Нападение на Советский Союз империалисты запланировали на начало июня, сразу после установления контроля над нефтью Персидского залива, поэтому в движение пришли не только флоты, передислокация войск тоже уже началась. Только на Восточный фронт передислоцировались сто тридцать дивизий — сто германских, девятнадцать испанских, восемь португальских, две датских и одна норвежская. Мадьяры от Великого похода на Восток устранились, они «тушили» Балканы. Сами поджигали, сами же и тушили, имитируя бурную деятельность. Немцы это, безусловно, понимали, но пока ничего не предпринимали. Японцы выдвигались к границам Китайской империи Цин, и даже британцы в кой-то веки решили выполнить взятые на себя обязательства — собрали двадцать восемь дивизий, из которых двадцать планировалось отправить на Русский Север четыре в Исландию и четыре уже отправили в Персидский залив
Жесть, вообще-то, между нами говоря. Несокрушим Советский Союз, но по началу и ему придётся очень туго. На первом этапе планировалось даже отступление из Привисленской области (бывшего Царства Польского), бывших Литвы и Латвии (теперь части Финляндской области). Планировалось и отступление на Дальнем Востоке до Сталинграда (бывшего Харбина). Американцам Филиппины было точно не удержать, они и сами это понимали, поэтому силы на Филиппинах даже сокращали, усиливая гарнизоны в Вэйхайвэйе и на Гавайях. Филиппины не жалко, Филиппины — колония, от которой всё равно придётся отказаться. Американцы уходили, тоже оставляя на месте вооружения и боеприпасы.
Швейцарии, Италии и Турции внимания империалистов тоже хватит, особенно, если Рейх возьмёт под контроль управление венгерской армией, но нам отступать некуда.
Двадцать девятого апреля 1941 года я прошёл аттестацию в должность командира батальона и принял командование гарнизоном в Кюэ, самой западной точке владений Швейцарской Конфедерации. Отсюда можно ствольной артиллерией по Тулону работать, так что мимо меня расовые истинные арийцы точно не проскочат.
Величайшее военно-морское сражение этой исторической реальности прошло девятого и десятого мая 1941 года. Точнее сказать, сражение флота с берегом, ведь собственно морские силы Измайлова были ничтожны, по тоннажу водоизмещения едва на сотую часть от империалистических тянули. Зато у Виктора Васильевича имелся нехилый такой тоннаж береговых укреплений и аэродромов в узости Ормузского пролива.
Измайлов проявил себя блестяще. Он очень умело имитировал потерю боеспособности своих крепостей после шести часов артиллерийского боя, и ближе к сумеркам впустил флот расовых империалистов в Персидский залив. Ночью с девятого на десятое мая заработали наши станции радиоэлектронной борьбы, не только искажавшие картинку с радаров, но и забившие шумом частоты связи противника, а потом ударила реактивная авиация. Ударили подводные лодки-малютки, носители «умных торпед». Нашим торпедам с парогазовым двигателем уже хватало мозгов для наведения в кильватерный след. Одна лодка — две торпеды, но зато и лодки практически бесшумные, и торпеды почти не промахивались. Почти не промахивались и авиабомбы, они наводились на отражённый сигнал радара самолёта-целеуказателя, с недосягаемой для палубных истребителей высоты подсвечивающего цели на театре сражения. Литиево-кобальтовые аккумуляторы позволили нам запитать гораздо большие мощности пока слишком энергопрожорливых электронных мозгов. Имеющимися у противника средствами радиоэлектронной борьбы даже такие примитивные мозги заморочить невозможно, а спущенные на воду шнелльботы империалистов сразу перешли под наш контроль и добавили жару в этот ночной Ад.
Десятого мая с рассветом, Виктор Васильевич Измайлов распорядился прекратить атаки и собирать пленных — бить только тех, кто отказывается спускать флаги. Не отказался никто. Ещё бы, после такого-то ночного кошмара, после потопления «Кинга Георга», «Зигфрида», «Ямато» и шести авианосцев, да и крепости в Ормузском проливе очень неожиданно быстро восстановили полную боеспособность. Обратно уже не вырваться, берега враждебные — или плен, или смерть. Все выбрали плен, с рассветом никто из военно-морской сборной империалистов сопротивления нам не оказывал.
А штабы вероломных супостатов, тем временем, продолжали оставаться в полном неведении. Прервалась девятого мая связь, и всё. Никаких подробностей мир не узнал, Виктор Васильевич Измайлов решил этот мир о своей победе не информировать. Пусть супостатские штабы помучаются, покопают в поисках подробностей. Так даже страшнее для агрессоров-империалистов получится. А пока — сгинул почему-то где-то ваш флот, нет его больше. Шёл к Басре и утонул по дороге. Играем дальше.
Семнадцатого мая 1941 года за призывы к мятежу был арестован Герман Геринг, через которого мы сливали разную интересную информацию, в том числе и о ночном сражении девятого-десятого мая. Прилетела в Алжир зондеркоманда СС с ордером и просто арестовала наци номер один, никто за него в бой не вступил.
Помимо подготовки мятежа, Геринга обвинили в государственной измене, саботаже и паникёрстве, и он, якобы под тяжестью предъявленных обвинений, покончил жизнь самоубийством. Выпил яду, ага. Якобы имелась у него ампула на всякий случай.
Своей деятельностью после возвращения в политику Геринг впечатлил меня не особо, зато его смерть запустила в Третьем рейхе маховик репрессий. Измена, оказывается, проникла уже повсюду. В самые высокие штабы, в правительственный аппарат, даже в партию. Начались массовые аресты. Мест в тюрьмах не хватило и арестованных пришлось размещать в концентрационных лагерях, то есть за «колючкой» под открытым небом.
А Карл Дёниц опять ускользнул. После ссоры с Герингом из-за отказа от ордена, адмирал-обергруппенфюрер снова подал в отставку, принял подданство Королевства Корсика и перебрался к Скорцени в Аяччо. Пригодится. Адмирал он действительно очень талантливый, и против «англичанки» повоевать наверняка не откажется.
Расследованием произошедшего империалисты-агрессоры занимались целый месяц. Отгрузка нефти в Персидском заливе не прекратилась, из «аномалии» возвращались танкеры, в составе экипажей которых обязательно имелись шпионы, но и они «туман войны» не рассеяли. Всю ночь что-то взрывалось и горело, а что конкретно и почему — рассмотреть никому не удалось.
Русская Аравия и Шахиншахство Иран как будто ничего и не заметили. Войну империалистической коалиции они объявлять не стали и даже претензий никаких никому не выдвинули. «Не заметили» инцидента в Ормузском проливе и Советский Союз с Соединёнными Штатами. Никто якобы не заметил крупнейшего военно-морского сражения в истории человечества, а это очень пугало. С первого июня начало операции «Немыслимое» перенесли на восьмое, потом на пятнадцатое и вот теперь на двадцать второе. Мистическая какая-то дата, не иначе. Притягивает к себе мрачные события.
Ещё неделю я дрючил личный состав вверенного подразделения. Я служил срочную в Советской армии, да и Малетин начинал службу с нижних чинов, так что никаких расслабонов. Бездельный военнослужащий — потенциальный преступник. Мои подчинённые сначала обрадовались новому командиру, теперь они типа и сами становились знаменитостями, но радовались они недолго.
В отличие от подчинённых, я точно знал, что мимо нас война не пройдёт и начнётся она уже вот-вот, поэтому сейчас дорог каждый час, чтобы привести гарнизон в оптимальную форму. И вообще — подчинённые нужны не для того, чтобы доставлять проблемы начальству, для этого у начальства имеется вышестоящее начальство. Подчинённые должны возникающие проблемы устранять.
Подразделение у меня опытное, большинство воевало с Францией, а треть, включая всех офицеров, дошла до Парижа и участвовала в Параде Победы, но теперь на нас попрёт германец, на пике своей военной мощи. Далеко не все свои дивизии Рейх отправил на Восточный фронт, треть сухопутных войск фон Рундштедт оставил по наши с Италией души. Второй фронт нам удалось создать ещё до начала войны, причём фронт с опорой на долговременные укрепления. Только наша позиция в Кюэ впереди основной линии обороны с опорой морского фланга на Фрежюс, и нас то точно прессанут по самое не балуй, мы на самом острие. Мы не столько часть обороны, сколько плацдарм для наступления, если удастся удержаться. Удержимся? Как всегда, шансы — пятьдесят на пятьдесят. Или удержимся, или нет. На расслабоне не удержимся точно.
