Робот запрограммирован для Дарбиса-4. Мишкин запрограммирован для Земли. На Гармонии они оба напоминают двух слепцов в котельной. Наиболее разумным ходом для Мишкина будет возвращение на склад. Там он сможет связаться с Землей и подождать или замены поврежденного узла, или замены робота, а может, и того и другого, — после чего покинет Гармонию. Но на это потребуются месяцы, если не годы. А необходимая ему запчасть находится всего лишь в нескольких милях отсюда.
Нет, все-таки возвращение — наиболее безопасный вариант.
Но тут Мишкин подумал о конкистадорах, завоевавших Новый Свет, представил, как они прорубали себе путь через бескрайние джунгли, как на каждом шагу встречались с неведомым и подчиняли его себе. А чем он хуже? Неизвестность не менялась с тех самых пор, как финикийцы впервые провели свои корабли за Геркулесовы Столпы.
Если сейчас он повернет назад и признает, что уступает Писарро, Кортесу и прочей братии, то станет презирать сам себя.
Но с другой стороны, если он двинется дальше и проиграет, то уже не сможет осознать этот факт.
Мишкин решил, что на самом деле ему хочется добиться успеха, но при этом непременно остаться в живых.
В конце концов, это весьма любопытная задачка, одна из тех, над которой можно плодотворно поразмыслить некоторое время. Возможно, через несколько недель ему удастся отыскать правильный ответ и понять, как уберечься от бесчисленных…
— Существо приближается все быстрее, — подал голос робот.
— Ну и чего? Застрели его, и дело с концом.
— Возможно, оно безвредное.
— Ты стреляй, а об его безвредности подумаем позже.
— Стрельба не всегда является наилучшим выходом из опасной ситуации, — возразил робот.
— На Земле является.
— А на Дарбисе-4 — нет. Наиболее безопасная модель поведения — неподвижность.
— Вопрос в том, — сказал Мишкин, — на что больше похоже это место: на Землю или на Дарбис?
— Если бы мы знали, — отозвался робот, — мы бы располагали весьма ценной информацией.
Новая угроза воплотилась в оранжевом червяке двадцати футов в длину, сегменты которого украшала черная полоса. С одного конца червяка гроздью росли пять голов. Каждая голова была снабжена одним, зато большим многофасетчатым глазом и огромной беззубой слюнявой пастью.
— Любая зверюга такого размера опасна, — сказал Мишкин.
— Только не на Дарбисе, — возразил робот. — Там чем больше животное, тем оно дружелюбнее. А опасаться надо всяких мелких пронырливых ублюдков.
— Ну и что ты предлагаешь? — поинтересовался Мишкин.
— А черт его знает! — ответил робот.
Червяк тем временем оказался на расстоянии десяти футов от них. Пасти дружно распахнулись.
— Стреляй! — закричал Мишкин.
Робот вскинул бластеры и выстрелил в грудь червяку. Некоторые из голов чудища заморгали и приобрели раздраженный вид. Больше никаких заметных перемен не произошло. Робот снова поднял бластеры, но Мишкин приказал ему остановиться.
— Это не действует, — сказал он. — Что ты еще можешь предложить?
— Неподвижность.
— Ну уж нет! Я считаю, что нам следует удирать со всех ног.
— Уже поздно, — констатировал робот. — Замри!
Мишкин заставил себя застыть, и тут над ним нависли головы червя. Он изо всех сил зажмурился и оказался вынужден выслушать следующую беседу:
— Давай его съедим, а, Винс?
— Заткнись, Эдди. Мы только вчера вечером слопали целого ормитунга. Ты че, хочешь заработать несварение желудка?
— А я не наелся.
— И я тоже.
— И мы.
Мишкин открыл глаза и увидел, что это переговариваются между собой пять голов червяка. Голова по имени Винс располагалась посередине и была заметно крупнее остальных.
— Парни, меня уже тошнит от вас и от вашей прожорливости! — сказал Винс. — Я несколько месяцев гробился с этой гимнастикой, чтобы привести наше тело в приличный вид, а вы опять рветесь набить пузо. Уймитесь!
— Мы можем есть все, что захотим и где захотим! — заныла одна из голов. — Наш папенька, упокой господи его душу, говорил, что это наше общее тело, и мы можем пользоваться им на равных правах.
— Папенька также велел мне присматривать за вами, уроды поганые, потому что у вас ума не хватит даже на то, чтобы влезть на дерево! И кроме того, папенька никогда не ел незнакомцев.
— А ведь правда, — одна из голов повернулась к Мишкину. — Меня зовут Эдди.
— А меня — Луччо, — повернулась вторая.
— А я — Джо.
— Я — Чико. А это Винс. Ладно, Винс, теперь мы его съедим, потому что четверо из нас голодны. И еще нам надоело, что ты вечно командуешь только потому, что ты старше. Теперь мы будем делать то, что сами захотим, а если тебе это не понравится, ты можешь пойти и повеситься. Ясно, Винс?
— Заткнитесь! — взревел Винс. — Если кто-нибудь из вас сожрет здесь что-нибудь, он будет иметь дело со мной!
— А как же мы? — захныкал Чико. — Папенька говорил…
— Все, что ем я, идет нам всем, — отрезал Винс.
— Но мы не можем почувствовать вкус пищи, пока не съедим что-нибудь сами, — сказал Эдди.
— Не нуди, — огрызнулся Винс. — Я буду чувствовать вкус за всех.
Мишкин решил, что стоит рискнуть и подать голос.
— Прошу прощения, Винс…
— Для вас — мистер Пальотелли! — оборвал его Винс.
— Я только хотел привлечь ваше внимание к тому факту, что я являюсь формой разумной жизни, а там, откуда я прибыл, разумные существа не едят друг друга, разве что в чрезвычайных обстоятельствах.
— Вы что, будете меня манерам учить? — возмутился Винс. — Да кто вы такой, чтобы делать мне замечания? Между прочим, вы напали первым.
— Да, но я тогда еще не знал, что вы разумны.
— Вы что, собрались тут валять дурака? Я — разумный? Да я даже школу не окончил! После смерти папеньки мне пришлось работать по двенадцать часов в день продавцом в магазине, чтобы прокормить малышню. Но у меня по крайней мере хватает ума понять, что умом я не блещу.
— А мне кажется, что вы разговариваете весьма разумно, — попытался подлизаться к собеседнику Мишкин.
— Ну, естественно, мне присуща природная проницательность. Возможно, я ничуть не глупее всех прочих червяков-эмигрантов, которые не сумели получить образование. Но вот те, кто сумел…
— Польза формального образования зачастую переоценивается, — позволил себе заметить Мишкин.
— Не знаю, не знаю, — проворчал Винс. — Но как без него пробить себе дорогу в жизни?
— Да, это действительно трудновато, — признал Мишкин.
— Вы, может, будете смеяться, но чего бы мне действительно хотелось, так это научиться играть на скрипке. Смешно, да?
— Вовсе нет, — возразил Мишкин.
— Вы можете себе представить меня, большого глупого Винса Пальотелли, играющего первую скрипку в «Аиде»?
— А почему бы нет? — сказал Мишкин. — Вы вполне можете обладать талантом.
— Когда-то я мечтал об этом, — признался Винс. — Потом жизнь стала полна ответственностью, и я сменил прозрачную вуаль мечты на грубую серую одежду… э-э…
— Заботы о хлебе насущном? — предположил Мишкин.
— Долга? — спросил Чико.
— Ответственности? — подсказал робот.
— Нет, это все не то, — отмахнулся Винс. — Необразованный дурень вроде меня не должен связываться с параллельными построениями.
— Возможно, вам стоит изменить ключевое слово, — предложил робот. — Что нибудь вроде: «Сменил вуаль поэзии на грубые мирские одежды».
Винс сердито взглянул на робота, потом поинтересовался у Мишкина:
— Это что за умник?
— Это СНОС-робот, — объяснил Мишкин. — Только его прислали не на ту планету.
— Ну так скажи ему, чтобы он следил за своим языком. Я не позволю, чтобы какой-то дурацкий робот разговаривал со мной подобным образом.
— Прошу прощения, сэр, — быстро сказал робот.
— Ладно, замяли. Полагаю, я не стану вас есть. Но на вашем месте я бы был начеку. Не все тут такие мягкосердечные и доверчивые, как я. Другие жители этого леса сожрут тебя, как только на тебя посмотрят. Или, скорее, сначала сожрут, а потом посмотрят, потому что чего на тебя смотреть?