И показал дубинку. Одноглазый насторожился и чуть толкнул Багиру. Больно уж непроста оказалась палка-убивалка. С прорезиненной ручкой, металлическая, граненая, расходящаяся поверху шестью перьями.

— А ты серьезный человек, Саша, — протянула Багира, — прямо приятно удивил.

Тот запыхтел.

— Не могу понять, дружок, — одноглазый покосился на него, — сколько тебе лет?

Мягкий Саша вздохнул.

— Да много. За сорок чуть-чуть.

— Ну ни хрена себе, а по голосу не скажешь.

Тряпье на плечах дернулось.

— Все так всегда говорят… говорили. А я виноват, что ли?

Они покивали ему.

Странный человек, прибившийся к общей группе почти у самого выхода из станицы. Одноглазый помнил, как выкатилось на дорогу серым клубком что-то, как он поднял ружье, думая — возьмет неизвестную тварь дробь или надо успеть достать жакан? Оказалось, что это просто Саша.

— Слышал, вы тут о прошлом говорите.

— И?

— Ну… тоже захотелось.

Багира молча встала и пошла к лошадям. Уже оттуда попросила заткнуть уши. Саша испуганно ойкнул и тут же прижал пухлые рукава хламиды к голове. Когда Багира вернулась, он накрыл ее одним из одеял, которые нес на продажу.

— У нас сегодня ночь откровений и воспоминаний, как посмотрю. — Женщина благодарно кивнула и закуталась плотнее. — Ну, давай, Саша, изливай наболевшее. А мы послушаем.

Почему она так поступила? Вряд ли привыкшая обрывать ненужные разговоры сразу ожидала от себя такого. До этой самой чертовой ночи. Что-то происходило за стенами бывшего учебного центра, что-то происходило в ней самой.

— А вы и правда хотите послушать? — Саша обрадованно подпрыгнул на месте. Странно так, будто с головой у него не все в порядке. — Правда?!

— Не томи, Шура, — одноглазый придвинулся к перилам, так, чтобы смотреть вокруг и ничего не упустить, — давай, ври, да складнее.

Все казалось простым и доступным. Жизнь ложилась под ноги удобной и новой асфальтовой дорожкой. Топчи сколько хочешь, даже грязь не пристанет. На Западе говорили: родился с серебряной ложкой во рту. Серебра у них хватало. Настоящего столового. Разве что не старого. Совершенно. Дорогого, купленного в каком-то модном магазине, блестящего зеркалом. Но не старого.

Мобильный ему купили, когда еще не у каждого родителя его одноклассников таковые имелись. Приставка? Пожалуйста. Комп? Пожалуйста. Аудиокарту? Да всегда пожалуйста.

Вот только характера не купить. И не получить в подарок от Деда Мороза. Да даже и от Санта-Клауса. И в какой-то момент даже самые упертые родственники отходят, машут руками, мол, да и хрен с ним. И вот тут все. Дно, не дно, но хорошего мало. Да и чего хорошего-то?

Девочки, конечно, любят ушами. Ну, а некоторые и мозгами. Только вот в юности этим страдает крайне ограниченное количество девушек. Им подавай крутость, бицепсы и пресс. Ну, или какие-то клевые увлечения. В общем, все женщины любят плохих парней. А он был… не плохим и не хорошим. Никаким.

Друзьям нужно внимание. Друзья требуют ответственности, честности и надежности. Если, конечно, это друзья. А не шобла-ебла, что хочет от тебя только папиных денег, не больше. И тут Саша похвастаться тоже особо не мог. Не складывалось. Так, ерунда.

Вот и сложилось, что к двадцати годам, обладая собственной небольшой квартирой и учась на третьем курсе, Сашка имел стипендию от родителей, купленный военный билет, гастрит, хороший комп, пиратскую аудио, видео и просто библиотеку и много друзей. В Сети. Ну, или знакомых. И проводил в ней, рубясь в сетевки, трепясь на форумах, тролля и строя самого себя с помощью набора единичек и нолей электронного кода, всё свое время. Пока не познакомился с Эльзой Лисой.

Эльза Лиса казалась таинственно-красивой и какой-то недосягаемой. И смотрела на мир куда серьезнее. И как-то, пропав из Сети где-то на месяц, вернулась и скинула ему ссылку на какой-то немыслимый стеб.

Сашка плохо его помнил, но как бы общение в память врезалось сильнее некуда.

— Приветики мои мняффки.

— Мну тебе рада!

— Как дела?

— А давай трахаться… Ой, не тебе.

— Не поверишь, я здесь вся из себя неприличная.

— Мну эля!

— Эля нету, есть монзоберранзановский грог.

— Я эльф.

— Ой, я тоже и у меня уши остренькие!!!

— А есть восемнадцатая книжка про играть и жить?

— Я такая горячая, такая пылкая… прям как зажигалка.

— Да че трешь про заговоры?

— Да я знаю, они специально, заманивают людей из нашей группы!

— Точно, создали тему, прям как у нас…

— Мну рыдаль!

— Сцуко, она это он…

— Кто он?

— Ну которая знойная валькирия!

— Хорошо, что не Мастер.

— А ты уверен, что не он?

— А у нас 157 участников!

— А я Балду растираю!

— лол!

— Прям так?

— Да на плакате растираю, про сказку…

— … уровень человеческих эмоций. Вложенных в мое творчество…

— Ой… как хочется как в книжке, парня-вампира-дракона…

— да! Они такие классные, не то что Сашка. Он такой дурак. Спортом занимается.

— Дебилоид, нет бы в чате появиться…

Багира нахмурилась.

— Чего ты нам ерунду какую-то порешь?

Мягкий Саша зачмокал и, скорее всего, обиделся.

— Рассказываю же…

— Тьфу ты, — женщина разозлилась, — чушь ты несешь, а не рассказываешь.

— Да я…

Он встал и ушел.

— И что это было?

Багира посмотрела на одноглазого. Тот хмыкнул:

— А вот именно то, что на самом деле тогда и творилось. Порой вместо самой жизни. Разве что рассказал он как-то глупо и нудно.

— Как дети, честное слово… — она возникла сзади, встала, тонко вздохнув. — Димочка, убери пукалку. Этот человек не будет с тебя ничего просить, а тем более требовать.

Кликман икнул, уставившись на нее глазами, разом обретшими жизнь и смысл.

— Ди? Привет!

— Привет, привет. Пушку убери, Димулька, слышишь?

Кликман широко и пьяно улыбнулся. Курки щелкнули, возвращаясь в мирное положение. Морхольд шмыгнул носом и подвинул летуну его порцию ирландского. И посмотрел на серьезную и красивую буратину по имени Ди.

— Нехорошо не слушаться умных взрослых теть, да? — она села рядом. — Плохой мальчик, фу-фу.

Морхольд усмехнулся. Что-что, а иронии ей не занимать.

Кликман, явно трезвея, прищурился, рассматривая его. Потом взял виски, понюхал и ухнул его внутрь. Не чокаясь. Морхольд пожал плечами и не отстал.

— Ты кто? — Крайне серьезно, как любой уважающий себя пьяный человек, поинтересовался летун. — Я тебя знаю?

И сам же ответил:

— Не знаю. Ди, это кто?

— Ты зачем ему ствол приставил, Димуль?

Кликман закатил глаза:

— Я Жабе должен. Много. Думал, от него пришли.

Женщина кивнула:

— Дурак ты, Димка. Нашел кому задолжать.

— Ну, вот так.

— Мда… Вот тебе, заказчик. Пассажир.

Кликман икнул, вернувшись к рассматриванию Морхольда. Протянул руку:

— Кликман, Дмитрий Кликман. Можно Элвис.

— Морхольд. Просто Морхольд.

Кликман покрутил в руках пустой стакан. На лице отразилось желание накатить еще, но вслух он ничего не сказал. А Морхольд не настаивал. Ди сидела рядом и молчала.

— Тебе надо лететь. — Кликман не спрашивал, констатировал. — Вопрос в том, надо ли оно мне?

— Думаю, надо. — Морхольд прищурился. — Деньги нужны? Для Жабы?

— Ну, положим, нужны. Если они у тебя? Сдается мне, что не особо.

— Ты про это? — Морхольд оттянул воротник комбинезона. — Это подменка.

— Хоть… э-э-э… ну, ты понял. У меня недешево.

— Как скажешь.

— Куда надо?

— К Волгограду. А в идеале в Краснодар.