Выйдя из самолета, они словно ступили в раскаленную печь. В этот день ни малейшее дуновение ветерка не освежало берега Санта-Катарины. Улицы были практически пусты, подъезды к магазинам перекрыты тяжелыми деревянными брусьями. Возле аэропорта в дряхлой автомашине дремал шофер. Когда Торнтон потряс его за плечо, он с неохотой открыл глаза.

Дэйн заказал номера в «Коронадо», великолепной, просоленной морскими ветрами развалине, пыльные окна которой выходили на гавань. Лифт не работал; коридорные отсутствовали. Путешественники поднялись по скрипучей лестнице в свои номера на четвертом этаже. Результатом этого восхождения были дурное настроение и пропитанная потом одежда. Все трое дружно решили принять душ и отдохнуть.

Торнтон вошел в свой номер и захлопнул дверь, распугав тараканов. Он включил располагавшийся на потолке вентилятор. Лопасти провернулись с ревматическим скрипом. Торнтон разделся и прошел в ванную. Там ему удалось извлечь из душевого рожка струйку тепловатой воды.

Все это угнетающе напоминало ему Юго-Восточную Азию. Везде одно и то же — полный упадок техники. Сгнившая изоляция и проржавевший металл — эпидемические заболевания, поражающие всю технику, приходящую с Запада. И все же люди хотели получить эти тракторы, джипы, комбайны и жатки, несмотря на то что климат превращал это все в груду металлолома за год или даже быстрее.

Торнтон стал думать об Эстелле. Очаровательная девушка, очень милая. Стройная талия, округлая грудь, а ножки просто замечательные. Пожалуй, чересчур скована и серьезна, но это, решил Торнтон, просто признак хорошего воспитания, примерно такого же, какое получил он сам.

Она была привлекательной по любым меркам, хотя сильно отличалась от тех девушек, которым он когда-то назначал свидания. На одной из тех девушек он и женился. Эстелла же принадлежала к совсем другому типу. В ней было кое-что общее с тем женщинами, которые подгоняют себя, часто неосознанно, под стандарт телевизионных реклам зубной настал и шампуня. Но этим ее образ не исчерпывался. Торнтону это нравилось, однако миллион рекламных роликов и десять тысяч миль рекламных щитов мешали ему полностью переключиться на новое восприятие. Ему нужно время, чтобы отрешиться от них.

Некоторое время он смотрел, как лопасти вентилятора медленно крутятся в застоявшемся воздухе, но смотреть на это было мучительно. Наконец он заснул.

…Он проснулся несколько часов спустя, не чувствуя себя отдохнувшим и ощущая во рту привкус железа. Он побрился, принял душ, оделся и вышел из номера. Коридор заканчивался дверью, выходившей на патио — плоскую крышу пристройки нижнего этажа. Открытая площадка была уставлена горшками и кадками с растительностью. В дальнем конце патио сидели в плетеных креслах Дэйн и Эстелла. На Дэйне были легкие брюки с ремнем из крокодиловой кожи, кричаще-яркая рубашка спортивного покроя и сетчатая панама. На шее висели фотоаппарат и экспонометр. Если он хотел выглядеть нелепо, то это ему почти удалось. Почти, но не совсем. Никакая шляпа не могла приглушить металлический блеск в его глазах или скрыть отнюдь не туристский загар на жестком длинном лице. И никакая спортивная рубашка не отвлечет внимания от его широких запястий и сильных рук.

Эстелла надела сегодня длинную плиссированную юбку из шелка с бахромой по подолу и красные босоножки на высоких каблуках. Ее блузка была из черного шелка в красный горошек, а тонкую талию подчеркивал широкий белый пояс. Ее макияж был нанесен весьма умело. Должно быть, когда-то ей приходилось пользоваться отвратительной косметикой фирмы «Кармен».

Несколько мгновений Торнтон созерцал их, дабы вежливо выдержать паузу, а потом спросил:

— А что бы вы посоветовали мне? Я могу взять напрокат костюм матадора или, быть может…

— Ваша одежда, — отозвался Дэйн, — вполне уместна в данной обстановке.

— В какой ночной клуб собирается пойти мисс Варгас? — спросил Торнтон.

Эстелла ответила:

— А вы вообще имеете понятие, как одеваются девушки на Санта-Катарине?

— Полагаю, нет. В любом случае — что мы планируем?

— Мисс Варгас собирается поискать своего друга, — сказал Дэйн.

— Кого?

— Разве я не говорила вам о нем? — сладко пропела Эстелла. — Его зовут Рафаэль Домингес. Он вам понравится, Билл. Ростом выше шести футов, с широченными плечами и прекрасно танцует. Он так очаровательно смеется! Очень заразительный смех.

— Уверен, — отозвался Торнтон.

— И к тому же, — добавила Эстелла, — он служит третьим помощником капитана на грузовом судне «Гелиос».

— О да, понимаю. Этот Домингес действительно существует?

— Конечно, существует, — сказал Дэйн. — Мы получили на него данные с фотографией из эмиграционного бюро. При наличии некоторой удачи мисс Варгас может добыть кое-какие сведения касательно «Гелиоса».

— А мы пойдем с ней?

— Нет, конечно. Если два парня будут таскаться за ней по всем причалам, то ей не удастся ничего узнать.

— Но разве такая прогулка не опасна?

— Все наше дело опасно.

— Она действительно может что-либо разведать таким способом?

— Вероятно, — ответил Дэйн. — Получить информацию не так уж сложно. Насколько информация будет точной — другой вопрос. И почти невозможно быть уверенным, что эта информация достанется тебе одному.

Торнтон кивнул.

— А что будем делать мы с вами?

— Я пойду за кое-какими покупками. А вы отправитесь на руины старого форта за чертой города. Чрезвычайно живописные развалины. Я дам вам свой фотоаппарат.

Торнтон недоверчиво уставился на него:

— Вы хотите сказать, что я должен просто бродить и любоваться видами?

— Конечно. А вы ожидали чего-нибудь таинственного? Хотите поиграть в сыщиков-разбойников?

— Нет, но… А что вы намерены купить?

— Новый бумажник. Мой старый уже совсем истерся.

— Послушайте, мистер Дэйн, это чрезвычайно странный способ расследования. Я думал, мы примчались сюда, чтобы обнаружить местонахождение оружия.

— Именно так. Но мы не достигнем ничего, если будем рыскать по всей Санта-Катарине и хватать людей за шиворот. Или вы пытаетесь понять, как мы узнаем что-либо?

— Конечно.

— Осведомители сами придут к нам, — ответил Дэйн.

— Почему они должны это сделать?

— Потому что знают, что мы заплатим за информацию американскими долларами. У них на это дело особый нюх. Когда будете в форте, обязательно осмотрите монастырь поблизости. Мне говорили, там чудесный сад.

— Полагаю, вы знаете, что делаете, — с сомнением произнес Торнтон. — Когда мы встречаемся?

— Скажем, в семь тридцать вечера в ресторане «Кастельон». Это в квартале от нашего отеля.

Торнтон добросовестно облазил старый форт и сфотографировал разрушенные бастионы и изукрашенные орнаментом бронзовые пушки. Присоединившись к толпе туристов, сошедшей с прогулочного теплохода, он поднялся на верхушку дозорной башни. Одетый в форму страж порядка рассказал ему, что с этой башни испанские часовые высматривали в море галеоны с сокровищами, идущие с Кубы, и английские и голландские пиратские суда, приплывающие с Багам. Зной по-прежнему был нестерпим, а туристы попались очень шумные. Торнтон направился в монастырский сад и долго рассматривал там тропические растения, большую часть которых он видел на Яве.

Он бродил по изрезанному террасами склону холма, любуясь цветочками. Стивен Дэйн покупал в городе новый бумажник. Эстелла расспрашивала в порту о своем мнимом друге по фамилии Домингес. И где-то в море грузовое судно «Гелиос» спешило к неизвестному им месту встречи.

Наконец Торнтон снял пиджак, перекинул его через плечо и отправился обратно в город. Было едва четверть восьмого, но Дэйн и Эстелла уже сидели за столиком в «Кастельоне», дожидаясь его.

— Вы купили бумажник? — спросил Торнтон.

Дэйн кивнул.

— Торнтон, через несколько столиков слева от вас сидит человек, которого вы, как я думаю, знаете.

Торнтон обернулся. Человек, сидевший через несколько столиков от них, кивнул ему, а потом вновь уткнулся в свою газету. Секунду спустя Торнтон вспомнил, кто это. В прошлый раз он видел Роджера Стиччини в Майами, в заброшенном складе, когда тот целился в него из пистолета.