В двадцать девятом, после прихода к власти в Веймарской республике партии национал-социалистов (партии реваншистов, ветеранов Великой войны), образования Третьего рейха и отказа этого самого Рейха выполнять условия Версальского мирного договора, во Франции была принята оборонительная военная доктрина, предполагавшая строительство неприступных укреплений на границе. Тогда маршала Петена назначили Генеральным инспектором вооружённых сил и поручили эту задачу ему, но в тридцать первом La Belle France накрыло второй волной Великой депрессии, начался масштабный банковский кризис, и первым под секвестр угодил военный бюджет.

Ещё больше сократить, и так уже сокращённое, жалование военным было невозможно, его и так обесценивала разогнавшаяся инфляция, поэтому сократили саму армию и практически прекратили финансирование строительства линии укреплений.

Уволенные военные пополнили армию безработных и влились в составы социалистических партий различного толка.

Шестнадцатого февраля 1933 года, президент Альбер Франсуа Лебрен принял к исполнению ультиматум Третьего рейха и разрешил проведение плебисцита о самоопределении в Эльзасе и Лотарингии. Результат народного волеизъявления был предопределён, поэтому Лебрен распорядился заранее вывести войска из региона.

Из чёртового Эльзаса и Лотарингии, того самого, из-за которого Франция сражалась в Великой войне, потеряла миллион убитыми, а экономика потерпела убыток в сто миллиардов франков (ещё тех франков, довоенных, которые весили по пять грамм серебра).

И что теперь? Британцы хоть избавились от конкуренции со стороны Флота открытого моря, а за что гибли и несли убытки французы? Этим вопросом задавались все, но громче всех его озвучил маршал Филипп Петен.

За это одного из главных героев Верденского сражения отстранили от должности Главного инспектора вооружённых сил и назначили послом в Мадрид. Сослали в европейскую задницу. То есть, попытались сослать.

Революция во Франции началась с первомайских митингов разнообразных леваков, на которых они призвали народ к новой революции, на этот раз социалистической, которая наконец установит власть настоящей народной демократии. У французских нациков на власть имелись свои планы, но кипеш они поддержали.

Общенациональная забастовка началась первого июня. Не пролетарско-голодранская, а именно общенациональная, всеобщая, поддержанная государственными служащими: полицией, пожарными и даже чиновниками. Забастовка очень быстро обернулась массовыми беспорядками, и, для подавления вспыхнувшего мятежа, президент Альбер Лебрен уже привычно привлёк армию. Только это была уже совсем другая армия, она очень сильно отличалась от той, которая подавляла мятежи в двадцатые.

Первым делом, генеральская хунта арестовала самого Лебрена, всё его правительство и большую часть депутатов Национального собрания и призвала маршала Филиппа Петена возглавить правительство национального спасения. Петен не отказался, возглавил и первым же указом ввёл во всей стране военное положение, запретил все политические партии, приостановил действие конституции, вместе со свободой слова, свободой собраний и прочими гражданскими свободами, а судопроизводство передал военно-полевым судам.

Я прилетел в Париж пятнадцатого июля 1933 года и к этому времени в столице Франции порядок уже навели. Армейский порядок. Нет больше у французов гражданских прав, теперь все они военнослужащие. Теперь все французы служат — банкирами, владельцами бизнеса, журналистами, рабочими, крестьянами, танцовщицами варьете и даже проститутками. Военное положение, военно-полевые суды и никаких адвокатов.

В Париже я прожил неделю, на интервью с Петеном так и не договорился, зато собрал материал для продолжения «Года Верденской мясорубки». Ремарк в той истории написал дилогию, и я напишу. Продолжение «Мясорубки» напрочь рассорит меня с маршалом Петеном и его хунтой, но да мы и сейчас не друзья. Пенсии лишат? Я её давно перечисляю в «Фонд помощи ветеранам». Орденок отберут? Если и отберут, то только статус, значок у меня останется, он хранится в Нью-Йоркском номере Астории, вместе с мундиром подпоручика Русской императорской армии. Больше меня французы никак наказать не смогут — руки коротки.

После Парижа я навестил мсье Анри Контесона, владельца юридической конторы в Женеве, которая администрировала наши швейцарские активы. К моему удивлению, кончину Третьей Французской республики мсье Анри приветствовал. По его мнению, La Belle France давно нуждалась в твёрдой руке, которая очистит её от расплодившихся крыс, вшей и глистов — банкиров, биржевых спекулянтов и рантье.

— Готов держать пари, что Петен национализирует банковскую систему и объявит дефолт по государственному долгу. Если у вас имеются облигации Франции, избавляйтесь от них как можно скорее, мсье Малетин.

Нет у меня таких облигаций, и у Организации их нет. С Францией всё было понятно и до военного путча. Не возьми власть Петен, её бы взяли какие-нибудь революционеры. И не важно кто — сборище леваков разного толка, как в Испании, или правые националисты, как в Германии, дефолт они бы всё равно объявили.

«J. P. Morgan Co.» государственные дисконтные облигации размещает и администрирует их вторичный рынок за небольшую комиссию, но сам в них не вкладывается. В этом «казино» во французские бумаги играют в основном сами французы. Французские банки, инвестиционные фонды и рантье. Те самые — крысы, вши и глисты, по определению мсье Анри.

— Обязательно избавлюсь. Благодарю за совет, мсье Контесон.

В Берлин я прибыл шестого августа 1933 года на поезде из Санкт-Галлена. «Санкт-Галлен Механикс» теперь специализируется на разработке стрелкового оружия и различных спецсредств военного назначения, вроде автоматов заряжания для танковых и зенитных орудий. Германская двухстволка «ахт-ахт» автоматом заряжания уже оснащена, но это установка годится только для больших кораблей и стационарных зенитных батарей. На шасси такую уже не поставишь — слишком тяжёлая. На тягаче с полуприцепом по хорошей дороге провезти можно, а вот для мобильной поддержки войск нужно что-то раза в два полегче. Да и калибр в восемьдесят восемь миллиметров явно великоват.

Войскам нужна «Шилка» /ссылка 54: советская зенитная самоходная установка, вооружённая счетверённой автоматической 23-мм пушкой/, или что-то в этом духе, вот ей «СГМ» сейчас и занимается. Не только пушками и автоматами заряжания, но и шасси. По техзаданию, машина должна быть гусеничной, на торсионной подвеске, чтобы сопровождать танки по бездорожью. Она должна сбивать штурмовики на поле боя. Нужна узко специализированная машина обеспечения ПВО наступающих подразделений.

Своих штурмовиков потенциальный противник ещё не производит, но начнёт уже довольно скоро. Колониальная Европа распоряжается ресурсами половины мира, а денег им пока не хватает только потому, что всякие «крысы, вши и глисты» живут слишком сытно, пожирая то, что могло быть потрачено на армию. Приземление запросов охреневшего населения высвободит колоссальные средства, так что денег на авиацию найдут все. Это обязательно произойдёт, и к этому готовимся заранее.

Третий рейх дымился. Дымился не развалинами после бомбёжек, а многочисленными трубами заводов и электростанций. Хорошо, что я поехал на поезде — оценил промышленный рост своими глазами. Такова уж природа человека, что зрение — главная для него сигнальная система, своим глазам люди верят больше всего. Я тоже человек, поэтому дымами очень впечатлился. Дым из труб — это след генерируемой энергии, след прежде всего промышленного производства, хребта реальной экономики. Германский хребет меня очень впечатлил.

Нет, если Россию сжать до размера Германии, дыма будет точно не меньше, а намного больше, но это «если» можно только вообразить, а Германию увидеть своими глазами. Круть!