Чонсок, когда смог говорить, разразился тихими ругательствами, чем привел Иримэ в восторг.

– Не старайся, милый, я ничего не понимаю по-азуриански.

– Отпусти девушек, они ничего тебе не сделали, – попросил он, быстро справляясь с собственным гневом.

– Тэруми… так кажется… у меня к ней дело есть… она точно никуда не пойдет, а ведьма… ну… она, как и ты, подарит шанс Фенрису получить прощение Инквизитора.

Чонсок снова забылся и разразился ругательствами. Иримэ резко обернулась, а затем вскочила и метнулась к Лукасу.

– Ах ты мелкий поганец, колдовать удумал? Не дорос ещё, чтобы магией меня взять. Я тебе не человек какой-нибудь.

Оружие мелькнуло в её руках, глаза Лукаса испуганно распахнулись, а затем медленно закрылись. Лайя до боли в глазах всматривалась в ту сторону, а после увидела, как одежда на животе юноши окрашивается в красный цвет. Шумный выдох Чонсока утонул в крике Лайи.

– О! Он был дорог тебе. Жаль. Знала бы, то сразу бы не убивала… Но… Заткнись. Раздражаешь. Заткнись, я сказала!!! Иначе я убью девчонку.

Лайя закусила губу, с ненавистью смотря на обезумевшую эльфийку.

– Если хоть пальцем её тронешь… – прорычал воин.

– Пальцем не трону… – пообещала Иримэ и резанула Тэруми по ноге, вспарывая одежду и оставляя на коже неглубокий порез. Танэри перевела на мучительницу глаза. Иримэ ей зло улыбнулась. – Смелая. Не боишься. Но меня не впечатляет. Тебе жизнь оставлена не для этого. Ещё одно проклятье в мою сторону азур, и я отрежу девчонке палец и заставлю тебя сожрать. Понял? Отлично.

– Прекрати… пожалуйста… оставь её… – стала умолять её Лайя, а потом вдруг поняла, что может успокоить отвергнутую женщину. – Это моя вина… из-за меня… я околдовала Фенриса… они ни при чём.

Лайя предприняла попытку сдвинуться с места, от напряжения пот катил градом, но её старания увенчались успехом: она немного проползла в сторону Иримэ. Липкий страх стал подбираться к горлу, мешая дышать. Мысли о том, что их всех ждет, когда отряд Инквизиции доберётся до них, затмевали рассудок.

– Фенрис, ты же слышишь это? – Иримэ повернула голову к эльфу, желая видеть его выражение лица. – Ведьма призналась. И сейчас она расскажет, как именно это сделала. Давай Лайя, скажи ему.

Иримэ снова оставила порез Тэруми, на сей раз на руке. Чонсок сжал зубы и крепко зажмурился. Лайя заплакала.

– Пожалуйста, я всё расскажу, не трогай её…

Иримэ оставила ещё один порез, на сей раз более глубокий.

– Есть заклинание, что-то типа приворота, – быстро заговорила Лайя, не сводя глаз с кинжала в руках магнессы, с которого капала кровь Тэруми. – Оно кратковременное. Хватает на день. Я ставлю его перед сном. Фенрису сказала, что это охранный круг от животных. Он поверил.

– Зачем он тебе?

– Кто? – взвыла Лайя, окончательно переставая понимать, что ещё хочет от неё Иримэ. Она говорит всё, что та хочет услышать, так почему снова режет Тэруми?

– Зачем тебе приворот?

– Фенрис ненавидит ведьм. В начале пути он и вовсе пытался меня убить. Мне пришлось прибегнуть к магии, чтобы заручиться его поддержкой, иначе ничего не вышло бы.

Лайя говорила так искренне, что Чонсок и Тэруми поверили. Они с ужасом посмотрели на неё, забывая о собственном горе. Обида на них причудливо смешалась с облегчением. Если они поверили, то ведьма точно поверит, и может… может… отпустит… хотя бы азуров.

– Я рассказала всё, что ты хотела знать, – снова стала умолять Лайя, делая ещё одно движение в сторону Иримэ.

– Не ползи ко мне, – приказала Иримэ и снова резанула Тэруми. И снова убрала руку. Кровь капнула на землю. Лайя не могла отвести взгляда, умирая с каждой пролитой каплей. – А теперь докажи Фенрису, что любишь другого. Он не верит тебе. Я по глазам вижу. И будь убедительна. Время играет не в твою пользу. Чем дольше думаешь, тем меньше живого места останется на азурианке.

– Каа-а-ак? Ка-а-а-ак до-о-оказать? Ты безу-у-умна… Я приворожила Фенриса. Я не люблю его! Я же говорила! – Лайя кричала, не в силах перестать смотреть, как медленно лезвие скользит по телу Тэруми. Лицо танэри стало совсем бледным, в глазах застыло упрямство и боль.

– Лайя… – позвал её хриплым голосом Чонсок. С уголков его глаз стекали слёзы, на лице застыло страдание, будто резали сейчас его, а не Тэруми.

Лайя посмотрела на него, их взгляды встретились. И в это мгновение она наконец-то поняла, что хотела от неё Иримэ. Главная цель издевательства – заставить Фенриса страдать так, как страдала сама эльфийка оттого, что её любимый с другой. Чтобы он видел и слышал, но при этом не мог ничего сделать.

– Я люблю Чонсока… – прошептала Лайя, не переставая смотреть в серьёзные карие глаза азура.

– Не верю, – безразлично произнесла Иримэ. – Мне надоело… – Она занесла оружие.

– Стой! – закричала Лайя. – Я… я… я…

В голове не было ни одной мысли… Как можно доказать любовь извращенному садистскому уму? Если она ничего не придумает, то Тэруми умрет… И это будет только её, Лайи, вина…

Лайя поползла в сторону воина, сама не понимая толком, что хотела сделать. Она надеялась просто выиграть время, возможно, когда она доберется, то на ум придет хоть что-то.

Лагерь погрузился в молчание, где четыре пары глаз неотрывно следили, как она волочит по земле свои ноги, громыхая цепями. Лайя же смотрела на воина, который безмолвно ей что-то шептал. И пусть она не знала перевода, но догадывалась, что это были слова поддержки. У его груди Лайя замерла, решаясь…

«Просто представь, что это Фенрис», – сказала она сама себе.

Вот только сколько она не представляла себе синие глаза, видела карие.

– Я люблю тебя, – прошептала она и ласково провела по его щеке.

– Я люблю тебя… – повторил он.

У Лайи внутри стало теплее от понимания, что всё это ненастоящее. Любимой он говорил: «Тхарамэ и вэн даур». Он тоже пленник… Так какая разница, что она скажет и сделает?.. Лайя наклонилась и поцеловала его. Чужие губы податливо приоткрылись, принимая поцелуй и даря такой же в ответ. Внутренняя скованность растаяла от нереальности происходящего.

– Надеюсь тебе так же больно, как было мне все эти годы, – раздалось гневное шипение Иримэ.

Лайя вздрогнула и отстранилась от воина, обернулась. Иримэ держала за волосы Фенриса, заставляя смотреть. Слова, которые до этого говорила, тоже были адресованы ему. Лайя встретилась со взглядом Фенриса и почувствовала, что умерла… И пусть всё было ненастоящее, но оно было, как и те слова про магию, приворот… Она так убедительно умела врать. В глазах Фенриса промелькнула боль и спряталась за пустоту, а вот слезу, скатившуюся по бледной щеке, он удержать не смог.

Иримэ вдруг вскрикнула и выгнулась. Из груди её торчало острие кинжала. Черной тенью танэри скользнула из-за спины эльфийки. Тэруми схватила её за одежду, рванула на себя, заставляя подняться, и с силой встряхнула.

– Смотри на меня, – процедила сквозь зубы танэри, глядя Иримэ в глаза. – Я хочу видеть, как гаснет жизнь в твоих глазах. – И резко всадила кинжал в горло магнессе. Так и застыла, продолжая сжимать рукоять.

Тэруми упала на землю одновременно с Иримэ.

Лайя и Чон закричали, на секунду подумав, что…

– Отставить! – громко и задорно проговорила Тэруми, поднимая руку вверх. – Я жива! Дайте мне минуту! – Она постаралась встать. Не вышло. Земля кружилась и отказывалась выровняться. – Вот не зря танэри с детства поят каким-то дерьмом… Не зря… Мало только… Долго я от яда этого не отходила… – бормотала она весело.

Лайя обессиленно опустилась на грудь воина, не веря, что всё позади…

– Доказывать влюбленность больше не нужно, отойди от него, – в тихом холодном голосе танэри было столько угрозы, что Лайя покрылась мурашками, а перед глазами снова встала картина, как умирает Иримэ.

Лайя поспешно дернулась в сторону, пряча возникшую обиду и стыд.

– Принеси мне её сумку, я найду нужное противоядие, – сказала Лайя Тэруми.

– Прости, ведьмочка, кажется, я не могу встать, – отшутилась танэри, снова становясь прежней. – Поэтому дальше сама… – голос стал тише, а после и совсем едва слышный: – уже без меня…