И вот теперь она сидела в английском саду. Ее немного тревожило то, что английский сад был по-прежнему тут. Ну что ж, если ей надо сыграть свою роль в саду, значит, так тому и быть. Глядя в серебряное зеркальце, Лира трезво оценила свои преимущества. Недурна собой, приличные баллы по тесту академических способностей и умение сопереживать маленьким мохнатым лесным зверюшкам. Другие начинали и с меньшего.

Именно тогда в сад вошел Персей. Несколько масляных ламп, стоявших на мраморных постаментах, освещали сцену, в высшей степени строго античную. Здесь не было праздных зрителей, способных накинуть на сцену сеть самоиронии. Здесь были только они двое — и кот.

Кот проскользнул сюда вслед за Лирой. Мы не можем сказать в данный момент, что его побудило, но мы более чем недовольны его присутствием. Разве не обещали мы строго придерживаться главной темы? И вот, пожалуйста, — какой-то кот проникает в пейзаж и отвлекает все внимание на себя своей короткой шерсткой и так далее.

Мы снова наконец вернемся к основному вопросу. Вопросу о ясности. Персей вошел в английский сад, но, едва он шагнул с мозаичного пола в сырую прохладу хорошо увлажненного сада с рифлеными колоннами и аккуратными цветами в декоративных вазах, как за его спиной что-то шевельнулось. Принц обернулся — быстро, но без особой паники и даже без паники вообще. Ему показалось, что в коридоре кто-то есть, а когда вам так кажется, то возникает желание разрешить все сомнения, в особенности если вас воспитывали на историях зверских убийств и прочих кровавых душегубств. Старый Като, слуга принца, с детства вбил ему в голову мысль, что за каждым кустом таится убийца и что расслабляться не следует даже в помещениях, где кустов, как правило, немного.

— Кыш-ш-ш, — сказал он с северным акцентом, от которого во рту оставался привкус морошки и мурашки тихонько ползли по спине. Но никого не увидел, кроме пятна табачного цвета на стенке, оставленного каким-то отхаркивавшимся сукиным сыном.

Персей опять повернулся лицом к саду, сознавая, что опоздал на встречу и тем самым затуманил ясность повествования. Но не его вина, если вам приспичило делать такие выводы.

— Привет, — сказал Персей. — Это с вами у меня свидание?

— Нет, я пришла сюда, чтобы принести человеческую жертву. Шутка.

Они уставились друг на друга. А в другом крыле дворца мать Персея, Марджори из Афин, сидела на обычном сеансе, которые она проводила раз в неделю по средам, — сидела в темной комнате, и рука ее покоилась в руке, принадлежавшей, как она верила, ее возлюбленному мужу, доктору Арчибальду.

— Послушай, — сказало чудовище (ибо другого определения для него не подберешь), — тут мне, кажется, необходима человеческая жертва. Вообще-то я ее даже не люблю — я имею в виду человечину, — но так написано во всех книгах, рассказывающих о том, как проводить подобные церемонии.

Тут нам следует кое-что объяснить. Марджори привезла с собой привычку к сеансам из Афин. Оба они с Арчибальдом были здесь чужестранцами и находили утешение в исполнении необычных и немного зловещих обрядов.

— Нет смысла быть слишком здравомыслящим, — любил повторять Арчибальд, стараясь выглядеть так же зловеще, как Иеремия. Задача эта была не так проста, поскольку некоторые обладают даром сатирического самообнажения и поэтому совершенно естественным образом производят впечатление на людей того сорта, что запускают воздушных змеев в тщетной попытке бросить вызов небесам. Подробно описание событий, предшествующих тому, что происходило, когда Персей вошел в английский сад, где его ждала незнакомка, не должно быть воспринято как признак основного направления причинности. Мы думаем, что сумеем справиться с любым вопросом, который может возникнуть по этому поводу.

Итак, сеанс продолжался, между тем как юный принц вошел в английский сад, где Лира — та самая незнакомка, назначившая ему свидание, с ее чистым лбом, прямой осанкой, отведенными назад плечами, стянутыми в конский хвост волосами, в ее белом льняном платье со множеством складок — стояла, листая одну из первых опубликованных в древнем мире газет, где, несмотря на годичную давность выпуска, новостей было больше, чем большинству людей удается услышать за свою жизнь.

Простите, но мы не можем продолжать. Что это — перерыв? Да нет же, глупый, это часть рассказа. Но с кем я разговариваю? Продолжай печатать, и узнаешь. Я Лемюэль П. Благгарт. Извините, но здесь уже нет места для новых персонажей. Пожалуйста, уходите. Ладно, я уйду — и прихвачу с собой всю историю. Но зачем так сразу? Возможно, надменный дух, ты сам хочешь рассказывать ее?

А запросто! Вот смотри. Персей, значит, так его звали. Пошел на свиданку с этой курочкой, Лирой, которая только что получила кучу денег из папенькиного поместья на Сицилии. Чего там случилось со стариком, этого я в точности не знаю. Говорят, на Сицилии находится вход в Город Мертвых. Он, должно быть, туда и забрел по рассеянности.

Персей решил, что с него довольно. И в мгновение ока избавился от враждебного рассказчика. После чего повернулся к Лире и спросил:

— Хочешь пойти на вечеринку с сюрпризами?

— Конечно, — ответила Лира. — Особенно если там можно будет встретить кого-нибудь, с кем я не должна была встречаться, и таким образом разорвать в клочья нормальную ткань событий.

— Ты храбрая девушка, — сказал Персей. — А у меня есть одна проблема. Я что-то собирался сделать и даже тронулся было — но забыл, куда и зачем.

— Мне кажется, я знаю, в чем твоя проблема, — отозвалась Лира. — Тебе не хватает крепости. Я права?

— Да. И стрел в колчане не осталось.

Они уставились друг на друга. Пристально.

— Спорим, что и денег не осталось тоже, — сказала Лира чуть погодя.

— Да, и я даже знаю почему, — заметил Персей. — Потому что наша финансовая поддержка неожиданным и загадочным образом лопнула.

— Я думала, она вложена в надежные бумаги, — сказала Лира.

— Бумаге нельзя доверять, — сказал Персей.

— Лопнула! — возмутилась Лира. — Какая подлость! И как же мне теперь продолжать?

— Боюсь, это никого не волнует, — сказал Персей.

— Но так нечестно! Мне даже не дали шанса!

— Давай изобрази что-нибудь по-быстрому, — предложил Персей.

Лира изобразила танец со слезой. Потом плавно перешла к танцу с грозой, грациозно извиваясь меж молний. Затем последовал танец с гюрзой, обвивавшей ее и переливавшейся разноцветными чешуйками. И в завершение был исполнен неизбежный танец с виноградной лозой.

— Колоссально! — захлопал Персей.

— Спасибо, — сказала Лира. — Но теперь мне нужно принять душ и переодеться.

— Мы находимся в английском дворцовом саду, — сказал Персей. — Здесь нет душа.

— А в соседней комнате? — с надеждой спросила Лира.

Персей огляделся вокруг.

— Похоже, тут нет никакой соседней комнаты.

— Тогда мы в ловушке.

— Боюсь, что да, — сказал Персей.

И тут с крыши послышался какой-то треск.

— Нам нужно было оставить эти догадки при себе, — сказал Персей. — Сдается мне, мы накликали беду на свои головы.

Юноша и девушка задрали головы и посмотрели на крышу. В ней появились трещины. Сначала они были еле заметны, но мало-помалу становились все больше.

И больше.

И еще больше.

— Мы так и будем стоять и смотреть, как трещины становятся все больше и больше? — спросила Лира.

— Не спрашивай меня, я не режиссер, — ответил Персей.

И тут вошел жеребец. Вскоре после этого понеслась такая жеребятина, что у многих начали пухнуть животы. Настало чуть ли не самое худшее время во всей античной истории. Оно было столь же неубедительно, как пир Тримальхиона. За сценой поднялась закулисная возня, и Персей пошел искать другую иллюзию. Он не знал, что делать с Лирой. Свидание с незнакомкой получилось не очень удачным. Забавно, но так порой бывает. А Мэри-Джейн, прячась за портьерой в античном коридоре, уходившем в бесконечность пасмурного моря, прикусила пальчик и хихикнула, привкус местного колорита мы вам принесем, заботами ваших услужливых производителей грейпфрутов, которые поставляют вам все, в чем вы нуждаетесь, и вынуждают покупать все, что у них есть.