Лайя расслабилась и удобно села, облокотившись на спинку кресла.

– Можешь не прятаться больше, сюда никто не зайдет, пока я не выйду сама из этой комнаты, – сказала она эльфу.

– Я слышал про такие места, но никогда не бывал, – он теперь смелее осматривал комнату, – а как ты узнала об этом месте?

– Я же говорила, что жила в Налии какое-то время, – она наклонилась к Фенрису и сама скинула капюшон с его головы. – Вот теперь порядок. Люблю смотреть в лицо собеседнику, особенно если у него такие удивительные глаза, – девушка вдруг ахнула и, поняв, что сказала это вслух, зажала рот рукой.

Фенриса это развеселило, но улыбаться он всё же не стал, ограничиваясь озорным блеском в глазах. Он налил ей и себе вина. Она отпила. Оно было терпкое, с кислинкой. И безумно дорогое… Лайя быстро убрала подальше червячок рациональности, который нашептывал, что подобное расточительство глупо, и снова отпила, смакуя вкус. Согревающая жидкость разливалась внутри теплым огнем, расслабляя. Еда тоже отличилась отменным вкусом, поднимая её настроение на новый уровень.

Благодушие, в которое пришел Фенрис, открыто читалось с его лица и подсказывало Лайе, что он тоже позволил себе забыться и сейчас просто наслаждался этим моментом.

– Фенрис, – прошептала она, чтобы голосом не нарушить волшебную атмосферу интимности и таинственности, которая царила в этой комнате, – ты скучаешь? По магии?

Он поднял кверху бровь, ожидая пояснения.

– Ну, ты маг, а использовать свою силу не можешь в полной мере. Понимаешь, если бы я по каким-то причинам не могла колдовать, мне было бы очень плохо. Это же часть меня, и если эта часть была бы заперта внутри меня, то сжигала изнутри, сводила бы с ума.

– Моя магия не заперта внутри меня, – задумчиво проговорил Фенрис, подбирая слова, чтобы получше объяснить. – Я всё ещё могу колдовать, – он щелкнул пальцами и в воздухе закружились красивые снежинки. Второй рукой он покрутил пальцами, снежинок стало больше, они ускорились, образуя небольшую воронку.

Лайя невольно протянула руку, и Фенрис направил снежный хоровод кружиться над её раскрытой ладонью. Выдох восхищения вырвался наружу. Эльф улыбнулся от её реакции и щелкнул пальцами. Снежинки замерли на мгновение в воздухе, а потом осыпались. Лайя вдруг взяла его за руки и стянула с него перчатки, желая видеть, как при магии горят его линии.

– Покажи ещё что-нибудь, – попросила она.

Эльф на секунду задумался, а потом над его ладонью появилась и зависла в воздухе капелька воды. Она всё росла, увеличиваясь, пока не стала размером с яблоко. Лайя не смотрела на этот переливающийся шар, а любовалась узорами на его руке. Они стали ярче и переливались серебром, гипнотизируя её. Девушка потянулась к ним и нежно провела пальцами по его коже, повторяя контуры и завитушки его магических отметок. Подушечки её пальцев закололо – это её сила откликалась на его магию и не спрашивая соединялась с его.

– Лайя, перестань, иначе мы затопим тут всё, – приглушенно сказал Фенрис.

Она замерла и обратила внимание на шар, который вырос уже размером с арбуз и парил в воздухе. Девушка ойкнула и отдернула свою руку. Фенрис направил парящую воду в цветочный горшок, стоящий в углу.

– Так что, как видишь, я могу колдовать, точнее, показывать фокусы, – с грустной иронией пояснил эльф. – Посох позволял использовать весь свой внутренний потенциал, быть сильнее, творить боевые заклинания. С ним я чувствую себя защищенным, полноценным воином. Вот по этому чувству я скучаю.

– Но ты и без него хороший воин, – возразила ему Лайя.

– Ты просто не видела меня магом, – улыбнувшись, сказал он. Фенрис не хвалился и не пытался красоваться, она знала это.

– Мы вернем твой посох, – пообещала она и взяла его за руки.

Они сидели и смотрели друг на друга, наслаждаясь возможностью касаться друг друга, радуясь моменту, в котором все прежние условности исчезли. Фенрис очнулся первым.

– Ешь, а то скоро всё остынет окончательно, а я ничем не смогу тебе помочь. Я же маг воды, могу только заморозить блюдо, если что, – с улыбкой произнес эльф.

Лайя доела мясо, взяла бокал в руки и откинулась на спинку кресла, потягивая вино.

– Мне вот интересно…

– Ты сегодня чересчур любопытная, – перебил её Фенрис добродушно. Он тоже взял свой бокал и последовал примеру девушки: удобно расположился в кресле.

– Так вот, мне всегда было интересно, у вас же девушки в Башне есть? Магини, магички или как правильно их называть?

– Магнессы, – подсказал ей эльф.

Лайя заметно оживилась.

– А их тоже держат взаперти, как и магов? А можно ли им встречаться? Заводить семью? А если солдат Инквизиции полюбит магнессу? А ищейка-женщина бывает? Я никогда не видела девушку-мага…

Фенрис засмеялся.

– Так много вопросов, на все не отвечу, выбери только один.

Лайя задумалась, тщательно взвешивая, что хотела бы узнать из вышеперечисленного в первую очередь, но вслух произнесла совсем не то, что собиралась. Это вылетело раньше, чем она успела себя остановить:

– Та девушка на медальоне – это твоя возлюбленная? – она прикусила свой язык, одновременно сгорая от любопытства и боясь услышать ответ.

– Нет, я никогда никого не любил, – ответил он серьёзно.

– Но…

– Только один вопрос, ты же помнишь? – прервал Фенрис её. – Теперь моя очередь спрашивать. Расскажи мне про своих родителей, ты знаешь, как они встретились?

– Да, мама рассказывала мне и, хоть я была маленькой, всё равно помню. У ведьм исключительная память, хотя некоторые события своей жизни я предпочла бы забыть. Мама говорила, что однажды он просто оказался на пороге её дома, – Лайя закрыла глаза, представляя тихий мамин голос, погружаясь в воспоминания.

Сначала я подумала, что это конец, и ищейка Инквизиции нашел меня. По сути, это так и было. Он стоял в мантии с отличительной вышивкой Инквизиции и с посохом, готовым отразить удар в случае необходимости. Прятаться в доме не было смысла, и я вышла к нему навстречу, готовая встретить свою участь, но твой отец положил посох на землю, отошел от него и поднял руки вверх.

– Я слышал, что у ведьм есть способ восстановить память, – сказал он мне.

– Даже если и есть, с чего ты взял, что я тебе помогу?

Я его опасалась и подняла с земли посох. Запомни, доченька, даже если ищейка без посоха, он всё равно опасен. Они умеют управляться и другим оружием, правда, не так хорошо, как этими странными палками.

– Что ты хочешь взамен? – не сдавался он.

– Мне ничего не нужно от тебя. Я не могу тебе помочь, уходи и забудь, что видел меня, – ответила тогда я.

В знак доброй воли я положила посох обратно на землю. Маг, конечно, мог им воспользоваться и напасть на меня, но я неплохо умею чувствовать людей и знала, что он не причинит мне вреда.

– Мама, я думала, что у вас была любовь с первого взгляда…

Так и было, милая моя девочка, твой папа остался и никуда не ушел. Он поселился прямо под моим домом. Он уходил в лес охотиться, а потом возвращался назад. Разводил костер и готовил себе. Спал тоже во дворе. Я пробовала угрожать ему, потом игнорировала, а затем привыкла видеть его. Я с ним не разговаривала, а он каждое утро улыбался мне и желал «удачного дня».

Однажды он ушел в лес, и его не было долго, почти день. Я подумала, что он сдался и ушел. Мне должно было полегчать, ведь жизнь снова возвращалась в прежнее русло, но была лишь печаль. Ближе к вечеру, я увидела знакомую фигуру, направляющуюся к моему дому. В тот миг моё сердце радостно забилось. Я вышла к нему, не скрывая улыбки, протянула руку и назвала своё имя. Он тоже представился. Так и началась наша история любви…

Лайя улыбалась, пересказывая историю матери. Фенрис слушал не перебивая, а когда она замолчала, спросил: