– В те дома пока не вернулись хозяева, если мы поспешим, то сможем влезть туда, – Лайя показала направление.

– Мы не будем этого делать, – перебил её Чонсок.

– Что? Почему? – удивилась девушка.

– Мы не будем грабить селян, – твердо сказал воин.

– Но… – она ошарашенно смотрела на него, не веря своим ушам. – С чего такое благородство? Не мы ли только что завалили восемь человек и забрали их добро?

– Ограбить вора не преступление, – спокойно ответил азур.

– Но… но, а тот дом, в котором мы жили? Мы брали там еду и вещи, а потом вообще спалили, правда, не сами и не специально! Но всё равно! – не сдавалась девушка.

– Для владельца дома я заранее оставил 5 золотых, надеюсь, трактирщик передал их.

Лайя потеряла дар речи, переводя взгляд с Чонсока на Тэмина, не понимая, почему танэри не говорит ей, что это всё шутка. И пока она недоумевала, момент был упущен: жители вернулись в примеченные ею дома. Значит, новой одежды и еды им не видать.

– Так вот куда пошли мои монеты! – наконец-то пришла в себя Лайя и зло зашипела. – А совесть тебя не мучила, когда ты обманывал простую девушку, зная, что не сможешь заплатить?

– Простая девушка, как же, – презрительно хмыкнул Чонсок, – ты же ведьма!

– Ах, вот значит, как! – вспылила она и с силой толкнула его в грудь. От неожиданности воин потерял равновесие и спиной приложился о стену сарая, за которым они прятались. – В благородство, значит, решил поиграть? Селян ему жалко, а ведьму нет?

– Он не так выразился. – Тэмин пытался встать между ними и схватил её за локоть, оттаскивая от Чонсока. – Да и это была моя идея, иначе Чон бы ни в какой дом не пошел и Фенрис бы умер! А нам нужен был кайнарис! Я оставил те монеты трактирщику, не Чон! Меня вини!

Разочарование, которое она сейчас испытывала, было сложно уместить в душе. Одно дело обманывать, не имея возможности заплатить, а другое – сознательно врать, оставляя монеты селянину, выбирая его только потому, что он обычный человек. Чем он заслужил бо́льшую милость? Или её дар, уже заранее объявленный грехом, позволял поступать с ней несправедливо?

Лайя резко вырвалась и оттолкнула Тэмина, с ненавистью смотря на него:

– Ты ещё хуже, чем он! – она почувствовала, что сейчас задохнется от горечи. – Да пошли вы… – зло прошипела она и резко развернулась, но, сделав несколько шагов, остановилась и обернулась. – Ищите себе другого лекаря. Человека, не ведьму! Не стоит омрачать своё благородство души таким омерзительным существом, как я!

Она накинула капюшон, стягивая его на лоб, максимально пряча лицо, и пошла, не скрываясь по улице. Жителей было немного. Ей никто не мешал. Только проходя мимо таверны, ей преградила путь пьяная компания мужчин, окружая и глумливо смеясь, стянула с её головы капюшон, протягивая руки, стараясь дотронуться до тела:

– А кто это у нас такой маленький мимо идет?

Фенрис, следуя за ней, придерживаясь тени домов, поспешил, на ходу доставая меч. Но это было лишним. Лайя сделала едва уловимые движения, и мужчины один за другим осели на землю. Она наклонилась и обшарила карманы каждого, забрала себе их кошельки. Подбросила в руке, взвешивая, и убрала себе в сумку. Вышедшая из таверны помощница в ужасе открыла рот, но крикнуть не успела. Лайя подлетела к ней, обхватила сзади, зажимая рот рукой, делая голос хриплым и чужим, сказала ей в самое ухо:

– Скажешь, что видела меня – вернусь и убью. Если сюда заявятся ищейки – вернусь и убью. Скажешь всем, что видела их драку, что они сами себя, поняла?

Девушка закивала. Лайя второй рукой обследовала по её бока, а потом, когда нашла и забрала кошелек, отпустила.

– Вот и умница, а сейчас возвращайся назад.

Почувствовав взгляд, Лайя обернулась и посмотрела на Чонсока, наблюдавшего за ней в отдалении с мечом в руке. Злая ухмылка скривила губы. Меч против кого? Против ведьмы? Или в помощь ей?

Чувство самосохранения подстегнуло её. Лайя перешла на бег, спеша уйти как можно дальше. Она ненавидела подобные селения. Селения, от которых веяло мнимым уютом и добротой.

Остановилась Лайя, только когда в боку закололо. Тело сразу же напомнило о дне пути и о необходимости отдыха. Она плюхнулась на землю прямо там, где и стояла до этого. Высыпала добытые монеты, пересчитала и сложила в один кошель. Хороший улов. Хватит продержаться пару недель. Одной. Снова… Эта мысль больно резанула её, пожалуй, даже сильнее, чем сказанное недавно Чонсоком и Тэмином.

Она обессиленно легла на землю и раскинула руки, ненавидя себя за то, что ждет проклятых азуров и молчаливого эльфа, вместе с тем понимая, что будет ненавидеть себя ещё больше, если сейчас сбежит.

– Лайя! – испуганно воскликнул Тэмин, подбегая первым, волнуясь, что с ней что-то случилось.

Девушка вскинула руку, призывая молчать, и неуклюже поднялась. Призвала всю свою выдержку и сделала вид, что ничего не произошло, что так всё и было задумано.

– Я добыла нам монет. Теперь есть чем заплатить за нормальный дом в Налии, – холодно сказала она, обводя глазами спутников, а потом с вызовом посмотрела на Чонсока: – Твоя честь не пострадала. Я забрала монеты у простых людей. А ты заберешь их у меня. Свою часть. Взять монеты у вора не преступление. Так?

Чонсок молчал, на взгляд ответил своим прямым, ничего толком не выражающим. Тэмин смотрел с раскаянием, чем ещё сильнее злил. Лайя обернулась к Фенрису и отдала ему кошель, на его вопрос в глазах со злой иронией пояснила:

– Такое отродье, как я, недостойно жить. Вдруг наши славные азуры решат проявить благородство и избавить мир не только от разбойников, но и от ведьмы? Поэтому пусть монеты будут у тебя. Будет с чем скрыться, если начнет происходить что-то «правильное».

Тэмин от её слов аж подавился воздухом и закашлялся. Лайя отвернулась и пошла дальше. Фенрис догнал и подстроился под её шаг. Он ничего не говорил, но так даже лучше. Ей было достаточно того, что он просто идет рядом. Она устала и телом и душой. Заговорила Лайя только спустя пару часов, когда раскаяние за содеянное окончательно накрыло её.

– Я не должна была поддаваться эмоциям, – прошептала она Фенрису. – Могла же сбежать, не убивать их, не оставлять за собой след. Теперь могут прислать ищейку…

– Не думаю, что при других обстоятельствах, они бы ограничились только прикосновениями. Кроме того, если бы ты не убила их, то это сделал бы я, – сказал Фенрис, смотря на Лайю. – Так что не вини себя, это было неизбежно.

Он снял с её плеча сумку и повесил на своё. Лайя благодарно улыбнулась.

– Спасибо, – благодарность была не только за сумку, и Фенрис понял это.

Лагерь разбили уже глубоко за полночь. Чонсок решил оставаться на страже первым. Фенрис и Тэмин заснули сразу, а Лайя ещё долго ворочалась, всматриваясь в ночное небо.

Ей казалось, что она только прикрыла глаза, как снова надо куда-то идти. Уставшая и не выспавшаяся, девушка угрюмо шла, игнорируя виноватые взгляды, которые бросал в её сторону Тэмин. Он выглядел таким потерянным и несчастным, но Лайю это не трогало. Она привыкла получать удары в спину, но сейчас было особенно больно, и расстаться с этой болью – не готова. Это напоминание… Что каждый раз, когда позволяла себе расслабиться, открыться и быть собой, доверять, жизнь ей преподносила очередной урок.

Говорить ни с кем не хотелось. Молчание не угнетало её, а просто подчеркивало действительность. Они чужие друг другу, чтобы она там себе не нафантазировала раньше. Лайя пресекала любые попытки Тэмина вывести её на разговор. Хорошо хоть Фенрис всегда был рядом, не давая перейти танэри в наступление.

Часы складывались в дни. Дорога была однообразной. Общение так и не возобновилось. Обменивались только необходимыми фразами. Азуры тоже перестали разговаривать. Вот это её действительно огорчало, ей не хотелось становиться причиной их ссоры.

Однажды Тэмин всё-таки улучил момент, когда Фенрис слегка ушел вперед, и подбежал к девушке. Подстраиваясь под её шаг, дотронулся до плеча: