– Откуда такая убежденность?

– Выглядишь как король. Я же говорила…

Чонсок улыбнулся.

– И много ты танцев знаешь? – спросил вдруг он.

– Пригласи на бал и узнаешь, – засмеялась Лайя, открыто наслаждаясь ребячеством.

Было так здорово стоять вот так перед ним сейчас в шикарном платье и представлять, что она обычная девушка, кокетничающая с красивым незнакомцем на балу.

– Если представится возможность, то обязательно, – парировал в тон Чонсок.

Они ещё с несколько секунд стояли и смотрели друг на друга, представляя себя в другом месте и при других обстоятельствах, а потом почти одновременно улыбки обоих растаяли, возвращая в действительность. Они беглецы. Не будет бала. Вообще ничего не будет, одна лишь дорога…

– Я займусь приготовлением ужина, – прервала Лайя воцарившееся молчание.

– Помощь нужна? – предложил Чон.

– Возможно, сейчас посмотрю только, что можно приготовить из того, что вы сегодня купили.

Фенрис поднялся к себе в комнату, а Лайя и Чонсок разбирали продукты, пытаясь сообразить, чтобы такого из них приготовить. Остановились на овощном рагу, которое можно было съесть с остатками вяленого мяса. Лайя поставила Чона на шинковку, а сама принялась обмывать посуду.

Девушка заметила, что Тэмин был непривычно тихим и задумчивым. Он сидел, опустив голову, медленно подкидывал в руке кинжал и ловил его второй рукой. Лайя пыталась понять, в какой момент что-то пошло не так. Прокручивала в голове последние пару часов. Он был весел и счастлив, хвалился одеждой, а потом пришел Чонсок. Точно. С момента, когда спустился его друг. Что могло его расстроить? Неужели её с Чоном дурачество? Правда, что ли, ревнует? Но… Ну, нет же ж… Интуиция говорила, что не в этом дело.

Овощи требовали внимания, и Лайя сосредоточилась на приготовлении. Она впервые готовила для мужчин, не хотелось бы потом стать объектом насмешек. Чонсок убрал и вымыл за собой стол, расставил тарелки. Затем сел рядом с Тэмином и положил руку ему на ногу, слегка сжал, привлекая внимание. Тэмин поднял взор на воина. Они смотрели друг на друга, словно разговаривая глазами.

– Тхарамэ и вэн даур, – тихим голосом сказал Чонсок Тэмину и положил свою руку на его, убирая его кинжал в сторону. Тэмин тепло и нежно улыбнулся ему, а в глазах застыла грусть.

Лайя, которая незаметно наблюдала за ними, почувствовала себя лишней. Рагу было готово, она сняла его с огня и поспешила подняться наверх. Она только сейчас увидела, что комнаты наверху было три. Она постучала в соседнюю от неё комнату. Дверь сразу распахнулась, и Лайя оказалась нос к носу с эльфом. Не ожидая такой скорости, девушка на миг растерялась и захлопала глазами, забывая, зачем пришла. Эльф отстранился первым и молча ждал от неё оглашения причины визита.

– Еда готова, зашла тебя позвать, – наконец проговорила она.

Фенрис вернулся в комнату, сел на кровать и стал надевать обувь. Можно было уйти, но Лайе стало любопытно, и она заглянула внутрь. Комната была такая же, как и у неё. Даже мебель. Только в отличие от неё, у эльфа всё было аккуратно сложено и убрано. Меч стоял возле изголовья кровати.

Одевшись, Фенрис поднялся и направился к выходу.

– Фенрис, – окликнула его Лайя. Он бросил вопросительный взгляд. Она какое-то время колебалась, но потом решилась и спросила: – Что значит фраза: «Тхарамэ и вэн даур»?

Он так странно на неё посмотрел, что Лайя сразу пожалела о своём любопытстве. Время шло, и эльф не отвечал, а она не знала, как теперь выкрутиться из этой ситуации, и не нашла ничего лучше, чем развернуться и выйти из комнаты.

– Навсегда в моём сердце.

– Что? – Лайя обернулась и удивленно посмотрела на него.

– «Тхарамэ и вэн даур» переводится, как «навсегда в моем сердце».

Лайя кивнула в знак благодарности и спустилась вниз. Она и так вечно попадала во всякие неловкие ситуации при нем, так что одной больше, одной меньше – успокаивала себя девушка. Но, вспоминая его взгляд, опять расстроилась. Кто её за язык тянул спрашивать? Что теперь Фенрис о ней подумает? Это же не ей сказали эту фразу. Начнешь объяснять – выйдет жалко. Не будешь объяснять… Не будешь объяснять – всё же решила Лайя.

Увидев её и эльфа, Тэмин и Чонсок поднялись и уселись за стол. Ели в молчании, каждый думал о своём. После Лайя вызвалась убрать всё самостоятельно и осталась на некоторое время внизу. Азуры ушли в комнату. Фенрис ненадолго зашел к себе и вернулся уже собранным, с оружием.

– Куда-то уходишь? – забеспокоилась Лайя, ведь на улице уже начинало темнеть.

Эльф явно удивился её тону и вопросу, но всё же ответил:

– Некоторые вещества можно купить только на черном рынке и только ночью.

Лайя кивнула, провожая его взглядом.

Время шло. Дел никаких не осталось: посуда вымыта, оружие в заточке не нуждалось, стирать те вещи, что были не ней раньше, – бесполезно, всё испорчено, – да и не хотелось шуметь и будить азуров. Лайя пробовала поспать, но стены комнаты давили на неё, и девушка снова спустилась вниз. Вдохновения рисовать не было совсем. Она несколько раз открывала и закрывала альбом, а потом в раздражении откинула его в сторону и больше не брала.

Лайя вышла на крыльцо, укуталась в свой плащ, скрывая голову и частично лицо, села у стены, недалеко от входной двери, обняла руками колени. Улицу неярко освещали фонари, поэтому девушка знала, что сидя так в тени дома, её сложно было заметить.

Было малолюдно и тихо. Она какое-то время жила в Налии, но в этом районе никогда не бывала, собственно, как и во многих других… менее благополучных. В то время она и не задумывалась об обратной стороне городской жизни. Яды, чудовища, тайные сражения на арене, подпольная торговля? После Лайя узнала, что всё это существует, но не допускала мысли, что её Налия, та, что хранилась в сердце, как красивая сказка о прекрасном, тоже окажется такой…

Стало тревожно. Ночью опасно бродить по пустынным улицам. А ведь где-то там Фенрис, ему одинаково опасны и банды, которые правят ночной жизнью, и стражи порядка. Он сильный и опытный воин, но всё же…

Она вспомнила их первый бой на той поляне с солдатами Инквизиции. Лайя тогда видела, как его ранили, как кровь заливала его грудь, как вражеские стрелы пробили его ногу… Тогда ей было всё равно, а сейчас сердце сжималось при одном лишь воспоминании. Девушка зажмурилась, прогоняя картинку. Но волна тревожности с новой силой захлестнула её. Нужно было ей пойти с ним. Он сам говорил, что солдаты Инквизиции зачищают окрестности перед началом фестиваля, а вдруг они всё ещё здесь?

Фонари постепенно гасли, медленно, но неумолимо, погружая улицу во тьму. Девушка устремила свой взор на ночное небо. Такая ясная ночь и звёзды, которые прекрасны даже в городе. Внутри всё откликнулось на величие природы, но вместе с тем и добавило настороженности. Ночью все чувства обострялись. Это тёмная сторона магии откликалась на сокрытое во мраке зло, а светлая – любовалась тишиной мира.

Далеко от её дома пьяные компании запевали песни. Дикие коты орали, сражаясь за территорию. Где-то захлопывались двери, сообщая, что припозднившиеся жители возвращались в дома. У кого-то закрывались ставни на ночь. Скрипели колеса от телеги… Эти давно забытые звуки города. Но скоро стихли и они.

Картинка перед глазами так долго не менялась, что едва заметную тень Лайя увидела сразу. Рука инстинктивно схватилась за кинжал. Когда девушка присмотрелась к фигуре, которая двигалась в её сторону, то расслабилась и облегченно выдохнула. Его манеру ходить она уже знала и не перепутала бы ни с кем.

– Почему ты здесь? – спросил Фенрис, садясь рядом.

– Не спится, – пожала плечами она, – наверное, не привыкла ещё к стенам и крыше над головой. Как вылазка? Удачно?

– Вполне, – он похлопал по пузатой сумке.

Они замолчали, но Лайю это не тяготило. Теперь, когда он вернулся, ей стало спокойно, и усталость навалилась на неё. Девушка прикрыла рот рукой, зевая. Фенрис аккуратно потянул её за рукав, призывая идти в дом.