Инга смотрела на приближавшуюся темную точку. За спиной догорала Кротовка.

— Шатун. — Илья Серый встал рядом, всматриваясь в рассветную мглу. — Это он.

— Один. — Второй, чуть сипя, согласно кивнул. Бойцу досталось обломком доски, угодившей в горло. — Ребят нет. Может, там остались?

Войновская молчала. Отряд стоял наготове, машины тихо урчали двигателями. Отдельно, еле заметно сотрясая вибрацией землю, грозно смотрел вперед орудиями «Разрушитель». Квадроцикл приближался.

— Для чего им там оставаться? — Войновская поправила шлем. — Их уже нет. Второй!

— Да?

— Командуй отправление.

— Есть!

Колонна рыкнула, окуталась выхлопами едкого, режущего носоглотку, дыма. Инга, сидя на броне одной из «Выдр», решила дождаться Шатуна в голове «ленточки».

Отряд Инги выкатывался на остатки асфальта. Вытягиваясь друг за другом. Один из бронеавтомобилей укатил вперед, поддерживаемый по бокам двумя квадроциклами. От пяти машин осталась почти ровно половина. В Кротовке все же не вышло выйти из воды сухими. Четырех бойцов и Первую Войновская потеряла. Как умудрился попасть под шальную пулю заложник, сын инженера Василия Анатольевича, Инга не знала. Но и он тоже помер. Один из «Тайфунов» наспех залатали, но механики на запаянный радиатор никакой гарантии не давали. Все шло уже не по плану. Войновская злилась на себя.

«Выдра», подпрыгивая на выбоинах, расплескивая лужи, остановилась. Квадроцикл с Шатуном, встал рядом. Инга спрыгнула с брони. Рядом вырос Второй и Седьмой. Илья Серый, оставив пленного, шел с середины колонны.

Шатуну досталось. Войновская пробежалась взглядом по нескольким дыркам в защитном комбинезоне, с уже запекшейся кровью, по бледному до синевы лицу. Здоровяк хрипло дышал, не отрывая груди от руля машины, лежал на нем.

— Я догнал их…

— Хорошо. — Войновская кивнула. — И? Что-то не наблюдаю девочки.

— Взять не получилось, этот урод обвел нас вокруг пальца. — Шатун сплюнул красным. — Завел в какой-то туман, у меня от него сыпь по всей роже, волдыри и…

— Где мои ребята? — поинтересовалась майор. — Ждут нас дальше, так?

Шатун взглянул из нахмуренных бровей.

— Нет, не ждут?

— Да, майор, не ждут. Парни погибли, надышавшись этой дряни. Не надели противогазы, вот и все.

— Понятно. — Кивнула Инга. — А тебе, судя по всему, этот самый туман нипочем? Ну, если не считать сыпи с волдырями, правильно понимаю?

— Он сделал во мне четыре лишних отверстия, майор… — Шатун сплюнул еще раз. — Да, на меня туман не подействовал. И что? Продолжать преследование не мог, еле дотянул до утра. Мне нужна помощь, мне надо оклематься, и потом сам найду их, заберу девочку, и отрежу голову этому уроду.

— Ну да… именно это нам сейчас и необходимо. — Войновская покачала головой. — Второй, надеть на него наручники. Дернешься, Шатун, пристрелю лично. Все ясно?

— За что? — Шатун набычился, но не спорить, не вырываться не рискнул.

— За что… хороший вопрос. За проебаный квадроцикл, и за погибших ребят. Так тебя устраивает? Прекрасно. Слово «приказ», как понимаю, не для тебя. Придется походить в наручниках, а там решим, что да как с тобой делать.

Шатуна повели к первому «Тайфуну». Он остановился, глядя на дым, поднимающийся в небо черными гусеницами:

— Хорошая демаскировка. Тебе майор не говорили, что ты палач похуже меня?

Инга промолчала, смотря вперед. Илья Серый, кашлянул.

— Что?

— Плохо чувствую ее, но она там. Впереди.

— Правда? — Инга повернулась к нему. — А есть ли она вообще, вот что меня беспокоит.

— Мастер никогда не ошибается.

Инга снова не ответила. Взобралась на броню, отдав команду двигаться дальше. Разведка, оседлав потрепанный квадроцикл, осталась в арьергарде. Рисковать тылами Войновская не любила.

Убить все население захваченного форта? Она что, похожа на душевнобольную? Понятно, что Шатун, живущий инстинктами, решил, мол, спалила майор Кротовку к бениной матери. Ну, конечно, именно так и надо поступать с территориями, что следует присоединить к Ордену. Вырубать, выжигать, плодить мучеников и мстителей. Хотя, понятно, вся история обрастет такими подробностями…

После захвата Кротовки — не пострадал ни один человек. Всех солдаты Войновской закрыли в каменном длинном строении, вооружив и оставив припасов с водой. А подожгли остатки состава и старые вагоны, стоявшие на заброшенных путях. На дым, понятное дело, сбегутся местные падальщики, может, кто серьезнее прибежит или прилетит. Но не заметить такой костерок очень сложно. Значит, спасательная партия, отправленная из Кинеля, скоро будет здесь. Хотя Войновская подозревала — отправили ее уже очень давно. Как только рассветало. Но ей на сам этот факт было накласть с высокой колокольни.

Жаль, что она не обладает возможностями Ильи Серого или самой цели всей экспедиции. Инга не отказалась бы услышать Мастера. Слишком все осложнялось, становилось чересчур непростым. Войновская не хотела задерживаться здесь, посреди чужой земли, вблизи сильного противника. Но деваться ей было некуда.

«Выдра» плюнула выхлопом, рыкнула и дернулась вперед. Отряд снова шел по следу.

Азамат скрипнул зубами. Глупее ситуации не придумаешь. Пятеро с оружием и он один, в штанах, галошах и с мятой бумажкой в руке. И с ножом на поясе. И все. Против пятерых, вооруженных до зубов. Великолепный расклад, как не крути. Вспомнилась прилипчивая поговорка покойного Сергеича, что тот лепил и к месту, и не к месту:

— Это уж как карта ляжет… Хорошее имя, Карта.

Как ляжет? Хреново легла, что и говорить. Не особо повоюешь в его положении. Что-то не особо верилось в добрые намерения пятерки.

— Выходи, хозяюшка… — рыжая проворковала так ласково, что стало ясно — все очень плохо. — Да брось ты яйца эти, только аккуратно, чтобы не разбились. Ну, иди-ка сюда.

И повернулась к двум, стоявшим справа:

— Дом проверьте, бестолочи, чего ждете?

По ее левой щеке, от глаза и до самого подбородка, расплывалось красное пятно. Пуля насторожился. Его невысокое счастье, пахнущее медом, лечила людей. И не только людей. Собирала травы, делала мази и отвары. Аптек и врачей в округе как-то и почему-то не водилось. Один раз пропадала где-то, появляясь молчаливой и задумчивой. Где была — не говорила. А случилось это не так и давно, всего с неделю назад. Азамат вцепился пальцами в доски, загнав занозу под ноготь. Сердце колошматило, ожидая чего-то страшного.

— Ну, красавица, иди-иди ко мне, не бойся… — рыжая нагнулась, опершись на лошадиную шею локтем. — Что это у меня на щеке? Не подскажешь?

Азамат затрясся, видя только всадников, ждал ответа.

— Это химический ожог. Я же говорила, надо добавлять вытяжку понемногу и обязательно разводить или спиртом, или…

— Сука… — процедила рыжая. — Говорила она, как же. Специально все сделала, а мне теперь как?

Хлопнула дверь.

— Пусто. Но Рябой не наврал, ебарь ее здесь. Куртка висит, ствол вот, хороший ствол. И обрез нашли.

— И где твой петушок, курочка ты моя? — Голос рыжей ощутимо срывался. Нервно и высоко вибрировал, выдавал прорывающуюся истеричную злобу. — В доме нет, во дворе не видно… В сортире, небось? Хорошо тебе с ним трахается, сука, а? Красавицей себя считаешь?!! Где?!!

«Молчи! — Азамат стиснул рукоять ножа. — Молчи, не отвечай… Пожалуйста, только молчи!»

Она ответила. В сраную, ненужную, глупую рифму. Так, как он и ждал, смело и безрассудно. Выстрелы, слившись в один, раздались сразу же за ответом. Пуля прижался лбом к доскам, еле слышно засопел. Вдохнул-выдохнул, понимая — времени практически нет.

Всего всадников пятеро. Двое спешились, идя к нему. Еще двое закрывают рыжую, а ее сбрасывать со счетов нельзя. Из оружия — нож и он сам, Азамат. Нырять в дерьмо не стоило. Сам Пуля, встретившись как-то с вонючим, но от того не ставшим безопасным, человеком с острым клинком, впредь научился бросать в дырку гранаты.