— Мой вопрос может показаться вам глупым… но что такое «Духовный коммутатор»?

— На такой вопрос ответить непросто, — заметила женщина, продолжая улыбаться. — С философской точки зрения, я полагаю, можно назвать Духовный коммутатор движением вперед к более тесному единению, попыткой отказаться от дуализма сознания и тела и стремлением заменить…

— Нет, — прервал ее Блейн, — в буквальном смысле.

— В буквальном? Ну что ж, Духовный коммутатор представляет собой частную организацию, не облагаемую налогами, созданную для содействия общению с теми, кто находится на пороге потусторонней жизни. В некоторых случаях, разумеется, в нашей помощи не возникает необходимости, когда возможно непосредственное общение между живыми и теми, кто перешел в мир иной. Однако в большинстве случаев нужно усиление. У нашего центра есть соответствующая аппаратура, помогающая услышать голоса ушедших от нас. Кроме того, мы оказываем и другие услуги, например, изгнание нечистой силы, отречение, проповеди и прочее, что время от времени становится необходимым, когда плоть взаимодействует с духом. Теперь вы понимаете, чем мы занимаемся? — тепло улыбнулась женщина.

— Да, большое спасибо, — поблагодарил Блейн и направился по вестибюлю к комнате 32-А.

Это была маленькая невзрачная комната с несколькими креслами и громкоговорителем на стене. Блейн сел, не зная, что произойдет дальше.

— Том Блейн! — послышался тихий голос из громкоговорителя.

— Кто? Что это? — Блейн вскочил и бросился к двери.

— Том! Как поживаешь, дружище?

Блейн уже схватился за ручку, как вдруг узнал голос.

— Рей Мелхилл?

— Собственной персоной! Нахожусь там, куда попадают после смерти богатые люди! Здорово, а?

— Здорово? Это еще слабо сказано! — воскликнул Блейн. — Но каким образом, Рей? Ты, вроде, говорил, что у тебя не было страховки потусторонней жизни.

— Точно, не было. Сейчас я расскажу тебе все, что со мной приключилось. За мной пришли примерно через час после того, как увели тебя. Я был просто вне себя от ярости, думал, что сойду с ума. И злился, пока хлороформ давали, пока сознание стирали. Даже когда умирал, злился.

— А что такое смерть? — спросил Блейн.

— Это как взрыв. Я чувствовал, как разлетаюсь на мелкие куски, становлюсь большой, как целая галактика, куски распадаются еще на кусочки, и все это — я.

— А что было дальше?

— Не знаю. Может быть, мне помогло то, что я был страшно зол. Я занял огромное пространство, растянулся до предела — еще немного, и меня не стало бы, — но затем я снова сжался. Некоторым такое удается. Я ведь говорил тебе, что из миллиона всего несколько человек остаются живыми без специальной подготовки к жизни после смерти. Вот я и оказался одним из таких счастливчиков.

— Обо мне ты, наверное, все знаешь, — сказал Блейн. — Я пытался как-то помочь тебе, но тебя успели продать.

— Да, знаю, — ответил Мелхилл. — И все равно, спасибо, Том. И вот что еще: я благодарен за то, что ты врезал тому подонку, что носит теперь мое тело.

— Ты и это видел?

— Да вот, стараюсь следить за происходящим, — ответил Мелхилл. — Между прочим, мне понравилась твоя Мэри. Симпатичная девчонка.

— Спасибо, Рей. Скажи, а что такое потусторонняя жизнь? На что она похожа?

— Не знаю.

— Не знаешь?

— Я ведь туда еще не попал, Том. Я сейчас на Пороге. Это такая подготовительная ступень, нечто вроде моста между Землей и потусторонней жизнью. Понимаешь, это трудно описать. Что-то серое, с одной стороны Земля, а с другой — потусторонняя жизнь.

— А почему же ты не переходишь туда?

— Не хочется торопиться, — ответил Мелхилл. — Дорога в потустороннюю жизнь — улица с односторонним движением: перейдешь — и назад уже не вернуться. Теряешь всякий контакт с Землей.

Блейн задумался на мгновение, затем спросил:

— А когда ты собираешься окончательно перебраться?

— Не знаю еще. Думаю, пока останусь на Пороге и посмотрю, как тут дела.

— Ты хочешь сказать, что будешь наблюдать за мной?

— Ага.

— Спасибо, Рей, не надо. Перебирайся в потустороннюю жизнь. Я сам о себе позабочусь.

— Не сомневаюсь, — донесся голос Мелхилла. — Но все-таки пока останусь здесь. Ведь ты тоже поступил бы так, окажись ты на моем месте, правда? Так что не спорь. Скажи, ты знаешь, что тебе угрожает опасность?

Блейн кивнул.

— Ты имеешь в виду зомби?

— Я не знаю, кто он и что ему от тебя нужно, Том, но ничего хорошего ваша встреча не обещает. Постарайся держаться от него подальше — вдруг он что-то вспомнит? Но я имел в виду не это.

— Ты хочешь сказать, что мне еще что-то угрожает?

— Боюсь, что так. За тобой охотится призрак.

Блейн невольно рассмеялся.

— Что смешного? — негодующе спросил Мелхилл. — По-твоему, смешно, когда тебя преследует призрак?

— Нет, пожалуй. И все-таки, неужели это так серьезно?

— Господи, да ты полный невежда, — вздохнул Мелхилл. — Что ты знаешь о призраках? О том, как ими становятся и что им нужно?

— Ничего. Просвети меня.

— Когда человек умирает, у него появляются три возможности. Во-первых, его сознание может просто распасться, рассеяться и исчезнуть, и тогда наступает конец. Второе — сознание может противостоять травме умирания, и человек попадает в пороговую зону, становится духом. Об этих двух путях ты, по-видимому, знаешь.

— Дальше.

— Есть и третья возможность: сознание человека повреждается в результате травмы умирания, но не рассеивается. Оно попадает-таки на Порог. Однако напряжение оказывается настолько большим, что сводит его с ума. Вот так, мой друг, рождается призрак.

— Гм-м, — произнес Блейн. — Значит, призрак — это сознание, утратившее разум в результате травмы умирания?

— Совершенно верно. Он становится безумным и преследует людей.

— Зачем?

— Призраки преследуют людей, — сказал Мелхилл, — потому что переполнены болезненной ненавистью, злобой, страхом и болью. Они не попадают в потустороннюю жизнь. Им хочется провести как можно больше времени на Земле, на которой сконцентрировано все их внимание. Они стремятся вселять в людей страх, причинять им боль и страдания, сводить их с ума. Преследование людей становится для них самым приятным занятием, которое только им доступно. Это их безумие. Видишь ли, Том, с момента возникновения человечества…

С момента возникновения человечества существовали призраки, но их всегда было немного. Всего лишь несколько человек из миллиона выживали после смерти, и только немногие из числа уцелевших сходили с ума во время перехода к потусторонней жизни и превращались в призраков.

Однако влияние этих немногих было поистине колоссальным, потому что человечество всегда относилось к смерти со страхом, интересом и благоговением, смерть словно околдовывала людей, и холодное бесстрастие трупа, который только что был живым человеком, потрясало не меньше, чем ужасная улыбка скелета. Таинственный, создававшийся веками образ смерти с пальцем, угрожающе указующим в небеса, населенные бесчисленными духами, казался наполненным безграничным смыслом. Таким образом, каждый настоящий призрак превращался в тысячу воображаемых. Зловещий крик летучей мыши делал ее призраком. Болотные огоньки, раздуваемые сквозняком шторы и раскачивающиеся на ветру деревья становились призраками; огни святого Эльма, большеглазые совы, крысы за стенами и лисицы в кустах — все это олицетворяло призрачное царство. Народные предания распространялись все шире, создавая ведьм и колдунов, маленьких несносных домовых, демонов и дьяволов, суккубов и инкубов, вервольфов и вампиров. Каждый подлинный призрак превращался в тысячу воображаемых, а всякое загадочное событие вызывало к жизни миллионы слухов.

Первые ученые-исследователи вошли в этот лабиринт, пытаясь отличить правду от сверхъестественных явлений. Они обнаружили бесчисленное множество надувательств, галлюцинаций и просто ошибок. Одновременно ученые столкнулись с рядом действительно необъяснимых случаев, которые были хоть и интересными, но редкими.