Группа Ильи ушла вбок. Майор проводила их взглядом, понимая, что самая опасная часть операции начинается именно сейчас.

Станция, закрепленная у левого плеча, хрипло каркнула голосом Серого:

— Пожелаешь нам удачи, майор?

— Удача нужна ленивым. Успеха, Илья.

— И тебе тоже.

— Не подставляй моих ребят.

Он не ответил. Три машины, взвыв высокими оборотами, уходили налево, скрываясь за вставшей пеленой падающей воды. Войновская поправила сползающий ремень автомата, снова наблюдая только за тем, что творилось впереди.

Кольцо они прошли без затей и задержек. То ли местные нечеловекоподобные обитатели начали заваливаться в спячку, ожидая зимы, то ли дождь действовал на них угнетающе и депрессивно. Хотя сама стела на кольце никак этого не демонстрировала, если не наоборот. Хотя, и так, скорее всего и было, весь декор ее наружной части явно дел рук человеческих.

Кресты, окружавшие кольцо изнутри, сварили, скрутили и стянули вместе проволокой из уголков и труб. Этакая своеобразная смесь новогодней елки и столба для жертвоприношений. Останки, развешенные по ним, были разной степени сохранности. От закрепленных скелетов, кое-как не развалившихся, до относительно целых фрагментов тел и конечностей. Смрад от них пробивался даже через дождь. Венцом странной экспозиции стоило считать пирамиду черепов, сваленную у разрушенного зданьица ГИБДД под стелой.

— Веселые ребята здесь живут, госпожа майор. — Девятый, снайпер, сидевший рядом, меланхолично жевал полоску вяленого мяса. — Дикие совсем.

— Ты прав. — Инга поднесла бинокль к глазам. У нужного для второй группы перекрестка мелькнуло несколько фигур. — Наши обычные друзья, дикие обитатели бывшей цивилизованной страны.

— Ничего, это дело поправимое. — Пятнадцатый, переложив удобнее ПК, зевнул. — Люблю свою работу. Чувствую себя хирургом, удаляющим опухоль.

Инга не ответила. Бойцы правы. Именно опухоль на теле многострадальной земли. И эту опухоль надо удалять и лечить. Пусть и жесткими способами. Ей и отряду не привыкать наводить порядок. И сюда они тоже вернутся, и сделают все необходимое. А кто останется недовольным и решит заявить об этом, то пожалеет. Лес рубят — щепки летят.

— Ухожу по своему вектору. — Второй, сидя у башни «Выдры», помахал рукой.

— Да. На связи.

Машины ушли вбок, двигаясь к двухэтажкам, хорошо заметным среди высоких сухих деревьев. Инга присмотрелась к окружающим зарослям. Кто бы не промелькнул здесь, на перекрестке минуту назад, но их уже незаметно. Нехорошо. Вести контрпартизанскую борьбу с одичавшими местными или мутантами тяжело. Это Инга проходила и уже не раз. И каждый, это она помнила хорошо, оставлял у нее не больше половины отряда.

«Разрушитель», лязгая траками, двигался вперед. Одна из «Выдр», выскочила перед ним, шарила стволом орудия 2А42 по относительно целым развалинам и совсем уж никакущим руинам. Инга, сидящая на броне замыкающей машины, и сама рыскала глазами вокруг. Главная драгоценность отряда, топливная цистерна, находилась в ее группе.

Четырехосный грузовик, собранный на базе опытного КрАЗа, долгие годы простоявшего на консервации одной из частей Тоцкого. Многотопливный двигатель ЯМЗ, вручную перебранный техниками до мельчайшей детальки. Тяжелая, с двойными стенками, коробка самой цистерны. Навесная активная броня, наваренные сетки против гранат и защита от пуль до девятимиллиметрового калибра и осколков. Как же скрипели зубами магистры Ордена, подписывая заявку на ее использование. Инга усмехнулась, вспомнив их кислые лица.

— Майор! — голос проходил через динамик станции плохо, скрежеща и пропадая. — Вижу движение впереди.

— Всем внимательно. — Инга подняла своего «Никонова». — Связь у всех плохая?

— Да.

— Хуже некуда.

— Да.

— Майор, меня слышно?

— Илья?

— Да. Ты у меня квакаешь, Войновская.

— Самое главное, чтобы ты у меня не захрюкал.

— Здесь что-то не так… с…номал…. Электр…. Поняла?

— Да. Все, закончить сеанс.

«Выдра» выехала на перекресток. Справа, серея кирпичом, торчал остаток железнодорожной станции. Прямо горбился холм из земли и кусков асфальта, чего-то металлического и нескольких столбов с остатками проводов. Из середины этого сюрреалистичного натюрморта, сгнивший практически полностью, но все равно гордо торчащий, поднимался хвост военного самолета.

— Это чего же здесь было? — Пятнадцатый удивленно свистнул. — Откуда здесь авиация?

— Какая разница. Цистерна не пройдет?

— Вряд ли. В объезд, но там вон здание завалившееся, а там поезд на боку.

Инга посмотрела налево. Что-то не нравилось в открытом пространстве улицы, уходящей к церкви, светлеющей крестом. Кресты, это она поняла давно, имели чрезвычайно необычную привычку сиять, везде и всегда.

Махнула рукой, показывай водителю головного бронеавтомобиля направление. Голова в шлеме тут же пропала в люке, юркая машина развернулась практически на месте. «Разрушитель» схожий маневр проделал куда более… разрушительно. С треском смял и без того не целый павильон со странной и едва заметной надписью «Купаты», прокатился по его остаткам и пошел, пошел вперед, переехав по пути осевшую на сгнивших покрышках легковушку…

Инга подпрыгнула, больно приложившись задом об металл, когда ее «Выдра» решительно последовала за танком и пристроившимся к нему в кильватер наливником. Стало видна причина такого маневра танка. По самой улице, казавшейся целой и ровной, проходила странная цепочка оплавленных отверстий. Над ними, еле уловимо взглядом, парило, воздух казался неожиданно сухим, подернутым маревом.

— Второй, Илья, у нас странные аномалии. Оплавленные отверстия в земле. Судя по всему — что-то порой поднимается наверх и с очень высокой температурой, под давлением. Будьте осторожнее.

Инга не дождалась ответа. Город нервировал. Станции работали из рук вон плохо, несмотря на проверку перед началом операции. Майору не нравилось странное напряжение, охватившее ее сразу после пересечения черты. Городской, той, что так хорошо заметна по первым дорожным знакам, светофорам и даже остаткам пешеходного перехода.

От знаков, правда, мало что осталось. Торчало два треугольника, прикрепленных к столбам, согнувшимся наполовину, но какие? Светофор, ели это был в прошлом именно он, небольшая колонна оставила за спиной. «Зебру», из сохранившихся вставок на куске дороги перед собой, Инга заметила с трудом. Странно, но прошлая жизнь здесь, в городе, как и в других городах, ее совершенно не трогала.

Казалось бы, вот он, крах цивилизации, где ощутить его сильнее, если не здесь? И ее, Инги Войновской, майора штурмового отряда Ордена, миссия — в сохранении остатков нормальной, относительно, конечно, человеческой жизни. Должна ли она переживать из-за виденного неоднократно зрелища? Наверное, что да. А вот Инга не переживала. О чем? О рухнувшем из-за глупости, нечистоплотности, наглости, жадности, мире? Он того не стоил. И, вдобавок, Войновская по отношению к самой себе всегда старалась быть честной.

Майор любила войну. Она любила ее честно и незамысловато. Отдаваясь ей так, как может отдаваться искренне боготворящий человек. Не видела в ней чего-то злого, ненужного, отвратительного и отталкивающего.

Страшно? Ну, не страшнее похода к врачу, особенно сейчас. И если клиника Ордена могла гарантировать отсутствие инфекции на руках врача, то многие ли другие лазареты, дома милосердия, больницы и кабинеты частной практики гарантировали бы что-то подобное?

Плохо? Не хуже жизни работника на ферме, в канализации, на производстве или еще чем-то схожим. Явно не опаснее, особенно на химическом или животноводческом фронте. Можно выблевать легкие во вновь разрабатываемых угольных шахтах или ляснуться в известь. Или, скажем, попасть на рога к одомашниваемым буренкам.

Грязно? Не грязнее ковыряния в навозе, свином дерьме или птичьем помете. Даже боевой пот чище, чем пот от стояния раком на грядке, выращивая капусту, грибы или еще какой-то баклажан. Что же говорить о санитарах, медбратьях, ассенизаторах? Хотя, куда там, быть золотарем, вычищая выгребные ямы и сортиры, намного почетнее умения зачищать села и остатки городов.