Тэруми в этот раз бесцеремонно покопалась в сумках, что были при этих двоих, и нашла немного провизии, какие-то зелья, монеты.

– От голода они точно не умерли. Еда ещё есть, – заключила Тэруми, выбрасывая всё обратно, и обеспокоенно посмотрела на эльфа. – Угрюмый, здесь от чего-то умирают маги. И это неслучайность. Ты бы посох держал при себе.

– Давайте, вернемся, – взмолилась Лайя. – Должен же быть путь назад. Пройдем всю стену вдоль…

– Нет выхода обратно, – перебил её Фенрис. – Не спрашивайте, откуда я это знаю. Просто знаю, и всё. Скоро совсем стемнеет. Давайте искать место для ночлега.

Он снял браслеты у погибших магов и положил к себе в сумку к тем, что уже были там. Зачем ему это нужно было, никто не спрашивал.

Они вышли на место, до которого не долетал запах, примяли траву, формируя небольшую прямоугольную площадку, и уселись по двое, спиной друг к друг. Они не договаривались, просто так чувствовали себя защищённее. Высокая трава скрыла обзор, оставляя лишь бескрайнее ночное небо.

– Я могу окружить нас на ночь ледяной стеной, – предложил Фенрис и пояснил: – Магия снова вернулась ко мне, едва мы покинули мертвую зону Полосы отчуждения.

– Так нас с большей вероятностей найдут, – возразила Тэруми. – Да и лучше держи свои силы при себе. Неизвестно, когда появится то, что убивает магов.

Лайя коснулась земли, закрыла глаза и тихо пробормотала заклинание, желая проверить окружающий мир.

– Или живых существ здесь нет, или они где-то очень далеко, вне поле действия моего заклинания.

– Ввиду скорого окончания припасов, новость так себе, – с грустной насмешкой проговорила Тэруми и обвила руку Чона, устраивая на его плече голову. – Амэнэ, что-то ты особенно молчалив сегодня. Скажи хоть что-нибудь, желательно хорошее.

– Тхарамэ и вэн даур, – прошептал Чонсок, обнимая её и заваливая на себя, устраиваясь на земле. – Рассвета ждать не будем, – сказал он уже всем. – Есть вероятность что то, что убивает магов, происходит только в определенном месте, здесь. Поэтому пара часов и дальше в путь. Здесь поле. Обзор хороший. Да и ночь ясная. Чем быстрее доберемся до города, тем лучше.

Возражать никто не стал.

– Я пройдусь. Буду рядом. Спите, – сказал Фенрис и, не дожидаясь согласия, отошел.

Лайя проследила взглядом за его удаляющейся спиной. Он действительно отошел от них недалеко, остановился, взял в руки меч и воткнул в землю, затем ещё раз и ещё. На душе стало грустно. Лайя знала, зачем он это делает. Он не мог похоронить тела магов – это заняло бы слишком много времени – но мог сделать это символически, укрыв землей их браслеты, в которых жила частичка их души.

Фенрис буквально выгрыз мечом пласт земли, пристроил туда браслеты, сломал и положил к ним посох, вернул дерн и придавил его руками. Объяснять себе свой порыв не пришлось, он понимал, почему смерть именно этих магов тронула его, заставляя чувствовать свою вину. И неважно, что раньше он убивал других, по воле случая, уходя от преследования, но убивал. Тогда это была вынужденная мера, а сейчас… Сейчас он подарил этим людям надежду, шанс на свободу. Не специально. Так вышло, но… Но всё закончилось вот так бесславно. И в эти минуты он утвердился в собственной решимости: вести кого-то за собой, обещать лучшую жизнь, не имея в арсенале достаточно средств и сил для победы, – преступление.

На тихие шаги не стал оборачиваться, он и так знал, кто это. Её руки обвили его талию, а лоб уткнулся в спину. На душе сразу стало чуточку теплее.

– Почему не спишь? – прошептал он, поднимая взор к звездному небу и накрывая её руки своими.

– Не хочу оставлять тебя одного, – тихо ответила Лайя.

Он улыбнулся и закрыл глаза, словно со стороны представляя себе их две одинокие фигуры, застывшие посреди бескрайнего поля на земле, где существуют только одни они.

Через несколько часов Чонсок сменил Фенриса, дав магу возможность немного поспать, и ещё через два часа они снова отправились в путь. Тела людей иногда попадались, но им было уже столько лет, что судить о том, кто именно это был, маг или обычный человек, – невозможно.

Рассвет убрал молчаливое уныние, сменяя надеждой. Каменная стена, которая, судя по всему, окружала город, была всё ближе, и это придавало им решимости идти дальше. К Тэруми вернулась привычная легкость и острота. Она снова, как когда-то давно, вовлекала Лайю в бессмысленные споры и разговоры, подтрунивала над эльфом, посылала нежные взгляды любимому.

Фенрис с Чонсоком шли впереди, прокладывая дорогу. Иногда в ход шли мечи, настолько густыми были заросли. Тэруми в очередной раз что-то съязвила про эльфа, и Лайя метнулась к ней, желая отвесить знатный подзатыльник, как вдруг резко замерла. От земли исходила непонятная дрожь. Не физическая. И эта дрожь волнами пропитывала всё тело и вызывала неприятные ощущения. Словно чужая магия без спросу вторгалась к ней, Лайе.

– Что это такое? – недоуменно спросила Тэруми, смотря сначала на Лайю, а потом на собственное тело, которое откликалось на чужеродное вмешательство. – Неприятное чувство. Не могу описать…

– Фенрис! – воскликнул Чонсок, придерживая оседающего, бледнеющего эльфа.

Лайя бросилась к ним.

– Фенрис! Что с тобой?!

Фенрис хотел сказать хоть что-то, но вышло лишь:

– Помоги…

Боль сковала всё тело. Он чувствовал, как его магия уходит, покидает его. Словно земля забирала его силу, вместе с жизнью. Он не мог это остановить. И где-то в угасающем сознании мелькнула мысль: «Именно так и погибли все те маги». И следом пришел страх. Настоящий. Первобытный. Глубинный в своей жажде. Как же хочется жить! Сейчас, когда Лайя рядом, когда любит его… Он столько раз был близок к смерти. Так почему та настигла его сейчас?

– Фенрис! Как? Как помочь тебе? – закричала Лайя, прижимая его к себе, не зная, что можно сделать. Он потянулся к её лицу, собираясь коснуться щеки и успокоить, но руку удалось поднять лишь до середины. Силы окончательно покинули его, рука безвольно упала. – Нет! Нет! Что же это?!

– Лайя! – встряхнула её Тэруми. – Твоя магия! Продли ему жизнь! И попробуем унести его отсюда! Скорее!

Лайя взяла его руку в свою, сплетая пальцы, и пустила свою силу к нему. Его магия почти ушла, стоило большого труда найти искорку и удерживать её, сражаясь с чем-то, что постоянно утягивало её.

«Я же Верховная ведьма по праву рождения, я Верховная ведьма по призванию! Создатель и все силы мира, прошу, помогите! Я проведу какие хотите обряды и приму свою ношу, только верните мне его!»

Магия Лайи встрепенулась и сильнее забурлила по венам, забирая магию Фенриса себе, отбирая её у земли, возвращая в его тело. Он судорожно вдохнул воздух, возвращаясь к жизни. Его пальцы дрогнули, но уже через секунду вцепились в её руку.

Лайя громко всхлипнула и поцеловала их скрепленные руки. И всё же её силы было недостаточно, чтобы остановить это окончательно. Вибрации незнакомой магии, которой была пропитана вся земля, раз за разом пыталась забрать себе магию и жизнь Фенриса, но при этом не трогала её и Тэруми.

– Нужно уходить отсюда, – сказала ей Тэруми, нервно мечась возле.

Фенрис вдруг открыл глаза и посмотрел куда-то вдаль, пребывая сознанием явно не здесь. Он опустил их скрепленные руки на землю. С его губ негромко стали слетать незнакомые слова. И в каждом новом слове сквозила власть. Казалось, всё сейчас пропиталось его могуществом и ждало указаний. Поднявшийся ветер стал трепать их волосы, а земля мелко задрожала, уже физически, а не только на энергетическом уровне. Когда Фенрис умолк, стих ветер, прекратилась и дрожь земли, а вместе с ней исчезла и чужая магия.

Воцарившаяся тишина била по ушам, но её никто не смел нарушить. Лайя смотрела на Фенриса и боялась его окликнуть. Он был сейчас таким далеким и чужим. Она вдруг отчетливо осознала, что его жизнь до неё измерялась не десятилетиями и что сила, сокрытая в нем, превосходит силу всех живущих магов.