Тесей сумел уклониться от первого сумасшедшего броска травки, но до безопасности было куда как далеко. Растение прижало его к крутой гранитной скале, уходящей, казалось, прямо в лазурное беспечное небо. Однако в скале обнаружились неглубокие выемки, и Тесей принялся карабкаться вверх, а травка следом.
Ему удалось выиграть у нее несколько шагов, но тут путь ему преградили невесть откуда взявшиеся три автомобильных гаража. Погубительница настроений надвигалась на него со странным криком: «Слушай, от меня уже ничего не зависит!..» Было известно, что такой крик обессиливает даже крепких мужчин, ибо вызывает непроизвольную дрожь деликатного органа, контролирующего подвывание и скулеж.
Было похоже, что бодрому настроению героя настал конец. И вдруг вблизи справа появилась тележка на монорельсовом пути, который устрашающе круто уходил вниз в неведомую бездну, скрытую за непроглядной пеленой облаков. Разумно ли воспользоваться этой возможностью? Но размышлять было слишком поздно, на размышления просто не оставалось времени.
Тесей вскочил на тележку и отпустил тормоз — тормоз был старомодный, с редуктором и прямым воздействием на колеса, чтобы предотвратить избыточное нарастание скорости. Устремляясь вниз в бездну, которая описана выше, Тесей вновь в характерной для себя манере усомнился, верное ли решение принял. Погубительница настроений на мгновение опешила. И вдруг с решимостью, более чем неожиданной для столь хрупкого создания, вспрыгнула на проплывающую мимо роликовую доску, обернула усики-присоски вокруг нее, загипнотизировала и послала вдогонку за Тесеем.
Оглянувшись, герой убедился, что траектории роликовой доски и монорельса если и сойдутся, то где-то почти в бесконечности. Но нагоняла его доска стремительно. Надо было принять решительные меры, ибо разъяренное растение вот-вот сумеет заразить его самой неприятной, самой опасной формой критического самоанализа.
Тесей полез в рюкзак в надежде отыскать там нечто полезное. Выбросил рожок для обуви, как абсолютно никчемную вещь, отложил пропуск на двоих в царство грез, как преждевременный, и вытащил следящее устройство. И попросил:
— Сделай что-нибудь, пожалуйста.
Следящее устройство ответило ему раздраженным взглядом. У него хватало своих забот. Оно забралось в рюкзак потому, что это показалось в тот момент остроумным, и такой поступок отвечал интересам науки. Однако выяснилось, что Тесей не озаботился обеспечить устройство мышиной пищей и вообще какой бы то ни было пищей; герои известны как плохие кормильцы — это если речь о других: о самих себе они заботятся, как правило, вполне успешно.
Так что положение у мыши было непростое. Она должна была либо немедленно поесть, либо превратиться в пианино. Смехотворно, но таковы правила.
Оставался лишь последний отчаянный резерв. Мышь достала одну-единственную капсулу ускорителя, которую всегда держала на клейкой ленте под левой передней лапкой, и заглотнула обычным порядком. Мощное снадобье, отпускаемое только по рецепту, сработало без задержки. По всему мышиному тельцу прокатились волны физической силы. Мышь взлетела на гребень психического шока и обратилась в кота.
Искусственно взвинченный ускорителем кот оказался способен поймать мышь, которой только что был, сожрать ее и таким образом избежать превращения в пианино, прежде чем кто-нибудь успеет ввести новое правило, запрещающее подобный способ насыщения.
— Твоя проблема для меня достаточно очевидна, — изрек кот, — только она не имеет ко мне отношения. Я здесь для того, чтобы помочь тебе найти Минотавра, однако никто и словом не обмолвился про саможалельную травку. Тесей, я предлагаю тебе адресоваться к распорядителю игры, или уж как он здесь называется…
— Некогда, — отрезал Тесей.
Монорельсовая тележка приближалась к концу пути, где ее поджидала саможалельная травка, уже успевшая заразить роликовую доску редкой разновидностью манихейства[274] и немедля отбросившая свой транспорт прочь, как бесполезный мусор.
Кто же спорит, что обстановка складывалась отвратительная! Тем не менее Тесей не потерял присутствия духа. Даже в столь чрезвычайных обстоятельствах он сумел приметить неправильной формы щелку, открывшуюся подле рельсового пути сбоку. И без колебаний, оттолкнувшись от тележки, нырнул в эту щель.
Последовал неописуемый миг перехода в иное окружение, и Тесей очутился в центре огромной черной сети, смолистой и клейкой на ощупь. Да, это была паутина, исполинская паутина вроде тех, какие встречаются в старых фильмах, и Тесей в мгновение ока прилип — не стронешь. И уразумел, что саможалельная травка тоже неподалеку; она напялила паучью шапочку и быстро-быстро ползет по клеткам паутины к беспомощному герою.
— Слушай, как получается, что травка легко бежит по паутине, а я даже пальцем шевельнуть не могу? — поинтересовался Тесей у следящего устройства в облике кота.
— По-моему, тут не обошлось без закона Ома, — отвечало устройство. — Только постарайся не измазать меня этой клейкой дрянью…
Поскольку устройство сделалось котом, то вскарабкалось Тесею на грудь. А саможалельная травка, осклабясь в неприятной ухмылке и развратно приспустив паучью шапочку на один глаз, надвигалась и надвигалась.
— Что же мне делать? — спросил Тесей.
Риторический вопрос — однако Дедал в своей великой мудрости нашел на него ответ или, по меньшей мере, возможность ответа. Над головой Тесея, окруженная розоватым волшебным мерцанием, появилась фигура прекрасной молодой женщины в обворожительных одеждах.
— Ариадна! — вскричал Тесей.
— Ты пренебрег мною, — отозвалась она, — и следовало бы оставить тебя на произвол судьбы, особенно после того, как ты бросил меня на Наксосе, не обеспечив хотя бы действующей кредитной карточкой…
Тесей был ошеломлен, но все же припомнил, что в лабиринте хронология достоверна не более, чем светофоры в Древнем Риме, и уж никак не директивна, и вы свободно можете столкнуться с плодами своих будущих злодеяний прежде, чем имели удовольствие совершить их.
— Но если я тебя не спасу, — продолжала Ариадна, — то позднее рискую потерять страстную любовную сцену с Дионисом. Выбора у меня нет — держи, Тесей, то, что тебе нужно!
С этими словами она сунула в пальцы герою флакончик с густой переливчатой жидкостью, и Тесей мгновенно узнал продукт олимпийского производства — настоящую сому, отсвечивающую зеленью, с руническими письменами на стекле.
— Это же сома! — радостно воскликнул Тесей, вглядываясь в руническую этикетку. — Благословенная божественная сома, без которой ни один человек, даже герой, при встрече с саможалельной травкой не может рассчитывать ни на что, кроме как пасть жертвой, поскольку следящее устройство сидит себе на груди, стараясь не замарать коготков…
Вытащив восковую затычку щипчиками, которые всегда держал при себе именно на такой случай, — древним эквивалентом многоцелевого армейского ножа, — Тесей осушил флакончик до дна, а затем высосал, разжевал и проглотил осадок. И вот он, прилив бодрости! В горле заклокотал резкий торжествующий смех, но Тесей подавил веселье — следящее устройство в облике кота произнесло раздраженно:
— Покончи с этим, пожалуйста, покончи быстрее!..
С помощью сил, дарованных божественной сомой, Тесей напряг волю мощнее, чем кто бы то ни было с самого начала Вселенной. И из чистого безумия, из человеческого упрямства вызвал к жизни китайский ресторанчик. Секунду-другую тот покачался неуверенно, красно-оранжевая пагода призрачно наложилась на паутину и на атакующую саможалельную травку в черной паучьей шапочке. А затем — развязка. Свершилось нечто новенькое, и саможалельная травка, паутина, отброшенная роликовая доска, паучья шапочка — все исчезло, провалилось обратно в смутное царство нереализованного, неоформленного, несвершенного.
К ресторанчику Тесей приближался с крайней осторожностью: творения подобного рода могут и испариться внезапно, оставляя вас с пересохшим горлом и гнусным чувством, что вы переспали не в той постели.
