Самоделок, пуляющих самодельными же боеприпасами Азамат почти не заприметил. Эти-то, в основном, там, где настоящие мастерские и какие-никакие, а запасы стволов, рукояток, механизмов да прочего. Голь на выдумки хитра и ему уже доводилось держать в руках пистолет-пулемет, дисковый, стреляющий чем-то вроде толстенных гвоздей, какую-то хитрую приблуду, шарашащую самыми настоящими капсулами с самодельным напалмом и даже вручную любовно сделанную винтовку с нарезами, стреляющую при помощи… насыпного пороха, кремешка и прочего, забиваемого шомполом вместе с пыжами. В общем — типа настоящих музейных экспонатов, когда-то любовно удерживаемых в руках инструкторами Осназа.

— Всё, мать его ети, новое — хорошо забытое старое!

И никто с инструкторами не спорил, пытаясь понять — как правильно стрелять из хрени, любовно называемой егерским коротким нарезным штуцером времен обороны Севастополя. Что такое Севастополь вышло узнать в ходе изучения ствола и Азамат тогда просто поразился умению предков. Да и храбрости тоже. А вот зарубку о такой же винтовке, пулелейке и прочих финтифлюшках, стоящих своего приобретения дальше — в голове поставил.

Настояще-заводского огнестрельного оружия висело и лежало меньше. Три АК разных модификаций, один РПК с погнутым стволом, чуть блестевший чистыми накладками гранатомет, и с десяток разнокалиберных ружей. За половину всего этого арсенальчика, практически не глядя, Азамат не отдал бы и собственный обрез. Хотя, видимо компенсируя, хватало самоделок, куда без этого. Одна, здоровенная дура с откидным прикладом и здоровенным барабанным магазином даже глянулась Азамату. Очень уж грозно смотрелось это непотребство, калибра девятого на глазок. Вот только — где к такой брать боеприпасы? Хотя и этого добра в лавке хватало.

Цинк, найденный в схронах, стоял открытым, показывая патроны в промасленных пачках. Рядом же лежали россыпью их менее везучие товарищи. У этих сразу бросались в глаза удаленные следы ржавчины, убранной маслом или соляром, рубчики от тисков, державших цилиндрики во время перезарядки кустарным порохом. Рисковать и приобретать их Пуля не решался. Никогда, даже если его положение становилось совсем тяжелым. Но сегодня его интересовали их более крупные и безопасные родственники. Для обреза, с дробью, а лучше — даже с картечью на медведя или кого-то его габаритов. В последние годы встречались всякие твари. А для цели его завтрашней охоты нет ничего лучше хорошо и крупно нарубленной или отлитой металлической начинки обычного охотничьего патрона.

— Здравствуйте, абый.

— Ой, вот не надо, а?! — Палыч поднял голову, снял одни очки, слепленные из черной и красной оправ, и нацепил другие, склеенные вместе мотком ленты. — Я тебе, сынок, не абый, ты уж не обижайся. Хочешь дедом называть, так и называй.

— Как скажете. — Азамат пожал плечами.

— Это ты к другу приехал, а теперь вроде как, по души наших местных убивцев ночных собираешься?

— Все село уже знает?

— Все не все, а половина точно. — Палыч усмехнулся, не убрав трубки изо рта и окутавшись густым клубом дыма. — Думаю, ты ко мне не потрындеть о погоде зашел?

— Ваша правда. — Азамат улыбнулся в ответ. Оружейник ему нравился.

— Так ты садись вон там, пододвинь ящик. И говори, чего тебе, сталбыть, надо.

— Хорошо. Если по делу, так патронов бы к ружью, с картечью. И…

— Да погоди ты, милок. — Дед бодро встал, и тут же схватился за поясницу. — А, будь ты неладна, зараза проклятущая. Как стрельнет, так хоть вой. Так… сынок, а ну-ка, помоги. Давай сперва решим один вопрос, а там и дальше посмотрим, что к чему. Патроны, говоришь… Вон тот ящик давай сюда. Да нет, не тот, а деревянный, крашенный. Ага, молодец. Вот и спускай его сюда. Так…

Азамат осторожно спустился по шаткой стремянке, сняв с верха стеллажа ящик явно армейского образца. Внутри отыскалось необходимое.

— От, смотри, чего у меня есть. А, глянь, ручная работа, мастерская… — Палыч крутил в артритных пальцах толстый цилиндр из латуни. — Сам делал, снаряжал, не, ты на-ка вот, посмотри!

Азамат покрутил гильзу, провел пальцами по гладкому металлу, присмотрелся к донцу. Придраться оказалось не к чему, дело свое седой оружейник знал. В ящике насчиталось двадцать снаряженных патронов, осталось только определиться с ценой.

В рюкзаке, во внутреннем его кармане, лежало несколько интересных вещей, что Азамат рассчитывал обменять именно на боеприпасы. Глядя же на изделие рук Палыча, невольно закралось сомнение: а сговорится ли? Кустарно, не отнять, но ведь и перезаряжать можно, и куда как надежнее хоть пластиковых, хоть картонных. С патронами-то беда, где их отыщешь много?

Покопавшись в заветном хранилище, таскаемом за спиной, он решился. Палыч, смоля трубку, хитро прищурился, явно прикидывая размеры торга. И то верно, будь у Азамата самая ходовая валюта — автоматные «патрики», не стал бы рыться внутри потрепанного мешка, достал бы магазин, поторговался и отсчитал сколько надо. Стало быть, как не крути, придется сейчас искать компромисс.

Уж чего только не довелось видеть коренному жителю бывшего города, инженеру по образованию, капитану по званию и мастеру-оружейнику по призванию за последнюю двадцатку лет. И поросят за ремонт куцего АКСУ, и связку дорогих и даром теперь ненужных браслетов золота чистейшей 925-ой пробы, и… Да даже попытку всучить тощую замухрышку невнятного возраста с непонятными болячками за найденный и любовно восстановленный «Печенег». Поросята прижились, даже дали потомство, даром, что половина сожрала своих же собратьев. Золото Палыч тоже взял, уже зная о дантисте, перебравшемся в Чишмы. Ну а девчонка, отмытая и отстиранная с мылом, щелоком и порошком от педикулеза, стала ему и старухе и помощницей, и внучкой. Но сейчас, спустя двадцать лет с войны, Азамат смог удивить Палыча.

На стол, зашуршав тонким пергаментом пакета, легла большая квадратная коробка. Азамат достал ее, аккуратно поставил перед Палычем. Тот странно кхекнул, дернул шеей и, явно не веря, пальцами погладил серо-голубую крышку, провел по почти стертой, но все еще видимой надписи.

— Нестеров?.. — голос деда даже дрогнул. — Чать, смеешься, нет там ничего.

Азамат улыбнулся, открыл коробку. Палыч вздохнул, выдохнул, затянулся своим ядреным самосадом и закашлялся.

— Ну, так это ж… и идут, да? И даже механические. Дык, мил человек, откуда ж если чего запчасти то на них, а?

Пуля вздохнул и положил рядом еще мешочек, мягко звякнувший содержимым.

— Не… ну если так-то, то чего уж, оно конечно… — дед все же достал блеснувшие в свете лампы металлом браслета и корпуса кажущиеся новехонькими часы «Нестеров». — От ведь, гребанные микитки, ты ж посмотри, это ж…

Азамат отошел, оставив мастера один на один со свалившимся счастьем в виде работающих часов и памяти о минувшем прошлом. В мешке оставалось еще две заветных коробки, в свое время найденных в сейфе. Один раз найденные хронометры компенсировали все потраченное время и силы, ушедшие на переноску и его вскрытие, сейчас история явно повторялась.

Нужное и дополнительное устройство, так необходимое для охоты на навью, у Палыча имелось. Осталось только решить — хватит ли деду, явно не простофиле, одних часов и запасных частей к ним, или придется торговаться дальше.

Обернувшись, Азамат натолкнулся на хитрый взгляд умных глаз за стеклами очков.

— Что-то еще жалаете, голуба моя?!

Инга поправила ремень планшетки. Прикрикнула на двух замешкавшихся техников, приставленных к одной из «Выдр». Времени ей и отряду еще хватало, но следовало торопиться. Выход отряда она сама и назначила на эту ночь. В темноте следовало пройти по хорошо изученным окрестностям и пройти как можно дальше. Выжимать из машин следовало все возможное, но не сейчас. Подвести Мастера Инге не хотелось.

Подземный ангар, освещенный еле-еле на одну четверть, наполнялся шумом и звоном металла. Кроме дежурных бригад, в нем сейчас находилось в два раза больше вспомогательных. Командиры техников ворчали, но и не думали перечить Войновской. Вышло бы себе дороже.