения, — объяснил Рутински. — Вы не слыхали о ней? Давайте послушаем, что они скажут.

«Добрый день, друзья преступники, — раздался из миниатюрного квадрафонического динамика веселый голос диктора. — Ваш старый приятель Джек Потрошитель вещает на секретных частотах с подпольной мобильной радиостанции, запрятанной в горах Сангре-де-Кристо в старой романтичной Мексике. У нас есть о чем рассказать вам, ребята: вы услышите последние известия об ограблениях банков, а наше справочное бюро, как всегда, предоставит вам ежедневный список переполненных богатыми простофилями городов, в которых законы наиболее снисходительны, а то и вовсе не существуют. Сегодняшнюю передачу подготовили для вас „Разбойничьи Портные“ — изобретатели пальто с тысячью карманов, фирма „Мартин энд Мишкин“, специализирующаяся на инструментах для медвежатников, и „Олд Гейдельберг“, выпускающая таблетки цианида для тех, у кого не клеится с делами. Обо всем этом и о других превосходных изделиях вы услышите в нашей передаче немного позже. А сейчас самая свежая новость, с пылу с жару: из надежных источников нам стало известно, что фирму „Сайкосмелл, Инк.“, этого спрута-монополиста в мире запахов, накололи на девятнадцать граммов люристии — самого драгоценного субстрата во всей Галактике! Имя подозреваемого уже объявлено, так что мы не раскрываем никаких тайн: это Элистер Кромптон! Если вы нас слышите — значит, успели смыться не так уж далеко. Удачи, Элистер! Она вам скоро очень понадобится! А теперь несколько отрывков из „Оперы нищих“…»

Рутински выключил радио.

— Рухнули планчики, а?

— Это невозможно! — пробормотал Кромптон. — Еще две недели все должно было оставаться шито-крыто. Меня же никто не проверяет! Не понимаю…

— Понимание для вас сейчас — непозволительная роскошь, — изрек Рутински. — Прощайте, Кромптон! Если вас схватят, скажите, что Рутински смеется им в лицо.

С этими словами он вытащил из кармана нуль-гиперэнергетический плащ, быстро расправил складки украденного одеяния (по закону носить его имели право только сотрудники ФБР высочайшей категории), набросил его на плечи и мгновенно исчез. Только красноватая шляпа пирожком осталась лежать на стойке бара. Знак Рутински!

Кромптон расплатился и устремился наружу, во враждебный и ничего хорошего не предвещающий мир.

«Наконец-то я с тобой наедине, моя капризуля! Итак — пену, пожалуйста!»

— Если не трудно, выключите приемник, — попросил Кромптон.

— Черта с два, приятель, — прорычал обливающийся потом водитель велокеба. — Я постоянно слушаю «Шагреневый дом», это моя любимая передача.

«Разрешите мне показать вам, как это делается в Джибути, — щебетало радио, — с бабочками…»

Кромптон откинулся на спинку сиденья, стараясь сохранить хладнокровие. Что случилось? Как они сумели выйти на него? Сможет ли он выкрутиться? Он направлялся в нью-йоркский космопорт, расположенный на месте бывшего Бруклина. Велокеб уже проехал Стоун-стрит и Джей-авеню — погони не было. До космопорта оставалось совсем немного.

«Дитмас, во имя лакмусовой бумажки, убери руку с моей задней ноги!» — продолжал верещать приемник.

Теперь такси огибало памятник Уильяму Бендиксу. Впереди показались две выпуклые башни космопорта. Машина еле двигалась в дорожной сутолоке: велосипеды, велокебы, трехколесные велосипеды, мужчины на роликах, женщины на ходулях с пружинками, люди на трясучках — именно из-за этих разнообразных средств передвижения Нью-Йорк и прозвали «Городом потных ляжек». Наконец велокеб добрался до главных ворот космопорта.

«Рутабага? — вопрошало радио. — Само собой, этому есть объяснение и попроще…»

— Водитель, остановите, я схожу, — сказал Кромптон.

— С вас пять шестьдесят.

«Гроутстак? Полагаю, нет…»

— У вас нет более мелких?

— Сдачу оставьте себе!

«Диффамация, моя бедная Сильвия, это для новичков, а человеку искушенному нравится его mot juste[209]…»

Спрыгнув с велокеба, чуть не угодив при этом под телегу, запряженную волами, которой управлял усатый возница, Кромптон проскочил через главные ворота с видом человека, опаздывающего на корабль, что, кстати, соответствовало действительности.

Он пробежал мимо Дисней-стенда, миновал продавца сильнодействующих «колес», модную лавку «Наказание» и, задыхаясь, подошел к стойке «Транс Пан Интерстеллар Спейсвейс Систем» (ТПИСС) с гордым девизом: «Non est ad astra mollis e terria via».[210]

Робот, очень, кстати, похожий на Альберта Деккера, взял у него талон на зарезервированное место.

— Ага, осень холосо, — сказал андроид с дурно налаженным произношением. — Но, Дзек, пьидеса запласить! Не заплатис — не поедис! Ни билета, ни полета!

— Конечно, я заплачу, — сказал Кромптон. — Как лучше — в эйянских прониках или йигганских дранмушках?

— Мы только полусить бетельгейзенские фьовики, улановых не нада, а есе, позалуста, амеликанские секи на эксплес-путесествие. У вас нету? Бланк мозет поменять, о'кей, Дзо?

Кромптон кинулся в банк, где пышная красотка с Друмгеры IV своими выгнутыми губами ловко поменяла ему деньги. Он поспешил обратно к стойке ТПИСС и протянул банкноты андроиду.

— Прекрасно, сэр, — сказал андроид. — Прошу прощения за свое недавнее псевдокитайское произношение. В моей схеме нарушилась система самоконтроля, а я никак не мог найти электронщиков. Эти ребята обходятся в целое состояние и в конце концов все равно отсылают вас к специалисту. Приходится терпеть, а что я могу поделать, при моем-то жалованье? Обычно все было о'кэй, но сегодня — сплошное невезенье: цикл солнечных пятен совпал с показом картины Фу Манху в верхней комнате отдыха, а фотосинтетическая дифракция довершила дело, и в результате остался я дурак-дураком…

— Билет! — выдохнул Кромптон.

— Вот он, сэр, — сказал андроид. — Первая остановка на Эйе. Билет действителен в течение десяти лет, со всеми остановками. В пути вас будут кормить обедом, а в космосе вы сможете приобрести психоделики. Приходилось вам видеть фильмы Альберта Деккера? Сейчас в южной комнате отдыха проходит его фестиваль, от всего сердца советую посмотре…

Но когда андроид с лицом контрабандиста (свое он одолжил антрепренеру Альберта Деккера, за что мог бы поплатиться работой, если бы закон о «собственном обличье» строго соблюдался) повернулся к своему собеседнику, перед ним никого не оказалось: Кромптон сбежал.

— Кромптон, Кромптон, — сказал андроид, и от напряжения брови у него встали уголками. — Ах да! Рифмуется с Помптоном! — И он отвернулся, успокоенный. Андроиды никогда не горюют подолгу.

Люди, особенно относящиеся к категории Кромптонов, часто чувствуют себя несчастными и запуганными. Бледный, задыхающийся, с потными ляжками (как и у всех ньюйоркцев), Кромптон добежал до выхода на взлетное поле, и тут его сжали железной хваткой чьи-то руки. Кромптон поднял голову и увидел над собой плоское желтое лицо огромного андроида, похожего на маньяка-убийцу.

Надтреснутый, дрожащий голос произнес:

— Хорошо, Тото, держи его, но смотри не сломай. Мне еще надо поговорить с парнем, хи-хи-хи!

Сердце Кромптона провалилось в бесконечную пустоту, куда-то вниз живота. В отчаянии он повернулся и столкнулся взглядом с древними глазами, сиявшими на молодом лице Джона Блаунта.

— Ну-с, Элистер, что вы можете сказать в свое оправдание? — спросил Блаунт.

Кромптон пожал плечами. Космический корабль находился в каких-то жалких двадцати ярдах от него, дразня своей близостью — и, увы! — недостижимостью.

— Почти ничего, — сказал он. — Как вы узнали?

Блаунт сочувственно улыбнулся.

— Только административная верхушка фирмы имеет полное представление о нашей системе безопасности, Элистер. Специальные сенсорные установки, расположенные в погребах, регистрируют количество наиболее ценных субстанций на каждый данный момент. Эти сведения передаются в компьютер, который соотносит их с точными, официально подтвержденными данными и выдает результат. Расхождение на один грамм сразу же по тревоге поднимает силы безопасности, и одновременно об этом сообщают мне. Проанализировав обстоятельства пропажи, я сразу понял, что винить в ней можно только вас, и решил собственноручно заняться этим делом.