– Чего сразу не прыгнула, если собиралась?

– Я не собиралась, – весело произнесла танэри. – Думала, добровольцем будешь или ты, или малой. А вас не жалко. Но допустить, чтобы пострадал Чон, я не могла.

Лайя дернулась, чтобы отвесить ей тумака, но Тэруми оббежала её с другой стороны и ущипнула за бок. Фенрис сердито на них посмотрел, и месть Лайя оставила на потом.

– Пойдёмте, – тихо позвала Лайя. – Я знаю, где можно снять дом, где не будут задавать лишних вопросов.

Она уверенно повела их по темным переулкам, старательно избегая привычных маршрутов патрулей.

– Перестаньте на меня так пялиться, – спустя время, раздраженно прошептала девушка, – проделаете дырку в спине.

– Может туда, куда ты нас ведёшь, задавать вопросы и не будут, но вот у меня тысячи вопросов к тебе, скажи только, когда можно начинать спрашивать, – не удержалась Тэруми.

– Не раньше, чем ты ответишь на мои, – огрызнулась Лайя.

– А ты знаешь толк в переговорах, – насмешливо, но с нотками уважения ответила ей танэри.

Лайя оставила их и попросила не высовываться. Накинула капюшон на голову и перешла на противоположную сторону. Дом, каких на улице было с десяток, ничем не выделялся, но Лайя точно знала, что не ошиблась: неприметные символы всё так же красовались в самом углу двери. Осталось только надеяться, что условный сигнал не поменяли. Не поменяли. Узкое окошечко в двери приоткрылось, Лайя положила туда мешочек с монетами и сказала только одно слово «дом». Окошечко закрылось, а когда открылось снова, чья-то рука в перчатке положила ключ с лоскутом ткани, на которой был написан адрес. Когда Лайя забрала себе ключ, дверца снова захлопнулась. Девушка поспешила вернуться к остальным.

– Ты контрабандисткой была? – спросила Тэруми.

Лайе было неловко. Она не хотела, чтобы Фенрис знал её с какой-либо негативной стороны более той, что уже известна, но врать не собиралась, считая ложь недопустимой в отношениях. Спросила Тэруми, но Лайя чувствовала, что Фенрис думает о том же.

– Не совсем, – это не отвечает на вопрос, но всё же честно.

– Заинтригована, – по голосу танэри было слышно, что она восхищена.

Лайя не разделяла восторг Тэруми, поэтому оставила замечание без внимания.

Дом они нашли без труда, когда зашли внутрь, то обнаружили, что он был точной копией того, в котором они жили в Налии. Такое же расположение комнат, даже мебель расположена примерно так же.

– Лукас, последняя комната на этаже будет твоей, завтра с утра отведем тебя к твоему знакомому, а пока отбой!

Лайя поспешила вверх по лестнице, приговаривая на ходу «ванна, ванна, ванна» и таща за собой за руку эльфа. Как только дверь от их комнаты закрылась, Фенрис прижал девушку к двери, целуя. Лайя уперлась ему в грудь ладошками, уворачиваясь от поцелуев.

– Нет, Фенрис, сначала в ванну, – сопротивлялась она, пытаясь ослабить его хватку.

– В ванной, так в ванной…

Фенрис, всё ещё сжимая её в объятиях и покрывая поцелуями её шею, потянул её в ванную. Лайя засмеялась.

Тэруми и Чонсок закрыли плотно входную дверь и поднимались в комнату, как услышали весёлый голос ведьмы:

– Оружие не снимешь? Вдруг заржавеет…

Металлический лязг и звук глухого удара.

– Одежда может намокнуть…

Всплеск воды и счастливый смех девушки, прерывающийся звуками поцелуев и стоном…

Азуры смущенно переглянулись и поспешили уйти к себе.

***

Тэруми заметила сияющий взгляд Чонсока и улыбнулась. Чистая и уютная комната приводила его в восторг. Как же он всё-таки любит комфорт. Хотя наличие теплой воды и саму Тэруми очень даже радовало. Слава Богам, в Трекании, как и Налии, с этим проблем не было. Возиться с тазиками и ковшиками – это не то, чего хотелось бы после стольких часов пути.

Тэруми ушла в ванную первой и, как бы ни хотела задержаться, понимала, что Чону тоже не терпелось привести себя в порядок. После мытья она завернулась в чистую простыню и придирчиво себя осмотрела: грудь спрятана и ног не было видно. Хоть тело было стройным и подтянутым, собственная нагота её смущала, а руны и вовсе вызывали желание надеть штаны.

– Я быстро, – пообещал Чонсок, скрываясь в соседней комнате, что служила ванной.

– Всё нормально, плещись, – ответила ему Тэруми.

Она подошла к зеркалу. На неё устало смотрела сильно похудевшая девушка. Под глазами залегли тени, щеки впали, четче обозначая скулы, на коже было множество мелких царапин. Последние как следствие долгих скитаний через порой непролазные заросли. Про шрамы на ногах после ножа той сумасшедшей эльфийки вообще думать не хотелось.

Из-за стены доносились характерные звуки, похоже, одним разом эльф и ведьмочка не ограничились. Тэруми хмыкнула. Вот где взрывной темперамент. Никаких условностей – чистая страсть. В принципе, ожидать такого от Лайи вполне можно было, а вот от холодного и угрюмого эльфа?.. Да уж… Тэруми в чем-то даже завидовала. Она так не могла. Не то чтобы была ледышкой, просто привыкла быть сдержанной, а когда в двадцать один появились эти руны и вовсе приучила себя к мысли, что эта сторона жизни ей не нужна. И поскольку одними платоническими отношениями ни один мужчина довольствоваться не будет, то, соответственно, не начинала вообще никаких.

Грусть обняла её внезапно, заключая в надежный кокон.

В отражении показался Чон. Взгляд скользнул по его фигуре. Черные волосы были аккуратно причесаны и убраны назад. Широкий обнаженный торс поблескивал от капелек воды, а босые ноги оставляли на полу мокрые следы. Тэруми уже знала, что он не любит вытираться и предпочитает сохнуть сам. Она подозревала, что в одиночестве он даже не оборачивал бедра полотенцем, как это делал при ней.

Картина завораживала совершенством, вызывая внутри трепет, но взгляд наткнулся на уродливые шрамы, пересекающие его плечо, руку и бок, и грусть стиснула её в своих объятиях ещё сильнее. Тэруми помнила, каким Чон был до их побега, каким было его тело. И вот… это её вина.

Он стал приближаться, и Тэруми подобралась, постаралась сбросить с себя хандру. День и так был слишком утомительным, она не хотела давать ему лишних поводов для переживаний. Озорной блеск вернулся в глаза, улыбка тронула её губы, делая игривой. Она поймала его взгляд через отражение и удерживала, дразня и маня. Чонсок никак на это не отреагировал, подошел и обнял, прижимая к себе. Сильные руки легли на её руки и обняли поверх, укрывая. Он пристроил подбородок на её макушку и замер.

– Не обижай меня притворством, – тихо сказал он. – Если тебе грустно, грусти. Если больно, плачь. Если радостно, смейся. Будь настоящей. Со мной.

– У нас были другие планы на вечер, – угрюмо напомнила ему Тэруми, сбрасывая маску веселости, – а не разбор моего душевного состояния.

– Планы можно и поменять, – мягко сказал он и вдруг расстроенно добавил: – Я хотел бы столько тебе всего дать… Так бы хотел, чтобы ты ни в чем не нуждалась…

– Ты дал мне больше, чем я смела когда-либо мечтать, – серьезно сказала Тэруми. Чонсок удивленно на неё посмотрел, не понимая. – Себя…

– Это сделать было проще всего, – с теплой улыбкой сказал он.

– Ну так сделай это ещё раз, – попросила она, невольно тая от его улыбки.

– Как прикажет моя Императрица, – прошептал он ей на ухо и коснулся её поцелуем.

Тэруми поморщилась.

– Не называй меня так, у меня неприятные ассоциации… – сказала она и вдруг спохватилась, стала оправдываться: – Ты не подумай, мне очень нравится наша Императрица…

Чонсок тихо рассмеялся.

– Я так и понял…

– Чон, я… – виновато начала Тэруми.

– Тише… – Он наклонился ниже и поцеловал изгиб её шеи, а затем сместился, целуя плечо. – Руми… моя Руми…

То, как он сокращал её имя и каким голосом произносил, вызывало у неё внутри каждый раз целую гамму эмоций. Тэруми откинула голову ему на плечо, блаженно прикрывая глаза, отдаваясь во власть тепла его губ.

Простынь упала на пол, оставила нагой – Тэруми не заметила. Рука Чонсока сместилась выше, обвивая и пряча грудь девушки, а вторая тяжелым, тягучим движением скользнула по животу, на несколько мгновений замирая и согревая. Его губы продолжили дорожку поцелуев, наслаждаясь бархатностью кожи её шеи и плеч.